Интервью с руководителем Школы дизайна НИУ ВШЭ Арсением Мещеряковым

Дизайнер, создатель дизайн-бюро Agey Tomesh и издательства «Книги WAM» Арсений Мещеряков попал в образование и стал руководителем Школы дизайна случайно, но именно это помогло ему выстроить совершенно новую систему. Свобода от ошибок и стереотипов помогла ему увидеть существующие в образовании возможности; о том, почему здравый смысл — это лучшая методология и почему высшее образование должно смотреть в сторону проектности, с Арсением поговорила CEO Т&P Надя Макова.

.marker { background: #FFE3E0; background: linear-gradient(180deg,rgba(255,255,255,0) 45%, #FFE3E0 55%); }

Арсений Мещеряков

Руководитель Школы дизайна НИУ ВШЭ, создатель дизайн-бюро Agey Tomesh и издательства «Книги WAM»

Надя Макова

CEO и управляющий партнер проекта «Теории и практики»

— Начну сразу с самого интересующего меня вопроса. Как ты попал в образование? У тебя же было и есть успешное дизайн-бюро и издательство. Что восемь лет назад привело тебя в обучение и в Вышку?

— Это абсолютная случайность, я и не думал заниматься образованием. Татьяна Ривчун, которая тогда была советником руководителя Высшей школы экономики, получила задание создать факультет дизайна и начала узнавать, кто мог бы ей в этом помочь. Порекомендовали меня. Она пришла ко мне и прямо сказала: «Не хочешь ли заняться вот таким-то проектом?» Я, конечно, заинтересовался. Татьяна прекрасно разбирается в образовании, а я как раз в образовании вообще ничего не понимал, но все понимал про дизайн. Иногда, чтобы создать что-то принципиально новое и интересное, важно не иметь груза ошибок и стереотипов. Я вообще не знал, как должно быть устроено современное образовательное учреждение. И не хотел знать. Хотел все придумать с нуля. И это дало свои результаты.

— Как это удалось? Что можно назвать твоими know how в создании образовательного проекта?

— Прежде всего, я собрал лучших людей в состав преподавателей. Игорь Гурович, Александра Кузнецова, Сергей Кужавский, Павел Борисовский, Эрик Белоусов, Протей Темен — это был такой сплав опыта, молодости, энергии. Целый год до запуска мы встречались два раза в неделю и проектировали первый базовый курс, который стал бы качественным, интенсивным и эффективным вхождением в профессию дизайнера. Мы его просто миллиметр за миллиметром проектировали, много спорили, очень много придумывали. И, собственно, сделали курс, который до сих пор является методологической основой развития.

— При этом в разработке этого курса профессиональные методологи тоже принимали участие?

— Нет. Никаких профессиональных методологов, кроме Татьяны Ривчун. Просто мы создавали новый курс, полностью практико-ориентированный, и сами стали методологами. Мы учились, разбирались, выстраивали гипотезы, формулировали, что мы хотим получить на выходе. Через год мы стали это тестить на студентах. И сразу поняли, что очень многие вещи сделали правильно. Здесь методологией выступал просто здравый смысл. Наверное, на здравом смысле невозможно построить космический корабль, но передать опыт, который у тебя есть, вполне реально. У нас была задача — передать то, что мы уже знаем, умеем, и определить, чему должен научиться студент на каждом этапе: через неделю, через месяц, через полгода.

Второе know how, что мы сделали, опередив очень многих, — сразу же, вместе с началом программы, мы стали проектировать цифровую образовательную инфраструктуру — студенческое портфолио. У нас в цифровом портфолио полный архив школы, где можно посмотреть работы всех студентов и выпускников, начиная с первого года существования школы, и проследить их профессиональный прогресс, заказать у них работу, позвать в проект. Мы собираемся и дальше улучшать нашу цифровую инфраструктуру, совершенствовать портфолио.

◀ ▶

— Дизайн как индустрия обновляется практически каждый день: появляются новые инструменты, технологии и так далее. Как у вас устроен процесс обновления программ, с какой регулярностью, как это вообще происходит, что вы делаете, чтобы держать руку на пульсе?

— Это постоянный процесс. И поскольку постоянное обновление программ противоречит, прямо скажем, некоторым образовательным нормативам, мы создали карту креативных компетенций. Она построена не по принципу дисциплин, а по принципу проектов, которые студент должен сделать в рамках каждой дисциплины в течение каждого учебного модуля.

Учебный год в Вышке делится на четыре модуля, в конце каждого модуля — сессия. У нас четыре основные дисциплины: проектирование — занятия с куратором по созданию модульного проекта; технологии дизайна — инструментарий, которым должны овладеть студенты для успешного создания проекта; арт-практика — развивающая навыки владения современными художественными техниками, и история искусств — теоретическая база. В карте компетенций описываются проекты, которые делают студенты в каждом модуле, компетенции, которые они получают, и тот результат, которого нужно достичь в итоге.

Поэтому, если, например, мы видим, что в третьем модуле второго курса нам хочется поменять содержание, потому что программа устарела, мы в любой момент можем это изменить, не меняя базовую структуру учебного плана. Мы в рамках одной дисциплины можем очень прозрачно и очень оперативно менять элементы. Моя основная работа — это привлечение новых экспертов в преподавательский состав и обсуждение с ними вот этих изменений, практически ежемодульных изменений. При этом, как любая растущая система, в какой-то момент мы становимся чуть более консервативны. Большая задача сейчас состоит в том, чтобы какие-то вещи, в которых мы уверены, зацементировать. Все должно иметь баланс.

— Вот про баланс очень интересно в контексте более общей, но острой темы. Все чаще на разных уровнях звучит тезис об угасании значимости высшего образования. Какова твоя личная оценка образования, куда оно движется и куда хотелось бы, чтобы оно пришло? Что больше всего болит?

— Мне трудно сказать. Я нахожусь в Вышке, которая является авангардом, и в Школе дизайна, которая является некоторым исключением внутри авангарда. Нам очень многое позволено. Поэтому мне сложно сказать, но я предполагаю следующее. Конечно, тенденция высшего образования должна идти в сторону проектного образования. Нельзя говорить о том, что концепция университета осталась просто в передаче фундаментальных знаний. Раньше для того, чтобы что-то анализировать и вообще уметь писать, нужно было очень много информации держать в голове или иметь в прямом доступе книги, где эту информацию можно быстро найти. Сегодня доступ к информации облегчился до крайней степени. В этом смысле проектное образование как раз говорит: «Слушай, мы тебе не скажем, какой ответ правильный. Мы даем тебе методологию, базовый инструментарий и опыт, а все инструменты и данные, которые тебе нужны для реализации этого проекта, ты должен найти сам и суметь их применить». Это развитие самостоятельности. Конечно, можно научиться без всякого университета, обладая таким количеством информации.

— Получается, роль университетов действительно угасает?

— Я не согласен, что произойдут какие-то глобальные изменения с образованием; уверен, что роль университетов останется велика. Где же найти правильных наставников и правильные задачи, если не в университете? К тому же это роль некоего социального лифта, фундамента. Человек всегда мог сам образовываться. Библиотеки существовали испокон веков. Онлайн уже давно доступен. Но людям физически необходимо собираться в правильной компании и рассуждать на правильные темы — и вот это и есть университет. Потому что здесь собраны и правильные темы, и правильные педагоги, и правильные студенты, и социальные группы. Если вы начнете описывать какую-то новую технологию, которая даст все это, вы просто опишете университет будущего. Он будет другим, но он будет.

— Он будет в онлайне? Он может быть полностью онлайн?

— Нет, не может, и это совершенно не нужно. Не нужно все в онлайн переводить. Есть разные люди, есть разные образовательные программы, разные продукты. Если сегодня у нас в онлайн-образовании лидерами по выручке являются неуниверситетские структуры, это не значит, что университеты больше не нужны, просто эти структуры — молодцы. Они вырвались вперед не в образовании, а в бизнесе, и либо они будут дальше развиваться в сторону более фундаментального образования, либо университеты разовьют их гибкость. Где-то они встретятся — это просто рыночный вопрос.

В этом году мы впервые запускаем полноценный онлайн-бакалавриат, но наш онлайн-бакалавриат — это просто расширение линейки, новый продукт, ориентированный на новую целевую аудиторию — тех, кто живет за границей, к тому же еще есть люди с ограниченными возможностями здоровья. В рамках онлайн-бакалавриата мы пока открываем наши самые популярные образовательные профили: коммуникационный дизайн, анимация и иллюстрация, гейм-дизайн и виртуальная реальность, саунд-дизайн.

— Если говорить про обучение для взрослых, 35+. У вас довольно широкая линейка ДПО. Насколько они сейчас востребованы у специалистов более традиционных профессий? Есть ли кейсы, когда люди кардинально меняют свою профессиональную траекторию: например, приходит бухгалтер и хочет стать фэшн-дизайнером?

— Смотрите, у нас более 40 различных курсов ДПО, но наш хит — самые успешные наши программы ДПО — это базовые курсы Level 0. Они именно для тех, кто меняет профессию в сознательном возрасте. Я не знаю, насколько этот тренд среднесрочный. Сейчас причина в том, что многие люди понимают: свободная творческая профессия более стабильна, это и счастье, и деньги, и возможности. Средства производства — это компьютер, ноутбук. Он доступен. И все. Но так можно сказать не про каждую дизайнерскую профессию, конечно. У нас, например, коммуникационный дизайн пользуется огромной популярностью, потому что коммуникационный дизайнер очень независимый. Можешь работать из любой точки мира, из средств производства — один ноутбук. С гейм-дизайном такая же история. А, например, с модой сложнее, потому что она связана с индустрией.

◀ ▶

— А за год реально можно стать качественным дизайнером, чтобы иметь совесть потом за это деньги брать?

— Да. Программа базового курса очень интенсивная. Не сдав четыре проекта в год на том уровне, который мы считаем приемлемым, диплом просто нельзя получить.

— За восемь лет существования школы назовешь три личных достижения?

— Ой, их сотни, этих хайлайтов. Я горжусь тем, что мы в принципе с нуля создали Школу дизайна по совершенно новым правилам. Создали не просто школу, а систему, основанную на цифровом портфолио. По сути, именно мы начали внедрять принцип многопрофильных программ, который сейчас перенимают остальные факультеты Вышки. Школе всего восемь лет, у нас только в бакалавриате уже 23 профиля. Получается, что мы в среднем в год открывали больше двух новых направлений. Мы становимся очень похожи на американскую или европейскую арт-школу самого высшего качества. Ключевая задача сейчас — конкурировать уже на международном уровне. Мы вошли в прошлом году в список 200 школ мира в категории «Искусство и дизайн», и наша задача — попасть сначала в 100, а потом уже, может, и в 50 удастся.

— Отличная цель, я вам очень желаю ее достижения. У меня два завершающих вопроса, коротких. Первый вопрос — про навыки. Какие навыки нужно развивать сейчас в детях, чтобы, условно, они через 10 лет во взрослой жизни были успешны? И в себе, конечно.

— Концептуальное системное мышление и умение учиться — мне кажется, что это для творческой профессии самое важное. Для других профессий, возможно, что-то другое. Плюс, конечно, дисциплина. В прямом смысле этого слова, потому что прокрастинация — это страшная вещь, которая может человека отбросить в никуда. Я на собственном опыте убедился в этом. В моем дизайн-бюро много-много лет назад мы начали с того, что профукали наш первый крупный заказ чуть ли не от Центробанка, потому что целыми днями просто играли в преферанс. Потом я понял, что времени упущено столько, что мы просто физически не можем успеть. Пришлось возвращать деньги, аванс — тогда-то я четко осознал, что ты не можешь стать успешным без дисциплины.

— Последний вопрос. Если бы можно было оставить в мире всего три книги, обязательные к прочтению, какие бы ты оставил?

— Если только три, то одну хорошую книгу по теории эволюции, одну хорошую книгу по истории развития цивилизации, и одну — про космологию. Например, «Sapiens» Харари, «Слепой часовщик» Докинза и «Сейчас. Физика времени» Ричарда Мюллера. Прочитав их, обязательно захочешь прочитать и все остальные, чтобы понять, как все-таки все устроено.

(function() { var qs,js,q,s,d=document, gi=d.getElementById, ce=d.createElement, gt=d.getElementsByTagName, id="typef<em>orm</em>share", b="https://embed.typeform.com/"; if(!gi.call(d,id)){ js=ce.call(d,"script"); js.id=id; js.src=b+"embed.js"; q=gt.call(d,"script")[0]; q.parentNode.insertBefore(js,q) } })()