Игорь Ермоленко: "Репетиторство это поражение родителей, школы и ребенка"

— О проблемах в сфере образования говорят все чаще и чаще. Качество обучения в школах, конфликты во взаимоотношениях в треугольнике учитель-ребенок-родители. Насколько, по вашему мнению, эти проблемы глобальны? — Проблемы в этом треугольнике вечные. У родителей, условно говоря, заказчиков, тех, кто осуществляет образование, и самих учеников разные и зачастую противоположные взгляды. В каждой исторической эпохе они имеют какие-то свои особенности. А сейчас, поскольку время очень сжатое, насыщенное и интенсивное, естественно, любая проблема в любой сфере принимает такой выпуклый характер. Любая такая проблема, тем более, связанная с образованием, сейчас стреляет на раз-два. Вне зависимости от того, надуманная она, или действительно является таким социальным нарывом. Здесь же вопрос, в каком ракурсе такие проблемы поднимаются и насколько они разрешимы. — Недели две назад мы ходили к нашей классной Асе Абрамовне Овсищер. У нее накануне было день рождения. В городе ее знают, она была и остается прекрасным учителем. Сидели за столом, говорили, в частности, о системе образования. И я ей сказал, что, видимо, могу судить об этом более-менее здраво потому, что и сам 40 лет назад закончил школу, и за сына, которому уже 38-м, могу сказать, и за среднюю дочь, которая учится в шестом классе. Так вот, на мой взгляд, есть большая разница в том, как это было у меня, у моего сына и у моей дочери. Для нас наши учителя были очень органичным продолжением наших родителей. Они выполняли эту функцию, простите за техницизм, не по закону и не по распоряжению какого-то начальства, а потому, что они иначе и не могли. И не хотели. А сейчас такого, увы, нет. Есть эта проблема? — Здесь много проблем. На мой взгляд, они начинаются с того, что роль образования в жизни общества радикально изменилась. Если раньше это ощущалось как что-то становое, что государство считало нужным поддерживать, то сейчас образование играет все меньшую роль. Это видно и по бюджетам, и по технической базе, это видно по всему. Сколько школ было построено в 60-х годах, сколько в 70-80-х… Соответственно, поскольку место образования в приоритетах государства снижается, снижается и статус учителя. А раз снижается статус учителя, снижается конкуренция при поступлении в вузы. Соответственно, педагогические вузы собирают, мягко говоря, вторичный наплыв самых умных детей, наиболее успешные и амбициозные расходятся по другим вузам. У нас и в Самаре есть более конкурентоспособные вузы. Тот же Аэрокос, Гос до его сливания, тот же Экономический сегодня считаются более престижными. И чем дальше, тем все очевиднее, что в Пед идут ребята, которых все чаще относят к социальным лузерам. Понятно, что далеко не все они являются таковыми, но проблема действительно большая. Я в образовании работаю 25 лет и за последние два десятилетия вокруг себя обнаружил человек пять, которые сразу же после вуза могли прийти в школу и вписаться здесь спокойно, грамотно, нормально. Понятно, что есть проблемы роста, адаптации, налаживания взаимоотношений со старшими педагогами, особенно с родителями и детьми. Остальным тяжелее. И в том числе в силу того, что они эту деятельность не рассматривали как профессию. В школы идет дико низкий процент выпускников. К сожалению, в нашем обществе происходит деградация сферы образования, по всем параметрам — с точки зрения социальной значимости, финансового обеспечения, с позиции укрепления материально-технической базы. И все это девальвирует роль образования. Следующая проблема в системе взаимоотношения условных школ с условными родителями. С одной стороны, есть тенденция — вот вам ребенок, а вы нам готовый продукт отдайте и нас не отвлекайте. С другой стороны, позиция — я сейчас вас научу как вы должны учить моего ребенка. Ни та, ни другая крайность мне лично не нравится. Если вы знаете и умеете, как, то зачем вам мы? Если не знаете, то мы знаем зачем мы. Но вы ведь нужны ребенку безотносительно того в какую школу определили чадо. Вот тут возникает поле для переговоров родителей и учителей о том, кто за что в ответе и как вместе решить образовательные и воспитательные задачи. — И ведь это очень серьезная проблема, глобальная, простите за пафос. — Глобальная. И в разных странах ее по-разному решают. — А как у нас? — Нет универсального рецепта. Много хвалят финскую систему образования, хотя я здесь крайний скептик. Приехал в Финляндию, спрашиваю, а не могли бы вы перечислить ваши ведущие вузы, которые входят в мировые рейтинги, назвать кого-то из Нобелевских лауреатов или просто прорывных ученых, воспитанных вашей системой образования и т. д. И мы приходили к выводу, что финская система образования не настроена на то, на что в числе прочего была настроена советская и нынешняя российская система — на то, чтобы топовых детей поднимать. А они усредняют все, уравнивают и делают все комфортным. Плюс их системы в том, что учителю, ученику и родителям в ней комфортно. Но это не показатель того, что система образования успешна как таковая с точки зрения уровня обучения и образования. Да, там высокий статус учителя и приличная зарплата, у них хорошая материально-техническая база, красивые показатели в отдельных рейтингах. У них государство в принципе показывает, что образование является системообразующей единицей. — Мне кажется, сложно сравнивать две эти системы. Мне кажется, Россия не может себе позволить выпускать из школ ребят, у которых нет широкого мироощущения. Это же плохо кончится. — В нашей стране идеологическая составляющая всегда была значимой. Но я не сторонник того, чтобы она была какой-то запредельной. Я шире рамок нормального, не военизированного патриотизма не готов принять наличие идеологии в сфере образования. Скажем в Финляндии, более практическое образование, направленное на развитие функциональной грамотности. У нас начались сходные процессы, правда, подозреваю, и мне очень хочется ошибиться, что эти изменения в основном пока вносятся ради рейтинга в международных системах оценивания и последующих рапортов президенту. Это сложная схема, она связана в том числе с изменением подхода к образованию. На мой взгляд, это правильное направление, но главное, чтобы оно не ограничивалось выведением определенного возраста детей на некие позиции в рейтинге. Смысл не в том, чтобы президент сказал в конце этой работы, что задачи выполнены, "Молодцы" и раздал ордена. — А может быть, вернуться к той, советской системе образования? Я имею в виду не идеологическую накачку, а именно всеобъемлемость и качество? — Есть разница в получении фундаментального и собственно практико-ориентированного образования. На самом деле, мы пытаемся выработать некий гибрид. И в том, и в другом подходе к образованию есть свои плюсы. Не знаю можно ли это распространять как систему на всех, но я, когда закончил школу, был победителем математической олимпиады, совершенно не сильно занимаясь математикой. При этом после школы поступил на истфак. То есть мне дали в школе то, что я мог применять в разных сферах. Все ли из нас это взяли в школе, чтоб мы сейчас могли идеализировать советскую систему? Сейчас сама траектория школьного развития ребенка в целом построена на том, чтобы люди понимали, что им нужно, чтобы быть по обывательским меркам успешными. А для того чтобы быть сиюминутно успешными, не так уж и востребованы энциклопедические знания в широкой сфере, нужно сдать определенные экзамены и поступить в вуз. И если этот сектор заранее просчитан, то нынешний ребенок в 11 классе знает, что ему нужны три-четыре предмета, а остальные семь-восемь по принципу — чтобы не мешали. И все спокойно. Есть взаимопонимание с учителями, эдакий факт примирения и пакт ненападения. Ну, а по выбранным предметам мы (учителя, родители с репетиторами и ребенок) начинаем пахать, работать и убиваться. Траектория сужается от общего развития к утилитарной подготовке в определенных областях знаний. Ребенок адаптируется к системе уже сейчас, но не факт, что вырастет адаптивным вообще. — Так, по сути-то это узкая специализация? — Это специализация в рамках выбранного направления. Но… А если направление выбрано не верно? Ну, ладно в школе успеешь определиться, а если ты уже в вузе придешь к заключению, что не туда пошел? И тогда надо менять специализацию. При наличии широкого фундаментального образования такая перестройка на ходу прошла бы лучше. Собственно, многие из нас, получавших то еще образование, именно благодаря этому и адаптировались в свое время в совершенно новой среде и реальности. Кстати, здесь тот факт, что мы переходим на Болонскую систему, как бы ее ни ругали, может быть, является некоторым плюсом. Когда высшее образование разбивается на бакалавриат, где, на мой взгляд, должно обеспечиваться фундаментальное образование и магистратуру, где ты в своем выборе как бы состоялся и должен что-то развивать и углублять — специализировать. Схематически эта траектория выглядит объяснимой и адекватной. А как она будет работать, это только в исторической перспективе можно разглядеть, через некое количество лет. Я не сторонник, чтобы школу нагружать чем-то идеологическим. Копировать советскую уже поздно и невозможно, а попытаться повысить роль образования в жизни каждого гражданина, в жизни общества, показать ценность этого образования как такового, вот это государство, на мой взгляд, должно делать. Государственник в таком случае должен понимать, что такое повышение роли образования, финансировать этот процесс, в первую очередь. — А средств-то хватит на то самое финансирование? — Его более чем нет, можно сказать. Другие приоритеты у государства, увы. Есть такая практика, когда представителям всех непарламентских партий в конце года предлагают выступить в губернской думе. Я, как представитель "Яблока" из года в год, вот уже лет пять выхожу с одной темой, предлагая прописать в Законе об образовании равное финансирование образования в разных регионах. Потому что, в Москве на одного учащегося в школу приходит сумма в шесть раз превышающая самарскую. Вот и разница в образовании. Вот почему в Москве такое дикое количество победителей олимпиад. Не только потому, что там ведущие вузы, хотя и это влияет. Так давайте скажем, что мы в равных долях, с учетом специфики, конечно, будем финансировать образование везде. То есть надо бы застолбить гарантию государства равным образом финансировать образование детей в разных регионах. — Не поддерживают? — Я не видел ни одного депутата губернской думы, который бы сказал: ну, что ты, ты не прав. Вроде бы все согласны, но это ж уже федеральный бюджет. А вверх советовать в вертикальной системе не принято. — А может ли этот вопрос быть решен на федеральном уровне, как вы считаете? — Он неоднократно поднимался и в Государственной думе. Но здесь нужна политическая воля. На данный момент руководитель государства должен сказать: что-то мы недорабатываем в сфере образования. Вот, ребята, пять процентов ВВП должно уходить на эти цели. Такая вот задача. И не к 2025 году ликвидировать третью смену в школах, а строить школы в таком темпе, чтобы к этому самому 2025 году была только одна смена. Чтобы эти новые школы были обеспечены действительно современным оборудованием и комфортными условиями, чтобы зарплата педагогов была реально достойной, без всяких там накруток и перерасчетов. Такой, чтобы учитель не задумывался, что ему надо подрабатывать и при этом с него можно было бы спросить за качество. Потому что одна из бед школы — это распад на работу и подработку, процветание системы репетиторства. В Москве педагогу нет критической нужды подрабатывать, там средняя зарплата уже под 100 тысяч рублей без дополнительных подработок. Это совершенно нормальные деньги даже для столицы, на мой взгляд. Для того чтобы получать эти деньги, учитель в Самаре должен взять две с лишним ставки, классное руководство (пусть даже и с уже обещанными, но пока не появившимися надбавками) и еще репетиторство и пахать, убиваться. Теоретически, до такой суммы дотянуть, пожалуй, можно и у нас. Но мало кто представляет, насколько это должен быть титанический труд. — Раз уж заговорили о репетиторстве, то должен сказать, что меня этот вопрос грустно веселит. Насколько помню, у нас-то такого не было. А сейчас — сплошь и рядом. Не свидетельствует ли это о том, что педагоги не только вынуждены таким образом подрабатывать, но и о том, что нынешняя система образования ущербная, простите уж за грубое слово? — Я не думаю, что ущербна сама система, но качество работы учителей внутри системы тоже стало не идеальным. По крайней мере, недостаточным для того, чтобы дети решали суперзадачу по получению высокого балла для поступления в ведущие вузы. Обеспечить такое в средней школе очень сложно. Когда появляются репетиторы для топовых детей, ориентированных на 90+ баллов по нескольким предметам ЕГЭ, я это еще могу понять. Частично. Ибо не каждая школа сейчас обладает равноценным набором педагогов. Хотя, когда речь заходит о родителях, всегда всем говорю: репетиторство это поражение ваше, наше и ребенка. Навсегда, безвозвратно. Чем раньше вы начнете репетитора привлекать, тем больше гарантия того, что вы ребенка загубите, и уже никогда не наступит момент, когда он самостоятельно сможет получать знания и навыки. Зачем такому ребенку напрягаться в классе, если потом дома ему в режиме один на один всё разжуют и сделают за него домашку? Зачем напрягаться родителям, организовывая ребенка, если есть возможность перевесить режимные моменты на других людей? Поэтому репетиторство — это, с одной стороны, спасение для педагогов, которые в этой сфере остаются, с другой — это расхолаживающая система для родителей, детей, а зачастую и для не перенапрягающихся учителей, если ей бездумно пользоваться. — Согласен с вами. Мой сын и средняя дочь вообще в шоке, когда я им рассказываю, что проходил физику не по учебнику, а по книге Лансберга, биологию клетки по двухтомнику Хэма и Кормака и т. д. Сейчас-то этого нет. Сейчас первые свои университеты большинство из них проходит, уткнувшись в свои смартфоны. Кстати, у вас в лицее есть запрет использовать эти гаджеты во время уроков? — На уроках мы запрещаем их использовать, кроме тех случаев, когда учитель сам говорит: взяли, посмотрели, перепроверили, нашли какую-то информацию. А в остальном, да, мы просим детей не пользоваться телефонами, некоторые классы даже их сдают классному руководителю. На переменах не запрещаем. Потому что им иногда нужно отвлечься и развлечься. Но я стараюсь поощрять, чтобы они еще чем-то занимались, настольные игры, буккроссинг… Честно говоря, не вижу смертельной проблемы в использовании гаджетов, завидовать надо, а не вспоминать, что вот мы в их годы… — У меня есть две знакомые, одни из которых даже забирала дочь из школы, а сейчас обеспокоена за сына, который просто не находит каких-то общих интересов со сверстниками. Вторая думает, как забрать из школы свою дочь. Вроде бы частные случаи, но проблема как раз в том, что они, увы, уже не частные. Сейчас много говорят о возможности альтернативного обучения, например, дома. Выход есть? — Если бы все родители лицеистов пришли ко мне и сказали, что им не нужен аттестат государственного образца, у нас была бы совершенно другая по наполнению образовательная программа. В действительности нужно сочетать государственный заказ и свои задачи с теми интересами, которые у ребенка и его родителей могут возникнуть. У меня, как директора частной школы, немного отличающаяся от муниципальных школ программа, может быть, другие учителя, может быть, даже другие предметы в виде элективных курсов. Для обычных муниципальных школ это возможно при нынешней системе контроля и финансирования. Но в стране уже сейчас есть сети частных образовательных учреждений, которые не лицензируются и не аттестуются, а просто занимаются развитием детей согласно своему видению. Проучившись там, дети идут в обычную школу и проходят государственную аттестацию. Есть все более расширяющаяся система онлайн-школ, развивается семейное образование. — Это выход? — На стадии начального образования, соглашусь, что это может быть выходом. Но дальше — вопрос. Возникает же какой-то момент, когда нужно выбрать системную траекторию, закончить школу, поступить в вуз. До тех пор, пока вузы заточены на аттестат, другой альтернативы не будет. Здесь проблема в том, чтобы попытаться добиться некоего сочетания. Пока даже элементарные санитарные нормы мешают вариативности образования. Понятно, что дорожка так или иначе протоптана лицеями и гимназиями, школами с углубленкой. В отдельных учреждениях уже отлажена система профильного обучения, углубленное изучение иностранного языка, спецкурсы, которые ведут вузовские преподаватели. Если школа может дать такую вариацию типового образования, у родителей будет выбор. Иногда возникают совершенно неожиданные вещи. Приходит ко мне известный в Самаре Стас Фурман и говорит, что хочет вести со старшеклассниками спецкурс по развитию критического мышления. Взялся. Ему с детьми комфортно, и им с ним. Родители заинтересованы, чтоб дети находили дополнительную мотивацию и школе. Я как работодатель на седьмом небе от того, что появляется такой уникальный и нетиповой для школы опыт. Вот один из примеров, когда тот самый треугольник из начала нашей беседы с каждой стороны на позитиве.