В Россию снова начали ввозить отходы обогащения урана из Германии
Россия вновь начала принимать отходы с немецкой уранообогатительной фабрики. Специалисты объясняют, что они не несут радиационной опасности, но экологи с ними спорят.
В 2019 году Россия вновь начала принимать радиоактивные отходы с уранообогатительной фабрики компании Urenco в германском городе Гронау. Об этом сообщает российское отделение Greenpeace со ссылкой на документ министерства экономики земли Северный Рейн-Вестфалия.
По данным немецких федеральных властей, с мая по октябрь 2019 года из Гронау на АО «Уральский электрохимический комбинат» в Новоуральске (Свердловская область) уже было отправлено шесть железнодорожных составов по 600 тонн (50 контейнеров), то есть около 3,6 тыс. тонн урановых «хвостов».
Хвостами называется побочный продукт обогащения урана при производстве топлива для АЭС.
Всего с 2019 по 2022 год планируется отправить в Россию 12 тыс. тонн радиоактивных отходов.
Александр Уваров, главный редактор независимого информационного портала по атомной энергетике AtomInfo.ru, отметил в комментарии РИА «Новости», что обедненный уран, который ввозится на территорию России, не представляет никакой радиационной опасности для населения и в этой области есть жесткий контроль со стороны европейских заказчиков и российских исполнителей.
«Обедненный гексафторид урана (ОГФУ) — это не радиоактивные отходы, а ценное сырье для атомной энергетики. И дообогащение ОГФУ — распространенная практика в мировой атомной отрасли, — пояснил Уваров. — ОГФУ безопасен в смысле радиоактивности. И поэтому проекты по его дообогащению не представляют никакой угрозы населению».
В соответствии с Федеральным законом «Об использовании атомной энергии» радиоактивными отходами считаются ядерные материалы и радиоактивные вещества, дальнейшее использование которых не предусматривается. Их ввоз в Россию для хранения, переработки или захоронения запрещен. Однако в данном случае отходы ввозятся для дообогащения.
Этой позиции придерживается и Росатом, где назвали дезинформацией заявления Greenpeace о якобы ввозе радиоактивных отходов в РФ.
В госкорпорации пояснили, что иностранный обедненный уран ввозится в Россию не «на захоронение», а на переработку до полезного продукта с его последующим вывозом обратно за рубеж.
В Greenpeace отмечают, что в 2009 году, после продолжавшейся несколько лет кампании протеста, Urenco и «Росатом» отказались от продолжения импорта в Россию радиоактивных отходов из Германии.
В 2009 году экологи забили тревогу после того, как в Санкт-Перебург было доставлено 1250 тонн гексафторида урана. Далее «хвосты» отправились в Новоуральск. Еще тогда эксперт российского отделения Greenpeace Рашид Алимов настаивал на крайней опасности транспортировки отходов через населенные пункты.
«Они чреваты инцидентами с разгерметизацией контейнеров, что может привести к отравлению большого количества людей, токсическому и радиоактивному загрязнению внушительных площадей», — говорил он.
Кроме того, по словам Алимова, в результате дообогащения примерно десятая часть всех отходов приобретает природное качество, становится вновь пригодной к «употреблению» и отправляется обратно в Европу. Остальные 90% отходов остаются на территории России.
В «Росатоме» же тогда отметили, что перевозка гексафторида урана не опаснее, чем транспортировка угля.
«В соответствии с международными правилами перевозка обедненного гексафторида урана (ОГФУ) относится к одному из самых безопасных грузов — 7-му классу по девятибалльной шкале. Для примера, пятый, более высокий класс опасности имеют перевозимые железнодорожным транспортом промышленные кислоты, щелочи, бензин, уголь», — пояснил «Газете.Ru» директор по работе с общественными организациями и регионами госкорпорации «Росатом» Игорь Конышев.
Глава департамента пресс-службы «Росатома» Сергей Новиков добавил, что случаев разгерметизации контейнеров, о которых беспокоятся экологи, в России не было.
«Но даже если это случится, произойдет утечка плавиковой кислоты — то есть химическая авария, а не радиоактивная. Что же теперь, запретить перевозку кислот?» — сказал он.