В июне Минобрнауки представило «Программу стратегического академического лидерства», призванную прийти на смену Проекту 5-100 и программе развития опорных университетов. О том, как реализуются проекты по повышению конкурентоспособности высшего образования за рубежом Indicator.Ru уже рассказал. Во второй части посвященного ПСАЛ материала – что можно взять России из мирового опыта при реализации программы. «Скопировать чужой опыт невозможно» «Перед российской наукой и системой высшего образования стоит серьезный вызов: построить эффективную модель на опережение конкурентов при меньших бюджетах в сравнении с англосакскими, европейскими и даже азиатскими странами», — отмечает начальник Управления стратегического планирования и программ развития СПбПУ Мария Врублевская. А для этого вузу требуется и финансовая устойчивость, и научно-исследовательский потенциал, и инновационный подход к образованию и человеческому капиталу. «Скопировать чужой опыт, даже очень успешный, невозможно, поскольку мы живем в цифровом мире, — уточняет первый проректор по экономике и стратегическому развитию УрФУ Даниил Сандлер. — Требуется комплексное развитие инфраструктуры, создание общероссийских платформ, сервисов. Многое говорится об общенациональных системах прокторинга, развитии общенациональной онлайн-платформы или других ресурсов». Но элементы, делающие успешными зарубежных вузы, развиваются и у нас. Укреплением связей, наукой и инновациями, интернационализацией и трудоустройством выпускников интересуются и в российских университетах. Так, примером сетевых структур стали научно-образовательные центры, которые создаются и в рамках национального проекта «Наука». Укреплять связи можно и институциональными мерами: поддержкой постдоков (для борьбы с инбридингом) и сетевых и модульных программ, а также цифровыми решениями (MOOC и доступ к передовому контенту ведущих вузов), которые во время пандемии стали актуальны как никогда. «Это всегда импульс для ускоренного роста, — заявляет ведущий эксперт проектно-учебной лаборатории «Развитие университетов» НИУ ВШЭ Александр Клягин. — Именно такие инициативы позволяют существенно повысить качество образовательных программ и междисциплинарное взаимодействие в исследованиях вуза, сделать их более результативными, сформировать систему национальной и международной мобильности преподавателей и ученых, повышению устойчивости университетов при одновременном развитии их связности в национальными и мировыми ведущими научно-образовательными центрами» С такими инициативами иногда выступают и сами вузы. «Пример — проект "Вернадский" в МГУ, предполагающий объединение ведущего университета, нескольких региональных вузов и научно-исследовательских институтов и социально-ориентированного федерального и регионального бизнеса. С аналогичной инициативой выступила и НИУ ВШЭ, запустив программу поддержки региональных вузов "Университетское партнерство", включающую стажировки для работников и аспирантов, поддержку журнальных публикаций авторов, создание зеркальных лабораторий и тому подобное», — добавил Клягин. По его словам, многие зарубежные коллеги считают достойным внимания и кейс России (Проект 5-100). «При меньшем объеме финансирования удалось добиться не менее впечатляющих результатов: рост позиций в предметных рейтингах QS в 14 раз с 2012 по 2018 гг., а также увеличение в 22 раза количество позиций в топ-100 предметных рейтингов», — напоминает он. Что, если не 5-100? Как отмечают в пресс-службе Минобрнауки, программа не станет прямым продолжением проекта 5-100. Но она будет использовать наработки этой и предыдущих государственных инициатив по поддержке национальных исследовательских, федеральных и опорных университетов. «Накопленный опыт касается как инструментов по наращиванию потенциала вузов, в том числе за счет кооперации с партнерами (например, инструменты продвижения образовательных программ и научных исследований в глобальном пространстве, формирование исследовательских коллабораций, трансфер технологий в кооперации с представителями реального сектора экономики, реализация проектов, нацеленных на региональное развитие и т.д.), так и принципов реализации самой программы – мониторинга и оценки ее результатов, методической и экспертной поддержки участников, организации площадок по обмену лучшими практиками с последующей трансляцией в систему высшего образования», — отметили в ведомстве. Кроме успехов, важно обращать внимание и на недостатки и критику таких проектов, считает Клягин. «Ставка на глобальные университеты и международную конкурентоспособность приводят к игнорированию университетами-участниками местных и национальных задач, а излишнее внимание к рейтингам — к игнорированию третьей миссии университетов, — отмечает он. — И здесь очевидно прослеживается позитивный тренд: в концепции новой российской программы академического превосходства содержится акцент, прежде всего, на национальные цели развития. Исследователи высшего образования даже придумали для этого специальный термин — мультиверситет». Опыт показывает, что программы превосходства приводят к успеху только если они реализуются последовательно. Нельзя забывать и о социально-экономической неоднородности вузов в регионах, и о том, что инженерный вуз странно сравнивать с театральным по одним и тем же параметрам. Учесть это можно только оставив пространство для тонкой настройки и горизонтальной дифференциации. «Политика государства в этой сфере должна фиксировать ценность различных университетов с различными миссиями. Таким образом, мониторинг достижений вузов ведется по разным показателям и в соответствии с особенностями миссии конкретного университета», — подчеркнул Сандлер. Той же позиции придерживается и Александр Клягин. «Гораздо важнее выдерживать баланс, стимулируя организационные изменения в системах высшего образования, но при этом не ограничивая свободу вузов», — заявляет он. «Такие возможности зафиксированы в общеевропейских документах, например, в документах научного совета Германии, который поддержал подходы к гибкой оценке университетов на основе множества параметров, а не жесткой оценке по одному из них (скажем, по месту в международном рейтинге). Это позволяет вузам реализовывать свои индивидуальные миссии и измерять достижения этих миссий», — отмечает Сандлер. Такой подход поможет сократить вертикальную дифференциацию и избежать картины, где три-пять вузов бодро маршируют вверх по позициям глобальных рейтингов, пока остальные по всей стране хиреют без финансирования и внимания. Как уточнили в пресс-службе Минобрнауки, такой ситуации Россия старается избежать: программа стратегического академического лидерства ориентирована не просто на поддержку сильных университетов, а на повышение вклада вузов в решение ключевых национальных задач. В них входит подготовка востребованных кадров, научно-технологическое развитие определенных отраслей и территорий (а также социальной сферы, в том числе на региональном уровне), повышение международной конкурентоспособности российской науки и образования. И здесь никак не обойтись без партнерств, академических кластеров и коллабораций. «Новая государственная программа не просто поощряет взаимодействие вузов и научных организаций, а рассматривает такую кооперацию в качестве ключевого фактора развития системы высшего образования в целом, интегрируя все инструменты, доказавшие свою востребованность в рамках реализации других программ по поддержке вузов — в частности, Проекта 5-100 и программы поддержки опорных университетов», — поясняют в ведомстве. «Привлечение талантов — стержневая оценка работы вузов» В зависимости от целей программы разными будут и системы оценки. Так, по словам проректора ТПУ по академическому превосходству Леонида Сухих, Япония хотела сделать науку и образование более интернациональными, поэтому ключевыми показателями в этой стране стало количество и вклад иностранных студентов и исследователей. Но какой бы ни была система, чаще всего она складывается из трех компонентов: международных рейтингов, национальных показателей и экспертного мнения членов совета, который обычно курирует такие программы. «Рейтинги являются лишь условным и, зачастую, косвенным индикатором "качества" университета. Поэтому параметры оценивания должны отражать вклад университетов в достижение национальных целей России», — считает Сухих, добавляя, что участники программы могут сами определиться, какую актуальную область будут развивать, ведь по всем направлениям сразу невозможно конкурировать на международных рынках. По мнению Александра Клягина, обсуждения чаще всего вращаются вокруг места в рейтингах (институциональных и предметных), а также наукометрии, которая используется и в тех же рейтингах, и в национальных показателях. Однако рейтинги могут учитывать и академическую репутацию вуза, и широкий большой список параметров, который отчасти пересекается с национальными показателями. Клягин признает, что у этого подхода есть сильные и слабые стороны, но все же защищает его: «Во-первых, мировые рейтинги остаются ключевым индикатором конкурентоспособности университетов во-вторых, позиции вузов в рейтингах все чаще не рассматриваются единственной метрикой успеха (китайские коллеги, например, уже предложили новую методологию оценки развития своих университетов со сложной структурой критериев)». Несмотря на критику существующих способов рейтингования, если относиться к ним не как к самоцели, нельзя отрицать, что это неплохой инструмент оценки, подчеркивает эксперт. Здесь можно брать пример с ведущим зарубежных университетов, которые не гонятся за местами в рейтингах, а стремятся к собственным показателям, при выполнении которых продвижения вверх не избежать. Это могут быть и научные результаты, и работа с человеческим капиталом, и связи с мировым исследовательским сообществом, и разработки в сотруднчестве с бизнесом. «Кроме того, прогресс вуза замеряется по реалистичности исполнения заявленного плана: какие действия будут предприняты, какие управленческие механизмы внедрены, как при этом будет трансформироваться финансовая и кадровая структура университета. Во всех программах есть индикаторы работы с человеческим капиталом, а в Германии, к примеру, есть даже показатели гендерного равенства», — продолжает Мария Врублевская, подчеркивая, что «у зарубежных коллег мы не увидели ставки на рейтинги в принципе». Особое внимание уделяется «третьей миссии университетов» — полезности для местного сообщества, участию представителей вузов в общественно полезных движениях — от инженерных союзов до волонтерства. Как ни странно, по словам Даниила Сандлера, здесь для оценки может пригодиться изучение активности вузов в соцсетях: «Конечно, пока это не носит решающего значения, но делаются попытки мониторинга оценки этой активности, скажем, в Великобритании. Сейчас это делается очень осторожно». Какими же должны быть подходы? Подтянуться к высокому уровню, заданному лидерами, помогут программы академической мобильности, совместные научные исследования и организация совместных научных лабораторий, стажировки и повышение квалификации на базе ведущих вузов, реализация сетевые образовательные программы, онлайн-курсы от ведущих вузов, обмен опытом и трансляция в систему высшего образования лучших управленческих практик. «Развитию мобильности в Программе стратегического академического лидерства уделяется особое внимание, в том числе путем введения соответствующих показателей результативности и других индикаторов», — подчеркивают в Минобрнауки. Сандлер считает еще одним плюсом академической мобильности сотрудничество университета с лучшими кадрами из других образовательных учреждений и компаний: «Привлечение талантов — стержневая оценка работы вузов. Это и профессорско-преподавательский состав, и студенты, и партнеры. Именно участие в образовательном процессе высокотехнологичных компаний в рамках проектного обучения и исследований поддержит развитие вузов».Мищ Систему оценки новой российской программы обещают сделать гибкой и всесторонней. «Показатели результативности будут включать несколько блоков: вклад в социально-экономическое развитие в части подготовки кадров; востребованность реальным сектором экономики (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, доходы из внебюджетных источников, программы дополнительного профессионального образования); трансфер знаний и технологий в реальный сектор экономики (результаты интеллектуальной деятельности); увеличение научно-исследовательского потенциала (публикационная активность и качество публикаций); интеграция с научными, образовательными организациями и организациями реального сектора экономики (совместные программы); развитие кадрового потенциала вузов для проведения передовых исследований; привлечение обучающихся (в том числе иностранных)», — рассказывают в пресс-службе Минобрнауки. В новом механизме оценивания будут введены свои показатели для разных групп участников программы: национальных исследовательских и национальных опорных университетов, а также вузов без подобного статуса, получивших базовый грант. «В итоговой оценке вузов-участников предполагается учитывать как количественные результаты, так и экспертную оценку достижений вузов, которую дают члены Советов по развитию национальных исследовательских и национальных опорных университетов. По схожему принципу сейчас оцениваются результаты вузов-участников Проекта 5-100 и опорных университетов», — заключают в пресс-службе Минобрнауки. Понравился материал? Добавьте Indicator.Ru в «Мои источники» Яндекс.Новостей и читайте нас чаще. Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.
