Валдис Пельш, телеведущий: мы поступили в самый крутой вуз страны Я отношусь к большинству людей, которые говорят, что годы обучения в МГУ были одними из самых лучших лет в их жизни. Я думаю, что таких — процентов 70 из выпускников университета. МГУ — это начало моей взрослой жизни. Мне было 16 лет, когда я поступил в МГУ, и до третьего курса я был самым молодым студентом на факультете. Это история становления: детство, отрочество и юность — в одном флаконе. Я очень люблю архитектуру Московского университета. Моя бабушка жила на Мосфильмовской улице. Когда я у нее гостил, то ехал на 34-м троллейбусе от метро "Университет" мимо МГУ. Всегда смотрел на это здание, и у меня возникало стойкое желание там поучиться. Когда возникла идея снять фильм "Главное здание МГУ как город", я с огромным удовольствием приступил к ее реализации. Поэтому можно сказать, что университет до сих пор присутствует в моей жизни. Я стал тем человеком, каким я являюсь, во многом благодаря Московскому университету. Он сыграл огромную роль в моем становлении: это люди Московского университета, это атмосфера Московского университета, архитектура и эстетика МГУ. Если бы я пошел, скажем, в Рижский политехнический институт, то я был бы другим человеком. Первая двойка Мне трудно назвать какие-то самые яркие моменты во время учебы. Их очень много. То, что запомнилось на всю жизнь, — это и Студенческий театр МГУ, и сама учеба — первая сессия, первая двойка по высшей математике — сразу в лоб! — когда как бы замаячила опасность отчисления… Я проучился совершенно прекрасных пять лет. До сих пор с ним связан и стал почетным профессором. Чего еще можно желать? У меня были мысли об аспирантуре, но, во-первых, для того чтобы туда поступать, нужно было учиться немножечко получше, хотя к старшим курсам с успеваемостью у меня было весьма прилично. Это первые два курса я раскачивался. У нас немецкая классическая философия появилась уже на втором курсе — Фейербах, Гегель, Кант. Особенно Кант давался непросто, как и диалектическая логика. Обучение было серьезным. Расслабляться было некогда. Кому-то учеба дается легче, мне она давалась, наверное, с большим трудом, чем некоторым моим однокурсникам. Но мои однокурсники настоящие профессора, а я только почетный. "Я же философ…" Где-то к третьему курсу я понял, что Студенческий театр превалирует среди моих интересов, и, наверное, тогда пришло осознание, что к моменту окончания университета я буду заниматься чем-то иным, нежели философия. После философского факультета тогда было три направления трудоустройства: наука, КГБ (идеологические отделы) и партийная линия — то же шоуменство, но с другими условиями существования. У меня не было противоречия, зачем учиться, если я выбрал театр. Учиться надо было продолжать, а после окончания думал, что пойду по партийной линии, то есть — в шоуменство. Если вы хотите стать ведущим, то неважно, какую специальность вы избрали, потому что профильного успешного факультета в этой области нет. Театральное и "киношное" образование дают другое. Кроме того, мне очень нравится, как обозначена специальность в моем дипломе — "философ, преподаватель философии". Мы все, конечно, трактовали это в духе: "Ты понимаешь, я же философ…" "Самые ботаны" Студенты МГУ отличаются от студентов других вузов каким-то удивительным ощущением братства. Плюс есть еще то, что я называю индивидуальное социальное чванство, — представляя на мероприятиях ректоров каких-то других вузов, например ректора МГИМО Анатолия Торкунова, я говорю: "Дорогие друзья, хочу вам представить ректора самого лучшего вуза страны… после Московского государственного университета". Мы действительно считали себя лучшими. У нас не было зависти к другим вузам. Вы чувствовали, что поступили в самый крутой, самый продвинутый вуз страны. Таким он является до сих пор. У меня дочь поступила в магистратуру биологического факультета, я заехал на биофак, и для меня стала откровением та атмосфера, которая там царит, те лица студентов, которые я увидел. И ты понимаешь, что они — лучшие, самые умные, самые ботаны такие, они самые независимые (по манере одеваться, по манере красить волосы, скажем). Они очень раскрепощенные, но при этом очень сосредоточены на учебе. Быть студентом МГУ — это как выбить 100 из 100. Это ощущение отличает студентов МГУ, хотя я уверен, что и студенты других вузов точно так же гордятся своими учебными заведенями. Марк Розовский, художественный руководитель театра "У Никитских ворот": поступив в МГУ, испытал шок Все время моего обучения в МГУ было ярким. Я поступил в университет в 1955-м, а закончил в 1960-м. Надо понимать, что это было за время. Это была оттепель, и сразу же, поступив на первый курс, я испытал шок, когда увидел, что там происходило. Я стал участником комсомольского собрания всего факультета, которое продолжалось… трое суток. Собрание было очень бурное, и оно было посвящено тому, что надо менять программу изучения на факультете журналистики. Они требовали, например, чтобы преподавали стенографию и машинопись, чего до этого не делалось. Надо сказать, что эти требования были удовлетворены, и руководство факультета очень чутко отнеслось к ним. Кроме этого, поскольку это было время раскрепощения общественного сознания, меня поразило, что на комсомольском собрании читали стихи. Причем это были прекрасные стихи прекрасных поэтов. Это было неожиданно. С первого курса я стал ходить в Клуб МГУ, сейчас это церковь св. Татьяны. Там делали капустники. Это был центр демократической молодежи, московского студенчества, а может, и большего масштаба. Там выступал Рихтер, свои первые фильмы показывал Андрей Тарковский. В рамках студии "Наш дом" мы ставили там первые свои спектакли. Учеба и целина Но это все сопутствовало учебе, а главное было — сама учеба, и это было уникальным. У нас были потрясающие преподаватели. Лекции по русской литературе XIX века читал Владимир Александрович Архипов, мощнейший педагог. О древнерусской литературе нам рассказывал Александр Васильевич Западов, а про античную — Елизавета Петровна Кучборская. На филфаке преподавал знаменитый профессор Сергей Радциг. Я с таким благоговением вспоминаю эти имена, потому что это были настоящие русские интеллигенты. Не просто гуманитарии высшего класса. Русская классика, высокая литература — это те фундаментальные ценности, которые были привиты мне в Московском университете. Нельзя не вспомнить целину. Мы провели 93 дня на севере Казахстана. Жили в палатках. В начале все было романтично, хотя и было много работы: мы как звери работали на комбайнах. Я был правоверным комсомольцем. Я поступил в МГУ и был счастлив. Был полон веры в лучшее будущее своей страны. Мы были очень патриотично настроены, хотя и были веселыми и живыми при этом. 1960-е еще не наступили в полной мере, но в университете это уже чувствовалось, шестидесятничество уже началось. Целина меня лично переломала, в принципе — в хорошем смысле. Это были очень яркие переживания, это было потрясение. Я узнал жизнь, оторвался от иллюзий и такого прямого советизма, потому что увидел обман, житейские конфликты, приписки и лицемерие власти. Мы ехали с ожиданием собственного подвига, а получили "по мордам". У нас там был голод, трое суток мы ничего не ели, но мы знали, что в вагончике наших комсомольских руководителей наши начальники уплетали консервы. Такие простые вещи действовали, и не только на меня одного. При всем при этом там была романтика, дружба. Люди, с которыми мы жили в одной палатке, — мои друзья до сих пор. Я их по-настоящему люблю. Это такая мужская дружба, в которую я верю, и без которой я, может быть, и не сделал фильм "Три мушкетера". Говоря сегодняшним языком, это те самые духовные скрепы, которые человек сам обязан обнаружить, а потом культивировать, и благодаря которым он живет в других измерениях и подвергается другим испытаниям. И все это дал Московский университет. Своя жизнь и жизнь страны И еще оттуда какая-то стойкость — я никогда не прогибался ни перед кем. В университете мы получили этот стержень. Эти годы были бедные, в студенческих столовых мы ели хреновую еду, стипендия была нищенской, все бедствовали. Но на фоне этого бедствования, этой инерции послевоенного быта никто не требовал чего-то сногсшибательного. Просто тогда для нас счастьем было единение друг с другом и страной. Мы тогда не хотели поменять свою собственную жизнь. Мы хотели включить нашу собственную жизнь в жизнь страны. Сейчас много патриотов на продажу, а тогда был патриотизм душевный и выстраданный. Когда был Гагарин, то это было действительно что-то несусветное. Это было такое счастье, радость и гордость за страну. Меня тогда не надо было звать на улицу, никто меня не звал, но я выскочил вместе со всеми, и мы прошлись перед университетом и пели песни. Это был естественный позыв души, веры. Но точно так же было неприятие вранья, ввода войск в Чехословакию, судов над диссидентами. В МГУ воспитывалось неприятие этих политических проявлений. В 1960-е годы благодаря университету мы стали готовить перестройку. Это не только желания Горбачева — смешно об этом слышать. Горбачев, кстати, тоже из этого университета и прошел те же этапы. Я вспоминаю студенческие годы как счастливейшие в своей жизни. И я думаю, что абсолютное большинство моих сокурсников испытывают те же самые чувства. Алексей Левыкин, директор Государственного исторического музея: МГУ научил самостоятельно учиться Я горжусь, что обучался на историческом факультете МГУ, это позволило мне общаться с выдающимися советскими и российскими историками, и не только общаться, но и учиться у них. Я думаю, что это достаточно серьезно отразилось и на всей моей работе, и на всей моей деятельности, и на том, что в конечном счете я стал директором Государственного исторического музея. Жизнь в университете была очень интересной: это и участие в археологических экспедициях в Хакасии, в Новгороде, которые дают массу открытий и просто интересных вещей не только для историка, для любого человека. Это участие в стройотрядах — я неоднократно участвовал в стройотрядовском движении и даже руководил строительным отрядом в 1980 году. Я был членом сборной по футболу и очень хорошо помню своих друзей по команде. Хватало времени на все Многие из тех, кто окружал меня тогда, стали достаточно известными и интересными людьми: это и наш политический деятель Вячеслав Никонов, который был председателем комитета комсомола, в который я входил, это и Константин Затулин, с которым мы учились на одном курсе, и Олег Добродеев, с которым мы дружили и дружим сейчас. Множество людей, которые многое сделали для нашей страны и вообще для мировой культуры и мировой науки. Вернувшись в то время, я бы не стал ничего менять. Мне, наверное, повезло — я сохранил цвет лица и получил красный диплом. Мне хватало времени на все: и на занятия спортом, и на любовь, потому что я нашел свою супругу в МГУ — мы учились на одном курсе, и на друзей, и на работу, и на стройотряды, и на археологические проекты. На все хватало времени. Что отличает выпускников МГУ? Высокий профессионализм, умение учиться — прежде всего, умение учиться самостоятельно. Я помню свои ощущения — сначала ты не понимаешь того, чему тебя учат, потом, естественно, постепенно ты нарабатываешь большой объем знаний, и, кроме того, тебя учат методике исследования, преподавания. Это уникальная школа, которая в принципе неповторима.
