Советская школа как опыт свободы
Советская школа предстаёт сегодня в тумане мифов разного толка. Мифов очень много, а вот реального и подробного описания её до сих пор не было. Но, кажется, с выходом третьего тома «Воспоминаний» Виталия Третьякова «Из СССР в Россию и обратно» лакуна эта заполняется. Мемуарист, или воспоминатель, как он предпочитает себя называть, рассказывает, какой на самом деле была советская школа, какие были учителя, чему и как они учили в конце 1960-х – начале 1970-х. И наконец, каким был он, московский старшеклассник, любитель математики и литературы, автор машинописного журнала, решивший стать журналистом.
Действие книги приходится на 1968-1971 год, это 9-й и 10-й класс, и еще один год после. Имеются, как обычно в «Воспоминаниях» Третьякова, отступления, что-то дополняющие и уточняющие, – «Четки Мнемозины». Одно – в самом начале повествования, два – ближе к концу. Есть Именной указатель, что придаёт книге бОльшую основательность.
Итак, школа. Московскому школьнику того времени часто приходилось менять школы. Сначала воспоминатель жил в коммуналке на Таганке, там же и учился (об этом в томе 1 «Воспоминаний»). Когда семья получила отдельную квартиру в Лефортово, он попал в восьмилетку; такие школы – тоже примета времени (об этом в томе 2). И наконец, в том же Лефортово, 632-я, с математическим уклоном, точнее с обучением – в 1968 году! – программированию. И с практикой на настоящих компьютерах, которые тогда были величиной чуть ли не с комнату и назывались ЭВМ (электронно-вычислительные машины). Забавная подробность: во всех научных учреждениях, где были ЭВМ, на стене обязательно висела компьютерная копия «Джоконды», она всё так же загадочно улыбалась оцифрованными губами.
«Воспоминания» в полной мере передают весьма вольную атмосферу, в котором жили и формировались школьники той поры.
Ну, например, вот как выглядел тогдашний старшеклассник Виталий Третьяков. Длинные, по моде, волосы, костюм, нейлоновая рубашка (без галстука), атташе-кейс, он же дипломат; считалось, как я помню, что именно с таким ходил Джеймс Бонд. Может, кстати, возникнуть вопрос: откуда мы в Советском Союзе знали про Джеймса Бонда, если существовал железный занавес? «…Занавес, конечно, был, но не очень железный и довольно дырявый. Причём дыры в нём делало само советское руководство», – пишет Третьяков. И советские школьники хорошо разбирались в марках заграничных автомобилей, сигарет и прочих заграничных реалиях...
Да, удивится тот, кто представляет советского школьника как жертву «социальной дрессировки» (термин М.Геллера): он будто бы трясётся от вечного страха сделать что-нибудь не так, лишен хоть какой интеллектуальной инициативности и т.п.. Но вот девятиклассник Третьяков выпускает стенгазету под неформальным названием «Органон», да не простую, а интерактивную (хотя этого слова в обиходе еще не было), – так им придуманную, что материалы в ней могут меняться и дополняться беспрерывно. «Я всегда участвовал в создании стенных газет – и в прежней школе, и в пионерском лагере. И вносил в это дело максимум доступного мне тогда творческого начала», – вспоминает он. Чем это обернётся в будущем, хорошо известно!
А пока Виталий Третьяков вместе с одноклассниками издаёт еще и литературный альманах «Классные классики». В редакционной статье, в частности, говорится: «В журнал ты можешь обращаться со всеми своими невзгодами, жалобами, просьбами, отзывами и пожеланиями». Но главное здесь, конечно, литература! В первом номере опубликован рассказ Третьякова про котёнка по имени Синус. Герой другого его рассказа «Инопланетная женщина» сравнивает инопланетянку (между прочим, обнаженную!) с любимой земной девушкой – он «видит абрис её «мягкой» груди и ноги, едва прикрытые короткой юбкой… Чувственное сравнение оказывается в пользу земной женщины».
«Инопланетная женщина» должна была участвовать в конкурсе на лучший фантастический рассказ. Однако «члены жюри», они же учредители журнала, они же участники конкурса, рассказу отдали четвертое место (из четырёх возможных), и рассказ в журнал не попал. Тогда автор дал прочитать «Инопланетную женщину» учительнице по литературе.
По логике яростных (но не очень честных) критиков советской школы, девятиклассник даже и подумать не мог о том, чтобы показать учительнице столь откровенный в своей чувственности рассказ. А учительница, по той же логике, если уж прочитала его, должна была возмутиться. Однако учительница не возмутилась и не смутилась, а просто разобрала это сочинение 15-летнего автора, заметив, что «мягкая грудь» – не достоинство: «Женская грудь, тем более у девушки, должна быть не мягкой, а твёрдой, упругой». Такие вот нравы царили в советской «бурсе», такие были учителя. Конечно, встречались и другие, – о них Третьяков тоже рассказывает, – но примечателен сам факт возможности столь свободного общения учителя и ученика.
Вспоминает он и про других любимых учителях. Про учительницу математики, это ей он посвятил рассказ про котёнка Синуса, переполненный математическим фантазиями. Про учительницу физики, она как-то предложила классу ответить на вопрос, о котором идёт речь в фильме про физиков-атомщиков «Девять дней одного года». Про учительницу истории, её за экспансивность и импульсивность ученики звали «Машкой»… Выписанные с любовью и благодарностью эти портреты говорят о том, как много в те годы значил учитель в жизни ученика.
В число увлечений и развлечений друзей-одноклассников воспоминателя входило сочинение стихов – от коллективных. во время игры в буриме, до глубоко личных, серьёзных и не очень. Так, одно стихотворение Третьякова называлось «Я – гений!». И кстати, его первой публикацией в настоящей газете – в многотиражке «Ленинец» Завода тракторных гидроагрегатов, – тоже было стихотворение, под названием «Красная весна».
Еще они переводили стихи и прозу с английского. Вот перевод Третьякова из Стивенсона:
Там, над синей волной и огромным утёсом,
Беспокойные чайки собираются в стаю,
Ну а здесь, средь зелёной земли над цветами,
Почему появилась белокрылая птица?
Были у старшеклассников и другие развлечения, менее возвышенные. Например, они играли в карты, на деньги, небольшие но всё-таки. Картам в книге посвящена отдельная главка. Ну и, конечно, пиво, сигареты – представить жизнь подростка без этого невозможно. Однажды поехали с девочками на дачу с ночевкой. Рассчитывали на что-нибудь романтическое и эротическое, но просто напились. Еще традиционные кино, парк, лодки на пруду… И самое завлекательное – проход! Поход обещал приключения, которых всегда жаждут юные сердца. И обещания эти, как правило, исполнялись, о чем в «Воспоминаниях» рассказано подробно и интересно.
О том, что тогда у старшеклассников называлось любовью, можно узнать из главки «Девочки и любовь», тоже довольно подробной. Не обошлось и без первого поцелуя, о чем, правда. рассказано без особой лиричности… Видно, что главное для автора «Воспоминаний» всё-таки не любовь, а дружба. Отношениям с друзьям отдано много страниц этой книги. О ценности дружбы, об умении дружить говорит и то, что одноклассники из 10Д 632-й школы продолжают встречаться до сих пор – спустя уже более полувека после окончания школы
Мнемозина, как известно, дама капризная, но, кажется, Виталию Третьякову удаётся с ней справляться. Достоверность его повествования подтверждают сохранившиеся с тех времён. «внеклассные сочинения», его и одноклассников , – стихи, рассказы и другие литературные опыты, Да и все мы, учившиеся тогда, можем свидетельствовать: в этой книге – всё правда! Так что молодому читателю «Воспоминаний» откроется много неожиданного. Читатель же из старшего поколения с удовольствием вспомнит свою юность.
Еще одно несомненное достоинство книги – язык, мерный ход фраз, заставляющий вживую представлять картины той жизни, далёкой, а для кого-то таинственной, но такой увлекательной!
Виталий Третьяков «Из СССР в Россию и обратно. Воспоминания. Т. 3. 632-я школа (1968–1971)» – СПб.: СПбГУП, 2022. – 320 с.