Dienas bizness (Латвия): из 10 самых неуспевающих школ Риги только одна — латышская. Почему?

Из 102 общеобразовательных школ Риги в конце списка оказались школы нацменьшинств (с русским языком обучения). Из 66 443 школьников Риги в русских школах учатся почти 25 тысяч детей. При этом более 4,5 тысячи из них, по данным министерства образования — в девяти средних школах Риги, которые находятся в ТОП-10 по низкой успеваемости. Латышских школ в той же десятке — только одна. Почему же так происходит? Возможно, на результаты повлияла сдача экзамена по латышскому языку в 12-м классе в русских школах? В 2016 году в русских школах средняя оценка экзамена по латышскому языку для 12-го класса — 38%, у латышских школьников — 62%. Журналисты убрали из выборки латышский язык, но ситуация не изменилась. Русские школы все равно в конце топ-списка рижских школ. По версии авторов исследования, версий может быть несколько. Первая — школ слишком много и они полупустые. «У 29-й средней школы в Милгрависе самые низкие результаты экзаменов среди всех школ Риги. В прошлом году школа не открыла 10-й класс, так как не хватало учеников. То же самое произошло и в латышской 31-й средней школе. Число школьников выросло только в Ринужской средней школе, в которой находится также и детский сад. Школам в рижских микрорайонах все сложнее укомплектовать первые классы. Расчеты Re:Baltica свидетельствуют, что за последние три года число школьников в первых классах в Риге уменьшилось на 14%. Самое большое падение было в русских школах — 19%. Правда, до сих пор это не повлияло на общее количество школьников. Демограф Рижской Высшей школы экономики Зане Варпиня допускает — это потому, что в старшие классы приезжают учится дети, которые живут за пределами Риги. Но самая большая проблема Риги скрывается в другом, и это как порочный круг. На нынешнее количество школ слишком мало учеников. Так как финансирование школе обеспечивает число учеников, в маленькой школе у педагогов маленькая нагрузка. Маленькая нагрузка значит маленькую зарплату. Маленькая зарплата значит, что сложно найти хороших учителей, так как они уходят в более крупные и престижные школы. В большой школе педагог может специализироваться, например, по математике для 5-го — 7-го классов. В маленькой школе он будет преподавать ее всем, и еще дополнительно физику, информатику или экономику. И так по кругу». «В начале лета Министерство образования разработало проект правил, которые предусматривали, что в крупных городах в классах средней школы должны учиться не менее 25 учеников в каждом классе или не менее 138 учеников всего, если сосчитать вместе все классы средней школы. Суть предложения была в том, чтобы сконцентрировать детей в более крупных школах и классах, что теоретически должно было бы улучшить их достижения. Требованию о 25 учениках в классе средней школы в Риге не соответствовали бы 35 средних школ, что составляет почти 42% из всех школ, свидетельствуют расчеты Re:Baltica. В Риге порог для открытия класса средней школы до сих пор был ниже — 22 ученика. Но, несмотря на это, в 2017/2018-ом учебном году в 28 школах открыли только один 10-й класс, а в девяти школах не открыли вообще. Закрыть какую-либо из муниципальных школ Рижская дума, по крайней мере, летом не планировала. „Ну, сколько же можно?!", — вопросом на вопрос отвечает руководитель Управления по образованию Рижской думы Иварс Баламовскис. Он считает, что уже сделало достаточно. С 2001-го года в Риге закрыты 23 учебных заведения, а 15 реорганизованы. В середине сентября правительство отклонило предложение Минобразования о минимальном количестве детей в классе, вместо этого предложив смешанную модель — в дальнейшем государственные деньги получат школы, в которых будут хорошие результаты на централизованных экзаменах. Если оценки будут хорошими, в классе могут учиться хоть пятеро, но школа государственное финансирование на зарплаты учителям получит». При этом расчеты Балтийского центра журналистских расследований (Re:Baltica) показали, что более пустые школы в Риге — латышские, а не русские. Менее 25 детей в классе учатся в 49% латышских средних школ, а из русских школ — в 43%. Если бы в плохих оценках был виноват только размер класса, то в списке «школ плохих оценок» должны были бы быть и латышские школы. Их там нет. Версия вторая: нехватка учителей. Этой весной в Риге было 50 вакансий учителей латышского языка. Учителей не хватало и в латышских школах. Тем временем Педагогический факультет Латвийского Университета в прошлом году закончили шесть учителей латышского языка. Директора и учители русских школ упоминают еще одну причину, по которой молодые латышские учителя не приходят в их школы — стигма. Они не рвутся работать в русских школах, чтобы не вызвать упреки в предательстве в кругу друзей и родни. Чтобы улучшить описанную ситуацию в Вецмилгрависе, было бы логичным объединить 46-ую среднюю школу и Ринужскую среднюю школу, создав одну сильную, с двумя 10-ми классами, и оставив вторую как основную школу. Это позволило бы удержать на работе лучших учителей, нехватку которых сейчас ощущают обе школы, и искать молодых педагогов. В Ринужской средней школе каждый третий педагог старше 50 лет, в соседней 46-й средней школе — почти 70%, свидетельствуют данные Рижской думы. Версия третья: «Районные дети». Сегрегация школьников по оценкам — одно из побочных явлений, когда рядом находятся две полупустые школы. Существует большая вероятность того, что более мотивированные родители будут посылать своих детей в лучшие школы — в районе или за его пределами, а в самых плохих останутся лишь те, для которых школа ближе к дому. B Риге это расслоение еще более усилило введение для школьников бесплатного проезда на общественном транспорте. Бесплатный билет на автобус дал возможность детям уехать в школы в центре, которые считаются лучшими. В то же время это увеличило пропасть между детьми, чьи родители не умеют и не могут поддержать своих отпрысков. На взгляд министра образования Карлиса Шадурскиса, средняя школа предназначена для детей, которые в состоянии успешно сдать экзамены. Если не могут, то надо идти в профессиональные школы. Публично прозвучавшую критику о том, что это приведет только к еще большей сегрегации школ, министр отрицал: «Одним из приоритетов этого правительства является увеличение числа учащихся в профессиональных школах, и мы к этому идем». Цель Минобразования — достичь того, чтобы в профессиональных школах училась половина всех закончивших 9-й класс школьников. Сейчас там учатся почти 39%. Социальная среда, в которой растут дети, влияет на результаты экзаменов. Школы с такой сегрегацией есть почти во всех микрорайонах Риги, в том числе, и в центре. Но перечисленные факты опять же не объясняют, почему в хвосте списка в Риге больше русских школ. Ведь и среди латышей есть малоимущие семьи. Последний тест ПИСА (PISA) — единственный измеряющий достижения детей в зависимости от материального положения родителей — в Латвии проводился в 2015-м году, и он не показал существенной разницы материального состояния между семьями рижских школьников из латышских и русских семей. Верcия четвертая: школьники плохо понимают по-латышски. Понимание текста является слабым местом и для русских школьников на экзамене средней школы по латышскому языку. Формально ученики по-латышски понимают и могут разговаривать на ежедневные темы, но им тяжело выстроить более сложное предложение. Частично это последствия того, что ученики (так же как и учителя) живут в русской среде, где нет возможности практиковаться в использовании латышского языка. В том числе и в школах, так как до сих пор школы сами решали, какая часть учебного материала в основных школах будет на русском, какая — на латышском, а в средних была обязательная пропорция — 80% на латышском, 20% — на родном. Доказательство тому — опыт Рижского Техникума туризма и творческой индустрии, являющегося одной из самых крупных профессиональных школ в стране и принимающего воспитанников после 9-го класса. В прошлом учебном году из 800 принятых воспитанников 32% не смогли успешно выполнить диагностирующую работу по латышскому языку и литературе, которая была приспособлена «к уровню даже чуть ниже среднего по стране», признала заместитель директора школы Гунта Шмаукстеле. В результате на первых курсах отсеиваются даже до 25% воспитанников. Большая часть (около 70%) из-за слабых знаний государственного языка и математики. В государственных профессиональных школах обучение проходит только на латышском, поэтому незнание языка несет за собой и неуспеваемость по другим предметам. Куда «пропадают» эти отсеянные ученики, данных нет. Возможно, учатся отдаленно или идут обратно в средние школы. Официальная государственная политика в последние годы побуждала молодых людей с более низкими оценками после основной школы выбирать профессиональную школу. Цель — достичь того, чтобы в 2020-м году половина выпускников основных школ учились бы в профессиональных школах (сейчас 39%). Теоретически проблема латышского языка должна решиться вместе с переводом средних школ нацменьшинств на обучение только на латышском. Но здесь опять есть одно «но». Существует риск, что, по крайней мере, в течение первых лет в русских школах качество образования ухудшится, так как на пенсию уйдут хорошие в своих предметах учителя, которые не знают латышского языка на необходимом уровне. В начале июня, когда Сприньге встречалась с директором 46-й средней школы Борисом Антоновом, у него проходили индивидуальные переговоры с учителями о работе в следующем учебном году. Желание уйти на пенсию высказали пятеро. Директор был взволнован тем, где он найдет новых. Часть кандидатов отказывает, так как работа — в русской школе. Учительница латышского языка 46-й средней школы Валия Ясуланеца рассказывает, что нередко чувствует «заносчивое отношение со стороны отдельных друзей и знакомых, что это, мол, более низкий уровень». Директор соседней школы Клюкин рассказывает, что с учительницей латышского языка его школы часть ее родственников отказалась общаться, заявив, что она предатель своего народа. Преподаватели латышского языка в русских школах — особый дефицит. Создается парадокс — пока национально настроенные политики Латвии призывают в русских школах говорить по-латышски, государство годами не способно обеспечить качественных учителей латышского языка. «ГСКО мне посоветовала уволить учителя с недостаточным знанием языка. Когда я спросил, где я найду замену, ответ был — это ваши проблемы», — рассказывает Клюкин. Больная тема и учебники по латышскому языку. Вместо того чтобы учить детей разговорному языку, «наших детей учат дайнам», на неформальном собрании Re:Baltica заключила мама одного школьника. Родители выражают непонимание, почему во 2-м классе русским детям надо выучить стишок Мары Циелены с игрой слов «kribekrabes, gribebgrabes», а в 3-ем классе звуки «čirkst, čalo, san» (можно перевести как «хрустит, болтает, жужжит»). «В словаре многих из этих слов вообще нет. Подняли на ноги знакомых латышей, и редко кто мог помочь. Эти слова используются в литературных трудах, и редко когда ежедневно», — на профиле в Фейсбуке пишет мама одного ученика. «У меня только один вывод — над нами издеваются». Чтобы подготовить учителей к реформе русских школ, которая полностью вступит в силу в 2020-ом году, на уровне государства и самоуправлений предлагаются разные курсы латышского языка. Теоретически у учителей есть полтора года, чтобы улучшить свои знания, «и никому не надо уходить с работы», говорит представительница ГЦКО Яна Вейнберга. Директора школ рассказывают, что учителя пенсионного возраста предпочитают покинуть школу. Осенью, обзвонив 37 русских школ, выяснилось, что из-за языковой реформы на пенсию ушли, по крайней мере, 10 учителей. Из 46-ой школы в Вецмилгрависе ушли 5 учителей, трое из них — из-за требований по языку, здоровья, а также преклонного возраста. Учительнице химии было 70 лет. Проведя все лето в поисках новых учителей, Антонов, в конце концов, нанял для уроков химии студента 3-го курса. «Знаю, что это не разрешено, но, если ГСКО мне сделает замечание, я спрошу — а где еще мне найти этого учителя?» Вывод: недостаточное знание латышского языка может быть существенной причиной, почему в русских школах более низкие оценки, что понижает шансы этих детей в будущем (централизованные экзамены определяют возможность учиться в высших школах на бюджетных местах). Лучшие и более мотивированные ученики уходят в гимназии, где язык уже не является проблемой. В беседах с учителями и родителями не выявились факты, что в русских школах злонамеренно не говорят на латышском, скорее — язык не употребляют более, чем того просит закон. В итоге это позднее отыгрывается на выборе профессиональной школы, средней или высшей школы. В Латвии больше внимания уделялось тому, чтобы обеспечить «лояльность» русских учителей, даже при помощи поправок к закону, что загнало их в еще большую самоизоляцию. И меньше внимания было уделено тому, чтобы были хорошие учебники латышского и достаточно профессионалов, которые его преподают. Главные выводы, которые сделаны из исследования: Такое же расслоение, какое в Латвии наблюдается между деревенскими и городскими школами, в Риге происходит в пределах одного города. Этому способствует факт, что 40% средних школ — полупустые или там учатся меньше 25 детей в классе. В результате страдает качество образования. Чтобы заработать приличную зарплату, учителям надо преподавать один или несколько предметов классам разного возраста, что означает меньше времени, чтобы углубиться в предмет. Ликвидируя или объединяя полупустые школы, на сэкономленные деньги можно было бы платить более высокие зарплаты и удержать более профессиональных учителей. Полупустые школы и бесплатный общественный транспорт способствовали сегрегации школьников, так как дети из более привилегированных семей уезжают учиться в средние школы центра Риги. В микрорайонах остаются дети из менее привилегированных семей. В русских школах, особенно в микрорайонах, качество образования понижает нехватка профессиональных учителей, особенно на латышском. В стране вообще дефицит учителей латышского языка. Те немногие, кто освоил эту профессию, русские школы не выбирают, так как это не считается престижным, зарплата — маленькая, и зачастую друзья и латышские коллеги считают их предателями. Учителя латышского в русских школах, а также родители жалуются на неподходящие учебные материалы. Вместо того, чтобы научить детей, как найти, например, вокзал, уже в первых классах дети должны учить сложные литературные слова, которые ежедневно не используют даже сами латыши.