Про цифровую экономику, чеченских студентов и про то, как не подвести папу

— Я думала, что никогда не пойду по стопам мамы. Она кандидат физико-математических наук — всю жизнь на работе с утра до ночи. Но в день окончания вуза отец неожиданно сказал: «Я подал твои документы в аспирантуру. Через три дня экзамены». И у меня не осталось выбора: как я могла подвести папу?

Так начался путь в науку чеченской девочки, бежавшей из Грозного от войны, выпускницы Майкопского техуниверситета, а ныне доктора экономических наук, директора Института цифровой экономики и технологического предпринимательства Грозненского нефтяного университета, многодетной мамы Лейлы Магомаевой.

Экстремальные обстоятельства

— Как это удалось? Обычно говорят: звезды сошлись. В моем случае — сошлись люди, близкие и родные мне. Точка пересечения — мое какое-то патологическое желание учиться. И еще постоянно подстегивали экстремальные обстоятельства. В Грозном — успеть поучиться, пока не бомбят, в Майкопе — доказать, что чеченцы не хуже других.

Лейла окончила грозненскую школу № 20 после первой чеченской войны. Здание сгорело, уроки проходили в уцелевшем спортивном зале.

— Сидишь на математике и сквозь картонную перегородку слышишь, как с одной стороны объясняют русский язык, с другой — биологию. Но мы настолько жаждали знаний, что нам ничто не мешало.

Я очень благодарна директору школы Марине Газиевой и завучу Розане Солтамурадовой. Когда почти весь Грозный был разрушен, не ходил транспорт, не было отопления, не выплачивалась зарплата, они вместе с учителями, учениками и их родителями расчистили завалы и наладили учебный процесс.

1998 год стал одним из самых счастливых в жизни Лейлы: она поступила на первый курс Нефтяного университета по специальности «Финансы и кредит». А в 99-м началась вторая военная кампания, и ей пришлось покинуть родину на целых семь лет.

— Тогда под обстрелами нам удалось выехать из республики на родину мамы — в Адыгею. Майкопчане очень по-доброму приняли чеченцев. Спасибо Аслану Тхакушинову, он был ректором Майкопского технологического университета, а потом — главой Адыгеи. Он оказал всем большую поддержку.

О компьютерах и стереотипах

— В Майкопском университете все было по-другому. Например, 150 студентов в аудитории вместо привычных 10. Или компьютерные классы. Я даже не знала, с какой стороны подойти к компьютеру. В Грозном не было ни одного, информатику объясняли по рисункам. Первая мысль — не смогу здесь учиться. Вторая — надо. Хотелось разрушить стереотипы, которые тогда вешали на чеченцев. Помню, как на лекции преподаватель истории сказал, что мира на Кавказе не будет до тех пор, пока не ликвидируют всех чеченцев. На потоке нас из Чечни было четверо. Мы очень возмутились, даже пошли к проректору. На следующей паре лектор извинился.

Лейла не подвела отца — со временем ее признали лучшей студенткой и назначили стипендию президента России. А в 23 года она стала самым молодым кандидатом экономических наук России.

— Диссертацию я написала за год. В силу нашего менталитета мне, например, нельзя было гулять вечерами, куда-то ездить с друзьями. Поэтому все свободное время проводила в библиотеках. Особенно на выходных — утром взяла булочку, пошла в библиотеку, вечером вернулась.

Но из-за возраста ей было нелегко. Оппоненты первым делом говорили: «Да это же ребенок, рано ей еще защищаться».

— У меня был хороший научный руководитель — Владимир Иванович Зарубин, мы до сих пор на связи. Когда я защитила кандидатскую, сказала себе: «Все. Точка». А он спросил: «Ну, когда будешь докторскую защищать?»

Карьера по-чеченски

В Майкопе после защиты кандидатской Лейлу избрали доцентом кафедры. Она была старше своих студентов всего на пару лет.

— Все складывалось, но я всегда знала, что при первой же возможности вернусь домой.

В 2006 году это случилось. В Грозненском нефтяном не хватало кадров, и Лейлу попросили взять нагрузку, а затем и возглавить новую кафедру «Прикладная информатика в экономике».

— Эта была ниточка, за которую я уцепилась, чтобы, наконец, вернуться всей семьей в Грозный, в наш дом, пусть и полуразрушенный войной.

И получилось как у мамы: с утра до ночи на работе, слишком много времени уходило на становление кафедры и на студентов.

— В Майкопе они брали ровно столько, сколько я им давала. В Грозном вгрызались в каждое слово. Тогда почти не было библиотек и интернета — ты для них был единственным источником информации. Времени катастрофически не хватало. С замужеством его стало еще меньше.

Как правило, в чеченском обществе активная карьера молодой снохи не приветствуется, и в первую очередь свекровью. Но не в случае нашей героини. Когда Лейла решилась писать докторскую, ее поддержали не только родители, но и семья мужа. Покойный свекор, чеченский писатель Абдулла Дадашев, безоговорочно приветствовал решение снохи. Муж всегда и во всем помогал, сопровождал в поездках.

…Сейчас у свекрови на столе лежит монография Лейлы, она показывает ее всем родственникам и негодует, если кто-то не понимает важности этого научного труда.

Оправдание — справка из морга

Докторскую Лейла начала писать, когда у нее было уже двое маленьких детей. Такая затея казалась немыслимой.

— У меня по разным обстоятельствам не раз менялись темы, Советы и руководители. Начинала с малого бизнеса, вышла на финансы. Это диаметрально противоположные темы. По моим научным статьям можно увидеть, как меня бросало.

В поисках руководителя Лейла ездила и в Москву, и в Санкт-Петербург, но постоянно что-то срывалось. Со Светланой Галазовой, доктором СОГУ, профессором, пересеклись случайно — она и стала ее научным руководителем.

— О ней говорили, что в работе она — просто акула, хотя в жизни добрый, отзывчивый человек. Когда я первый раз зашла к ней с вопросом, у меня дрожали колени. У нее были очень жесткие требования. Когда она мне звонила, дома затихали все. «Тихо, Галазова звонит!» было как «Море волнуется — раз».

Она мне сразу сказала: «Хоть раз не выполнишь мое задание, единственное, что тебя оправдает, — справка из морга». Это был мой очередной экстрим. И я сказала: «Хорошо».

Если бы у меня за спиной не было мощной поддержки, я бы не смогла так ответить. Мне повезло, что обе мои семьи сделали все для меня возможное.

Мама с папой помогали финансово: ведь печатать научные статьи в ваковских журналах стоит недешево. С детьми помогали свекровь и мамина мама — нана.

— Я бы не справилась без нее. Когда свекровь заболела, нана приехала из Майкопа и взяла детей на себя. Она была моей опорой, стимулом и мотивацией. Сейчас наны нет, и мне очень ее не хватает.

Экономист против терроризма

У Лейлы Магомаевой больше 150 научных статей. Тема докторской — «Банковские инновации в условиях цифровой экономики: теория и практика». В своей диссертации она предложила цифровизацию финансового сектора — создание единого пространства, в котором развиваются финансовые институты, не нанося ущерба персональным данным клиента.

— Одно из направлений — использование неструктурированной информации. Например, вы съездили в отпуск, выложили фото в соцсетях, а банк использует эту информацию, чтобы разработать индивидуальное предложение на льготных условиях для следующей поездки.

При этом глобальное поле информации, которую мы оставляем в интернете, может стать целью мошенников. Персональные данные — это самый ценный ресурс. Его можно продать, воспользоваться им при кредитовании. Многим из нас звонили и просили подтвердить пин-код карты, представляясь сотрудниками банка. В программе разработаны инструменты, которые минимизируют такие риски.

Еще одно из направлений — отслеживание денежных потоков, которые могут быть направлены на финансирование терроризма. Наша программа видит подозрительные платежи. Например, человек вдруг в два часа ночи переводит большую сумму. Работник банка не сможет это отследить, а система сигнализирует: надо бы проверить платеж.

Целиком система, разработанная Лейлой, нигде не внедрена: все-таки она занималась наукой, а не практической реализацией. Но есть банки, которые используют некоторые продукты в своей работе. Проект также поддержан Российским фондом фундаментальных исследований, который выделил на его реализацию два миллиона рублей.

«Крокодил» и цифровая экономика

Еще до защиты докторской Лейлу назначили директором Института цифровой экономики и технологического предпринимательства.

— Никогда не хотела быть выше заведующей кафедрой — люблю плотный контакт со студентами. Но пришлось. Мне казалось, что в сутках 48 часов…

Лейла реорганизовала кафедры, поменяла многих заведующих. За два года ее команда проделала огромную работу: внедрили во все специальности цифровые системы, открыли лаборатории и представительства центра подготовки IT-специалистов Expovision и компании «1С: Бухгалтерия».

— Сейчас студенты тонут в больших объемах информации. Им нужно знания не просто дать, но еще забить гвоздем. Знаешь, как я строю свою пару? Когда хочу, чтобы студенты уяснили базовые понятия, мы играем в «Крокодила» — объясняем эти понятия жестами. Они усваивают то, что дается нестандартно.

И еще многое зависит от того, как студенты используют гаджеты. Раньше все они были примерно на одном уровне. Сейчас либо тебе хочется кинуться в пропасть, либо студент такой, что тебя спасает. Такие участвуют в конференциях, выигрывают гранты. Они уже не просто экономисты, юристы, таможенники, а с компетенциями в цифровой экономике.

— Мы живем в уникальное время с точки зрения развития экономики, время больших перемен, — считает Лейла. — Мы ведь застали командную экономику при Советском Союзе, рыночную, инновационную и сейчас живем в эпоху цифровой.

При ней нарушаются все традиционные каноны экономики. Например, труд — деньги. Раньше только так можно было заработать. Сейчас же тебе достаточно разработать какую-нибудь платформу, и все. Даже не нужно делать контент — за тебя его сделают другие, а тебе это будет приносить деньги. И ты не тратишь на это ни время, ни труд.

Уникальность цифровой экономики в том, что она развивается сама, иногда очень неожиданно для нас. Раньше люди делали экономику, а сегодня цифровая экономика делает новые профессии для людей.