Российская фехтовальщица на колясках Людмила Васильева влюбила в себя японцев, когда на Паралимпиаде спела на японском языке популярную в 1960-е годы песню сестер Эми и Юми Ито, которую в России поют на слова "У моря, у синего моря". Она шла к своей первой медали Игр почти 13 лет, начав эту битву еще на Паралимпиаде в Пекине, и наконец добилась заветной цели. Спортсменка живет полной жизнью, обожает вождение, души не чает в дочери и полна сил в стремлении изменить этот мир к лучшему. В интервью ТАСС Васильева рассказала, чем планирует заняться после Игр, почему дело предпочитает словам и на что потратит призовые от участия в Играх в Токио.
— Людмила, вы человек в российских СМИ популярный, но в большей степени благодаря вашей жизненной активности — музыке, конкурсам красоты. А как спорт стал частью вашей жизни?
— Случайно. Но это стало моим делом, моей профессией. Благодаря тому, что решением президента олимпийцы и паралимпийцы были уравнены, мы смогли заниматься профессионально, а не урывками, вечерами, смогли тренироваться, не думая, как заработать на хлеб, желательно с маслом.
— Вы познакомились с вашим тренером в институте, когда учились по профессии "книгоиздание". Почему именно этот факультет?
— Я училась в Московском государственном социально-гуманитарном институте для людей с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Я абсолютный гуманитарий, да и выбор был небольшой. У нас был один институт на всю страну, где можно было и учиться, и жить. А Белозерск, где я выросла, город маленький.
— Расскажите о своем детстве.
— В школу я не ходила, там лестницы, поэтому училась дома — какие учителя приходили, те предметы и учила. Мое заболевание стало проявляться достаточно рано, в детском возрасте я себя не помню. И неизвестно, что лучше, — рано это происходит, как у меня, или уже во врослом возрасте. Да, было сложно, особенно когда мне 14 лет было, когда хотелось выходить, гулять, общаться. Да и куда особо на коляске в нашем городе?
Компании у меня не было, разве что две сестры примерно нашего с моей сестрой возраста, которые жили в нашем же доме, поделенном на две семьи. По складу характера они были достаточно домашние, по тусовкам не бегали, вот мы и дружили. Мы и сейчас общаемся, они болеют за меня, переживают. Знаете, очень жаль, что трансляции моего поединка не было, ведь дома все знали — это третьи мои Игры, я столько лет бьюсь за эту медаль. Все смотрели, как я выступаю, по счету. Чуть не поседели. Я потому и взяла медаль, что столько людей за меня болело. Я горела, я билась, в решающих боях, как будто что-то помогало, двигало меня.
А тогда я поехала учиться в Москву, потому что у меня была мечта уехать в большой город, ведь это свобода.
— Одна, на коляске, в такой огромный город. Вы ломаете стереотипы. Мне всегда казалось, что человеку на коляске всегда нужна помощь.
— Я не боялась остаться одна — наоборот, с огромным рвением к этому стремилась, потому что всегда тяготела к самостоятельности. Хотела жить самостоятельно, с детства, мне надо, чтобы все по-моему было. Даже в институте жить по несколько человек было не очень комфортно — мне нужно свое пространство, чтобы уединиться, побыть одной в любое время, быть самой себе хозяйкой. Многие думают, что человек на коляске не может без посторонней помощи, но это совсем не так.
— А как вы познакомились с мужем?
— В институте. Начали жить вместе, потом решили родить ребенка, расписались. У него тоже были проблемы с ногами, но небольшие. В целом он из "обычных" людей, это слово мы часто используем между собой — "обычный", "здоровый". И к слову "инвалид" я нормально отношусь, хотя для кого-то это триггерная точка. Ведь многие родители не оформляют даже детям инвалидность, считая это каким-то клеймом. Я общалась с такими, пыталась объяснить — это открывает вам кучу дверей, дает определенные льготы, возможность заниматься паралимпийским спортом. Слышат немногие.
После Игр в Пекине в 2010-м году я родила, после Лондона планировала еще раз родить, после Рио — еще. Но не сложилось. Мы развелись. И да, мое сердце пока свободно (смеется).
— Кто с дочкой, пока вы для России медали добываете?
— Она как раз на лето уехала к родителям, в деревню, ей сейчас десять лет. Так складывается, что у меня лето — самая горячая пора, и она отлично себя чувствует в нашем родном Белозерске. Город у нас замечательный, с большим озером, песчаным пляжем, практически курорт. Она занимается спортом для общего развития, для поддержания.
— Как вы сели за руль? Как вы управляетесь?
— Я обожаю машины, с детства мечтала об этом. До 13 лет ребенка на переднее сиденье нельзя сажать, а мне это было важно! Дедушка меня на мотоцикле катал, с папой я всегда старалась сесть рядом, пока он за рулем. Кому что, а меня дорога гипнотизирует! Лучшая медитация — сесть за руль, включить музыку и 800 км до родителей. Опять же — это полный контроль, ведь я сама себя везу, а значит, в безопасности. Я даже на такси стараюсь не ездить, потому что ощущения уверенности нет. Моя машина — мои ноги, с которыми я не завишу ни от погоды, ни от метро, ни от чего.
Первую машину — "четверку" — купили еще в институте. На ней я начала учиться водить.
— Наверно, машина для людей с ограниченными возможностями в управлении сложна как самолет — все же руками надо делать.
— Нет. Это не какая-то специальная машина, просто существует специальное оборудование, которое на нее ставится. Оно прикручивается к педалям, и все, ничего сложного. Это на автомате если. А на механике посложнее, конечно. Плюс у меня в машине установлен специальный механизм, который выезжает из багажника, достает и забирает коляску, на которую я могу пересесть с водительского сиденья. Такие в Новой Зеландии делают.
Мне повезло — контакт этих ребят оказался у моих знакомых, которые занимаются машинами. Я была первой, у кого такое устройство появилось, хотя денег это стоило таких, что многие шутили — за эту сумму легче рабочего нанять, чтобы он эту коляску доставал-убирал. Но как же я устала просить о помощи, чтобы мне помогли ее достать, — люди не очень доверяют друг друга. Сейчас все больше таких, что в наушниках, капюшон поверх, и все — ничего вокруг не слышно.
— Как в вашей жизни появилась музыка?
— Мои родители не были богатыми людьми, но они всегда старались слышать мои стремления, отдавали последнее, что могло принести мне пользу. И мое увлечение музыкой стало возможно благодаря им — они купили мне пианино, пригласили педагога: "Получится — не получится, но что-то из этого выйдет". Так я пошла в музыкальную школу.
Благодаря родителям и увлечению музыкой в моей жизни случился хор ЮНЕСКО, я хорошо пела. Папа играл на гитаре, и мне передался от него хороший слух. Пришла преподавательница, а тогда как раз проходил фестиваль творчества людей с инвалидностью. Пригласила поучаствовать, и так, этап за этапом, я попала в Москву, где меня заметил руководитель фонда "Мир искусства" Владислав Тетерин, крутой пианист, продюсер. Он мечтал познакомить детей с инвалидностью с миром оперной классической музыки. Он договорился с Кабалье, с Хворостовским, другими известными певцами, и это стоило огромных трудов — не все готовы выступать с инвалидами. Он называл меня талисманом нашего хора.
Был в моей жизни и конкурс красоты, которые многие журналисты позиционируют как большое достижение, но для меня это было не соревнование или желание что-то доказать, а просто интересное, необычное, веселое мероприятие. Хотя для кого-то это событие изменило жизнь. Эти конкурсы привлекли так много девочек на колясках. Многие стеснялись, многие не хотели, но спустя пару лет все-таки шли, участвовали.
— У вас в статусе в соцсетях строки поэтессы Ольги Фокиной: "Я с детства живу борьбой, забыв про слово "везет", мне все достается с боем".
— Ну, вообще, мне все-таки везет. И в первую очередь на людей, которые создавали грандиозные вещи. Я попала в хор, я попала в фехтование, у меня ребенок. Многие "обычные" люди мне завидуют — мне 36 лет, и у меня ребенок уже взрослый. У некоторых в этом возрасте даже мужа не предвидится. Поэтому, конечно, мне везет.
И мне безумно повезло с Еленой Борисовной Белкиной, нашим тренером, нашей мамой фехтования на колясках. Именно она начала развивать это направление, загоревшись идеей, что фехтование доступно и таким, как мы. Сначала, она рассказывала, пришла в госпиталь, где были раненые мужики, после травм. Подумала — это поможет им поднять моральный дух, но им тогда не до спорта было. Не спиться бы и с ума не сойти, что у тебя, например, ноги нет.
В итоге идеальным местом для набора стал институт, куда приезжают 17–18-летние ребята, у которых еще есть время стать нормальным спортсменом. Она из тех людей, чье призвание — создавать что-то важное и добиваться успеха. Благодаря ей появились детские соревнования, она развила это на международной арене, я ей просто поражаюсь. Она сразу стала нашим личным тренером, потом мы стали ей помогать, заниматься друг с другом.
— После завоевания бронзовой медали вы сказали, что к Играм в Париже у вас уже есть новая песня. Ведь по совету вашего тренера вы всегда учите песню на языке страны, где вам выступать. Значит, есть уверенность, что вы там выступите?
— С Парижем еще посмотрим — конкуренция у нас стала очень высокой. Три человека на одно место. Есть и не менее важные дела, потому что, помимо спорта, я стараюсь заниматься общественной жизнью. Вхожу в общественный совет Минспорта по фитнесу и в общественно-народный фронт по безбарьерной среде. Мы многого добивались — чтобы, например, МЦК стало доступнее. Работы еще непочатый край, я полмира объездила и всегда привожу в пример Тауэр — казалось бы, старинное здание, вековые булыжники, а человек на коляске почти до последнего этажа может добраться. А у нас на Останкинскую башню, например, такое невозможно.
— Продолжите эту работу в совете?
— Пока не знаю, потому что совет может только давать рекомендации, а уж примут их к сведению, нет, не от нас зависит. Я думаю, что больше я смогу изменить, если я что-то более осязаемое буду делать. Поэтому на призовые от Игр я планирую создать свой клуб.
Столкнулась с тем, что инвалидам достаточно сложно с физической активностью. Физически это доступно, но не везде есть тренеры, которые могут работать с такими спортсменами, плюс некоторые руководители опасаются ответственности, если что-то не то будет со здоровьем в результате тренировок. Да, предусмотрена раз в год месячная реабилитация, но человек минимум три раза в неделю должен заниматься. Пока я не занималась спортом, значения этому не придавала. Но ведь это долголетие, это качество жизни. Колясочник сидит всю жизнь, и в этом состоянии ты еще больше болячек копишь.
— За непростую задачу беретесь.
— И понимаю, что это капля в море. Но если одним местом для инвалидов будет больше, это уже что-то. Есть продвинутые фитнес-сети, но цены там высокие. Сейчас стало развиваться направление — тренер адаптивной физической культуры, и это не так сложно — обычного тренера отправить на дополнительные курсы.
Но я хочу своим примером показать, что можно развивать фитнес для поддержания физической активности у инвалидов, чтобы не на словах все это было. Я планирую закупить оборудование, сейчас стоит вопрос помещения, потому что найти помещение под соцпроект не так просто. Как и привлечь человека, тем более с инвалидностью, в спорт — это непросто, это не все понимают. Но ведь надо же что-то делать?