Цветы под прицелом. Как сохраняют Донецкий ботанический сад и чего это стоит

Промышленная ботаника

Ботанический сад находится между двумя, пожалуй, самыми простреливаемыми населенными пунктами Донецкой Народной Республики — Донецком и Макеевкой. На первый взгляд, мирный ботсад: приветливо открытые ворота, домик охраны на въезде — обычной, как у любой школы, без автоматов и бронежилетов — ухоженные клумбы, сотрудники, поливающие лужайки. Но на этой земле нет безопасных мест, о чем напоминает работа систем противовоздушной обороны — в небе почти не прекращаются разрывы ракет.

На входе меня встречает невысокая рыжеволосая красивая женщина — директор сада Светлана Приходько. Идем с ней по оранжереям с тропическими растениями, а затем по парковой части сада.

"Решение о строительстве ботанического сада было принято в 1964 году, а уже на следующий год под него выделили землю, началось строительство. Первую очередь сдали 55 лет назад — в 1977 году. Сейчас это один из крупнейших садов в России — 203 га. Коллекционный фонд Донецкого ботанического сада насчитывает более 7 тыс. таксонов: видов, разновидностей, форм и сортов растений, из них свыше 3 тыс. таксонов тропических и субтропических растений, которые содержатся в фондовых оранжереях", — рассказывает Приходько.

Создавался ботанический сад прежде всего как научно-исследовательский институт, способный решать экологические проблемы промышленных регионов. "Мы являемся экспертами в таких областях, как интродукция растений, защита, рекультивация почв нарушенных земель, почвенно-экологические исследования и охрана растений", — отмечает Приходько.

В Донецком ботаническом саду стало развиваться и новое для 1960-х годов направление — промышленная ботаника. Эта область науки изучает взаимоотношения растений с промышленной средой. "В 1960-е годы была проблема с чистым воздухом: металлургическая промышленность, мало зелени, так еще и терриконы (искусственные пласты земли, которые появляются в результате добычи угля — прим. ТАСС) раздувало ветром, отчего в воздухе были песок и пыль. Еще не построили само здание сада, а отдел экологии уже начинал изучать терриконы: химический состав породы, условия и методы, как можно их озеленить. Решить проблему нашим ученым удалось в достаточно короткий срок: был разработан способ биологического этапа рекультивации породных отвалов, угольных шахт. Сейчас все терриконы зеленые, а воздух чистый, в том числе благодаря усилиям наших сотрудников", — с гордостью говорит Приходько.

Еще одно направление работы — сохранение местной флоры. В Донецкой и Луганской областях была собрана коллекция из 600 различных видов растений, которые или редко встречаются в природе, или вообще существуют только в донецких степях, считаются эндемиками и реликтами. Например, в ботсаду — почти полная коллекция из 20 видов донецких ковылей, а также множество видов первоцветов, пионов, адонисов, прострелов и других растений. На грань вымирания их поставил человек, уничтожая места обитания и бесконтрольно собирая цветы. Сейчас исчезающие растения выращивают, чтобы со временем вернуть их в природу.

"В южном массиве сада на площади 8,5 га создана искусственная степь. Наш сад и так расположен в степной зоне, но под влиянием человека практически весь ее видовой состав был уничтожен. Остались только самые устойчивые виды полыни, типчаки, то есть, в общем, совершенно бедный степной участок. И наши ученые воссоздавали эту степь — привозили семена, высаживали растения. Эта степь великолепна: если брать природный степной участок, то на нем будет максимум 300 видов растений, а у нас — более 400 видов, то есть это невероятно богатый участок в видовом составе, и он существует уже более 50 лет. Эксперимент показал жизнеспособность подобной экосистемы", — делится Приходько.

"Я не хочу уезжать"

Для нее ботанический сад — второй дом, здесь она работает уже 33 года. "Почему я в далеком 1985 году решила выучиться на ботаника? Наверное, я вас разочарую, но я не собирала все детство гербарий с мечтами о такой работе — решение пришло спонтанно. Но я родом из маленького города Константиновки (находится на подконтрольной Киеву части ДНР — прим. ТАСС), всегда была рядом с природой. Поступила на биологический факультет Донецкого государственного университета в 1985 году, думала, что буду учителем", — вспоминает ученая.

Заметив успехи студентки, руководство вуза в 1990 году порекомендовало ее для работы в ботаническом саду, который тогда был одним из самых престижных работодателей для выпускников. "Я пришла работать инженером гербария в отдел природной флоры. В том же году поступила в аспирантуру в ботаническом саду и через четыре года защитила диссертацию. Получилось так, что помимо научной работы я начала продвигаться в административном направлении: 12 лет отработала ученым секретарем, потом стала заместителем директора сада по научной работе, а после и директором сада — это как-то спонтанно получилось", — скромно рассказывает Приходько.

Решение стать директором было тем не менее тяжелым: летом 2014 года с активным началом военного конфликта большинство сотрудников взяли отпуска — "переждать пару месяцев, пока все закончится". Основной объем работ в ботсаду к тому времени был выполнен и летом нужно было лишь рутинно поддерживать жизнь растений, поэтому никто не ждал трудностей. Однако тогда же Национальная академия наук Украины перестала платить зарплаты сотрудникам и выделять средства на содержание института. Работникам выдвинули ультиматум — бросайте сад и переезжайте на подконтрольные Киеву территории. Но уехать, вспоминает Приходько, означало убить сад.

"Это как с доменной печью: ее нельзя останавливать, иначе раскаленный металл застынет внутри, и печь придется ломать. Так же и с садом: результат 50-летней работы может умереть за один день. Сад нельзя оставлять. Осенью я сменила нашего директора Александра Захаровича Глухова на время его отпуска, который закончился тем, что он принял решение уйти с должности. Он очень любит сад, поэтому до сих пор работает как научный сотрудник — один из старейших и опытнейших, мы его очень ценим. Я приняла решение, что сад нужно сохранить, и взяла на себя обязанности директора", — вспоминает ученая.

В первый год было особенно тяжело — денег не было, а сад попадал под обстрелы. Зимой 2015 года минометным снарядом выбило стекла в оранжерее, что означало бы гибель для нежных уроженцев тропиков, но работники сада смогли все быстро починить. Уехали опытные сотрудники: до 2014 года в ботсаду работали шесть докторов наук и 40 кандидатов биологических наук, а сейчас — два доктора и 21 кандидат. Ситуация начала налаживаться после мая 2015 года, когда Министерство образования и науки ДНР взяло в свое подчинение ботсад и начало выделять средства. Обстрелы стали реже, но все еще были — прилетало на территорию сада, и на многолетних деревьях навсегда останутся следы от осколков минометных снарядов. Сейчас сад подчинен Министерству науки и высшего образования РФ.

"Почему я не бросила сад? Потому что я его люблю. Люблю Донецк, не хочу уезжать. Хотя, наверное, каждый в городе задумывался о переезде. Многие люди так и сделали. Мне дети говорят: если бы не твой сад, ты бы жила в нормальных условиях, — смеется Приходько. — Еще одна причина — я восприняла это как вызов. А у меня есть черта характера — если мне бросают вызов и если я на него отвечаю, то мне горы по колено. Поэтому и осталась".

Восстановить разрушенное

Все это время сад, как говорит его директор, выживал преимущественно за счет экскурсий: ему сделали рекламу как хорошему месту для культурного отдыха, и люди начали приезжать. Если до 2014 года сад посещали по 20−30 тыс. человек в год, когда в регионе было почти 7 млн жителей, то в 2019 году — 80 тыс., в то время как жителей осталось чуть более 2 млн. Как отмечает Приходько, достаточно было показать дончанам, что есть такое место, о многих подобных местах люди просто не знают.

Сад включает несколько географических зон. Например, под руководством Приходько 40 видов японской флоры были не просто высажены на территории, но оформлены в сад в стиле Страны восходящего солнца — с традиционными беседками, лавочками и даже маленьким прудом в форме фасоли (в японских садах обычно есть проточная вода, но в Донецке она в дефиците, поэтому для экономии ценного ресурса сделали сухой ручей и маленький пруд). Также был высажен теневой сад с цветами, которые не так требовательны к солнцу, как их степные собратья.

Но сейчас развитие и дальнейшее сохранение части коллекции сада под угрозой. После февраля 2022 года посетителей стало меньше. Кроме того, после очередного обстрела Макеевки взрывной волной повредило конструкции оранжереи, покрытые поликарбонатом для сохранения температуры. Гарантийный срок жизни данного материала — 8 лет, а меняли его еще в 2010 году, и на ремонт нет необходимой суммы, как и нет специалистов, которые проведут работы. Износились и теплосети здания, которые никогда не менялись и капитально не ремонтировались. "С сотрудниками тоже стало труднее — каждого второго мужчину призвали на фронт. У нас уже вернулись к работе те, кого комиссовали по ранению, но людей все равно мало, многие еще защищают родину", — уточняет Приходько.

Несмотря на сложности, она не унывает и верит, что жизнь сада наладится. В ботсад как на научную площадку возвращаются студенты, чтобы пройти практику. "Сейчас в науку идти перспективно и престижно, но нужно много времени на то, чтобы реализовать себя. Нужно много терпения и, конечно, нужна большая любовь к этому делу. Мы надеемся на будущее поколение, что после воссоединения с Россией нам будет проще защищать кандидатские и докторские, вырастет число молодых ученых", — говорит она.

Дончане также стараются поддержать работников — пишут в соцсетях, что скучают по саду, что обязательно вернутся, с улыбкой добавляет Приходько, так что сотрудники учреждения ждут нового наплыва людей. Да и без посетителей сад совсем не остался: приходят сюда не только мирные жители, но и солдаты во время увольнительных и отпусков — здесь одна из главных локаций для свадебных фотосессий. Потому суровые мужчины в костюмах в сопровождении донецких красавиц в свадебных платьях буквально стоят в очереди в оранжерею.

Научные отделы ботанического сада, в свою очередь, готовы прийти на помощь природе родного края. "Мы изучали воронки после обстрелов на предмет экологического загрязнения почвы. Вообще, превышения предельно допустимой концентрации тяжелых металлов не зафиксировано, новые растения продолжают расти и по краям воронок. Но если от нас потребуется помочь экосистемам после окончания военного конфликта, то мы это сделаем", — заключает Приходько.

Вадим Белозерцев