Проклятие Финского залива

Наводнение 1824 г. Иллюстрация: А. Бенуа, sothebys.com

Кто ставит банки Петербургу

Главный виновник всех разрушительных наводнений в истории Петербурга – Атлантический океан. Именно с его стороны приходят циклоны и устраивают в Финском заливе так называемые нагонные наводнения, то есть те, что нагоняются сильным ветром.

Ураган в Атлантическом океане. Фото: NOAA / Satellite and Information, Service, britannica.com

Если вам когда-нибудь ставили банки, вам знаком этот механизм. Банку, внутри которой создают пониженное давление, приставляют к спине, и она «всасывает» кожу. Если передвинуть банку по телу, в нее втянется новый участок кожи. Так же и циклон: зона пониженного давления этой гигантской «банки», двигаясь, тянет за собой все, что попадается на пути. В обычное время Нева спокойно стекает в Невскую губу Финского залива и дальше в Балтийское море. Но когда с Атлантики прилетает циклон, нагоняя волну к устью Невы, то вода из залива сталкивается с речной и мешает ей уходить в море. Из-за этой стычки и случаются разрушительные наводнения. Если бы Финский залив не был таким мелким, то у воды было бы больше возможностей для маневра. Но средняя глубина Финского залива – 28 метров, максимальная – 121 метр, а в Невской губе – всего 6 метров. Вода легко взбирается по пологим берегам, затопляя, прежде всего, близкие к Финскому заливу участки: Васильевский остров, район Эрмитажа, Петропавловской крепости – в основном исторический центр города. Кроме нагонных, зимой на Неве случаются еще и зажорные наводнения. В одном месте скапливаются куски льда и снега, этот участок поглощает все больше ледяной шуги. В конце концов, «зажравшись», река не выдерживает и выплевывает излишек воды и льда на берега. Весной, когда начинается ледоход, реки Петербурга частенько забиваются льдом. Из-за этого уровень воды в них может подняться довольно сильно, метра на два. «Всегда то место заливает» Петр Первый, основывая город на Неве, обо всем этом знал. Местные жители охотно рассказывали о подлостях невской гидросистемы. И представители тогдашней властной элиты всячески отговаривали царя строить город вблизи залива. Выбери, мол, мин херц, лучше район Охтинского мыса – место слияния рек Охта и Нева. Тут земля повыше, потому и при наводнениях обычной силы эта зона не затоплялась. Не зря же шведские короли построили свои крепости Ландскрона и Ниеншанц на мысу, а не в низине, у залива. Наводнение 1903 г. Крюков канал. Фото: К. Булла, russiainphoto.ru

Само Провидение послало Петру более чем прозрачный намек на сей счет. В ночь на 20 августа 1703 года, через два месяца после того, как «здесь был город заложен», разбушевавшаяся вода снесла весь стройматериал для возведения Петропавловской крепости, а также войсковые лагеря на Петербургской и Выборгской сторонах, многие солдаты и строители утонули.

Князь Аникита Репнин написал Петру: «Зело, государь, у нас жестока погода, с моря и набивает в нашем месте, где я стою с полками, воды аж до моего станишки. Ночесь в Преображенском полку в полночь у харчевников многих сонных людей и рухлядь их помочило, а жители здешния, государь, сказывают, что во нынешнем времени всегда то место заливает». Спасение солдат на Лахте Петром I, studfile.net

Но царь уперся: строить будем здесь. Точные причины этого неизвестны, хотя спекуляций и немало. Некоторые полагают, что он не хотел строить новый город на месте шведского Ниена, вот и выбрал менее логичное место.

С тех пор почти каждый год город затапливало. Как считают современные ученые, во время стихийных бедствий в течение правления Петра вода поднималась до 272 см (в 1723 году). Чтобы примерно представить себе, как это, можно взглянуть на похожее по масштабам наводнение 1903 года, о котором мы можем судить по фотографиям Карла Буллы. Тогда часть рек вышла из берегов, вода залила подвалы, первые этажи домов. Так и не вняв предупреждениям свыше и не согласившись передвинуть столицу в более безопасное место, Петр Первый в конечном счете и погиб все от тех же неспокойных вод выбранного им места. В ноябре 1724-го он принимал участие в спасении на водах близ города, что резко обострило его урологическое заболевание и через пару месяцев добило царя. Полгорода под водой А что это за цифры уровня городских наводнений: 211 см, 272 см? Как мы считаем? За основу принято брать ординар, который в 1982 году был установлен в Кронштадте. Опасным считается подъем воды выше 161 см от ординара, особо опасным – от 211 см, катастрофическим – от 300 см. Еще Петр в 1715 году распорядился следить за подъемом воды, для чего возле Петропавловской крепости устроили футшток. Как только вода поднималась на 3 фута (91 см), начинали палить из пушек, предупреждая горожан об опасности. Но регулярные замеры начались только в 1878 году, когда поставили футшток около Горного института. Достоверно судить о том, насколько высоко поднималась вода до этого, нельзя. Самым катастрофичным в истории города считается наводнение 1824 года (421 см от ординара). О нем все знают по «Медному всаднику» Пушкина. Поэта в это время не было в городе, он описывал стихию по рассказам знакомых и прессы. С вечера 6 ноября лил дождь, поднялся сильный ветер. В начале 11-го утра 7 ноября резко стала прибывать вода и в считанные минуты затопила половину города. Уже в третьем часу дня наводнение пошло на убыль, и к вечеру реки вернулись в берега. Это типичный сценарий нагонных наводнений: события развиваются стремительно, стихия длится несколько часов и быстро успокаивается. Площадь у Большого Каменного театра 7 ноября 1824 г. Иллюстрация: Федор Алексеев ru.wikipedia.org Но за эти часы вода успевает нанести городу сокрушительный удар. В тот ноябрьский день Нева, Дворцовая площадь, Невский проспект, прилегающие к нему улицы, реки Мойка и Фонтанка превратились в одно сплошное озеро, писал поэт и дипломат Грибоедов, живший в Коломне, в доме на первом этаже. Он проснулся около одиннадцати, увидел в окно «быстрый поток», велел слугам быстро тащить вещи на чердак, а уже через полчаса его квартиру затопило. Писатель едва успел укрыться на втором этаже. «В окна вид ужасный: где за час пролегала оживленная, проезжая улица, катились ярые волны с ревом и с пеною, вихри не умолкали <…> вода приступала к дровяным запасам, разбирала по частям бочки, ушаты, повозки и уносила в общую пучину…» – описывал Грибоедов картину, открывавшуюся из окна. «На другой день поутру я пошел осматривать следствия стихийного разрушения. Кашин и Поцелуев мосты были сдвинуты с места <…> возле дома графини Бобринской середи улицы очутился мост с Галерного канала; на Большой Галерной раздутые трупы коров и лошадей», – такими Грибоедов увидел последствия катастрофы. План наводнения СанктПетербурга 7 ноября 1824 года, map.etomesto.ru Точное число жертв неизвестно: в официальных данных того времени указано 480 погибших. Но сколько людей на самом деле утонули и были унесены в Финский залив – бог весть. Косвенно о масштабах жертв можно судить по таким данным: на 1 ноября 1824 года в столице находилось 449 307 человек, а к 1 декабря осталось 445 682 – на 3625 человек меньше. Конечно, не все они утонули: часть умерли по другим причинам, кто-то уехал. Кроме того, погибло 3600 голов скота, 324 дома (по другим данным – 462) были полностью снесены, около 4 тыс. – повреждены, почти все запасы продовольствия, хранившиеся в подвалах, уничтожены, мостовые и часть мостов повреждены. Последствия катастрофы устраняли несколько лет. Засекреченные жертвы Наверняка до этого случались потопы и посильнее. Например, старожилы говорили, что в 1691 году вода дошла до крепости Ниеншанц на Охте. Это значит, что она поднялась не меньше чем на 762 см от ординара. Будь в то время уже построен дворец Меншикова на Университетской набережной, он скрылся бы под водой примерно наполовину. А львы возле дома Лобанова-Ростовского, на одном из которых спасся бедный Евгений из «Медного всадника», и вовсе утонули бы. Наводнение 1924 г. ru.wikipedia.org Наводнение 1777 года тоже, возможно, было катастрофическим. Немецкий медик и этнограф Иоганн Готлиб Георги писал, что 10 сентября 1777 года вода разлилась так, что «почти по всем улицам, даже по Невской перспективе, ездили на маленьких шлюпках». Целые дома плавали по рекам, а «на взморье смыло острог с находившимися в нем арестантами в числе трехсот человек». Немецкая гравюра «Наводнение в Петербурге и Кроншлоте в 1777 году». Впрочем, по другой версии, она фиксирует событие 1721 года. 47news.ru Екатерина II утверждала, что «Нева представляла зрелище разрушения Иерусалима». Но поскольку точных замеров масштаба катастрофы нет (как и в случае с Иерусалимом), то современные ученые согласились считать это наводнение только третьим по высоте воды – 321 см от ординара. Второй в этом рейтинге – потоп 23 сентября 1924 года, когда вода поднялась на 380 см. По разрушениям он сопоставим с тем, что случился сто лет назад, но к прежним бедам добавились пожары – из-за короткого замыкания электропроводки. Сгорел лесопильный завод в Новой Деревне, завод взрывчатых веществ на Ватном острове (теперь на этом месте ДС «Юбилейный»), несколько жилых домов. Снесено 19 мостов, уничтожено 120 трамвайных вагонов, 46 судов, затоплено больше 5,2 тыс. зданий. Нарушены трамвайное движение, водоснабжение и телефонная связь. А вот число утонувших людей не известно даже примерно. Официальные данные выглядят странно: например, Исполком Ленсовета 25 сентября отчитался, что погибло всего девять человек (есть данные также о 12 и 16 погибших). Правда, потом периодически всплывали новые факты: например, газета «Красный север» 25 сентября сообщила, что спасатели вытащили из воды 200 человек «в бесчувственном состоянии». А 26 сентября нашли труп утонувшей восьмилетней девочки («Красная газета»). Но вообще власти избегали этой темы. Григорий Зиновьев, тогда глава Ленинграда, выступая 30 сентября на пленуме Ленсовета, говорил о «десятках миллионов рублей» убытков от наводнения, о том, что рабочие «спасли достояние советского государства – свои фабрики и заводы», которые они «будут оберегать как зеницу ока». И ни слова о погибших. Виноватым в масштабных разрушениях объявили старый режим: проклятые буржуи и аристократы набивали себе карманы и животы, вместо того чтобы позаботиться о защите города от стихии. В народе была популярна альтернативная версия: наводнение – протест природы против революции и, в частности, переименования Петрограда в Ленинград, случившегося как раз в 1924 году. Следите за мышами! Сокрушительность наводнений наводила на мысль, что неплохо бы как-то противостоять стихии. Пушечные залпы в Петропавловке и сигнальные огни, которые зажигали на Адмиралтействе при угрозе наводнения, работали примерно как предупреждение «молитесь, вы сейчас умрете». А хотелось еще пожить. Эзотерики делились наблюдениями: якобы летом 1824 года, за четыре месяца до трагедии, огромный камень, который лежал на берегу Каменного острова, ушел под воду, муравьи на Петровском острове устроили гнезда на верхних перекладинах ворот, а накануне потопа мыши затеяли переезд из подвалов и кошка перенесла котят на второй этаж. «К сожалению, наука не обращает внимания на подобные явления», – сокрушался Петр Каратыгин, который привел эти данные в своем труде «Летопись петербургских наводнений 1703–1879 гг.». Ученые отказались следить за муравьями и котятами и решили опереться на более надежный инструментарий. В XIX веке они стали внимательно наблюдать за погодой, стараясь уловить предвестники наводнений. Одним из таких наблюдений физика Геронимо Антонио Роспини поделился в ноябре 1824 года журнал «Отечественные записки». За неделю до наводнения Роспини заметил, что атмосферное давление стало снижаться, в активную фазу потопа оно упало «до невиданной низости» – 686 мм (минимум за 30 лет), а когда вода начала отступать – подскочило до 762 мм. В Петербурге наладили регулярную гидрометслужбу, и прогнозы наводнений стали довольно точными и заблаговременными. Но нужно было еще и предотвратить катастрофу. Первый «Пройакт, каким образом Санкт-Питер-Бурх противо разливания вод укрыть возможно»[Н1] предложил в 1727 году сподвижник Петра I Бурхард Кристоф Миних. Нужно построить на берегах островов валы, наиболее низкие участки суши защитить дамбами и поднять набережные до 4 метров. Дамбы строить не стали, а острова постоянно подсыпали землей, берега одели в гранит и подняли над уровнем рек. Но это не сильно помогло. Екатерина II приказала прорыть побольше каналов, чтобы они отводили воду от построек. Это тоже не сработало. В 1824 году Александр I объявил конкурс на разработку проекта защиты столицы от стихии. Но ни один из них так и не утвердили. «Существует масса проектов оградить Петербург от этого несчастия… Самым радикальным средством было бы, конечно же, поголовное переселение…» – предложил свой вариант журналист Александр Чехов, брат писателя, после наводнения 2 ноября 1895 года. Идея восторга не вызвала. Да и потопы многие годы были вполне терпимыми, так что постепенно ажиотаж по этому вопросу стих. Дамбу ждали двести лет Катастрофа 1924 года напомнила, что ни залив, ни Нева никуда не делись и по-прежнему угрожают смыть город. С подачи нового главы Ленинграда Сергея Кирова в 1930-х достали из архива проект, присланный еще на конкурс 1824 года французским инженером Пьером-Домиником Базеном. Он предлагал перекрыть Финский залив дамбой – от Лисьего носа, через остров Котлин, до Ораниенбаума (сейчас Ломоносов). А чтобы в город могли заходить суда, устроить пропускное сооружение. Но работа над проектом шла ни шатко ни валко: наводнения хоть и были почти каждый год, но не были такими уж разрушительными. Потом началась война, после – восстановление города. Даже если потопы и случались, советская пресса в лучшем случае упоминала о них парой строк, как, например, о четвертом по высоте (293 см) наводнении 1955 года. Только в 1970-х, когда СССР поднакопил «жирку», за комплекс защитных сооружений (КЗС) Ленинграда от наводнений взялись всерьез. В августе 1979 года вышло постановление Совета министров СССР о том, что к 1990 году должна быть построена дамба длиной 25,4 км от станции Горская, через Котлин, до промзоны Бронка (рядом с Ломоносовым). В ней будут два пропускных сооружения для судов, два – для воды, по самой дамбе пройдет автодорога, а то жители Кронштадта со своего острова Котлин могли попасть в Ленинград только на пароме и теплоходах. Василеостровский намыв. Фото: Пресс-служба администрации Василеостровского района СПб, runews24.ru Идея дамбы была такая. В обычное время все проходы – и для судов, и для воды – открыты. При приближении опасного наводнения (от 160 см) они закрываются, и нагонная волна с Финского залива не может попасть в Невскую губу. Как только буря утихает – ворота снова открывают. КЗС был спроектирован с запасом: в расчете на высоту воды до 530 см от ординара. Проблема была в том, что нигде в мире защитных дамб такого размера (мы говорим даже не о высоте, а о, в первую очередь, длине) не существовало. Сопоставимый по масштабам нидерландский Deltawerken еще только строился. Советским проектировщикам приходилось самостоятельно просчитывать все подводные камни. Для проверки расчетов сделали макет дамбы в масштабе 1:1500. Но по нему не понять, как поведет себя рыба, привыкшая заходить в город, насколько опасным окажется цветение водорослей в застойной воде. В 1979-м гигантская стройка началась. Затем грянула перестройка, денег на дамбу стало не хватать, и в 1989 году ее законсервировали. К тому моменту КЗС был готов меньше чем наполовину. Но это оказалось к лучшему: когда в 2004-м стройку возобновили, проект апгрейдили с учетом новейших технологических решений: здесь и особо прочные материалы, и современные химреагенты для очистки стоков – ведь по дамбе проходит кольцевая автодорога, и она не должна загрязнять воду. Комплекс открыли в 2011 году. Идея проекта осталась та же, но теперь здесь шесть ворот для пропуска воды и два – для судов. Дамба может защитить город даже от наводнений высотой больше 530 см, вероятность которых – одно на тысячу лет. Уже в первый год работы, в 2011-м, комплекс спас Питер от наводнения высотой 294 см. На такой уровень поднялась бы вода, если б не было защиты. А всего с открытия дамбы таких не случившихся опасных потопов было 30! Губу «закатали» Хотя Комплекс рассчитан на сто лет до капремонта, от водных катастроф на этот период Петербург не застрахован. Прежде всего – из-за глобального потепления. Льды Гренландии (и не только) тают, уровень воды в мировом океане поднимается, и потенциал для наводнений в Северной столице с каждым годом становится все больше. Особенно зимой и весной: за период с 1703 по 1980 год в январе-марте в городе произошло всего 68 наводнений, а после 1981-го – 46. Еще немного статистики: за 307 лет жизни города до открытия дамбы было 308 наводнений, а за 11 лет существования КЗС комплекс предотвратил 30. Частота увеличилась почти втрое! Вторая головная боль сотрудников КЗС – намывы суши, которыми городские власти увлеклись, когда город был еще Ленинградом. Например, по Генплану 1966 года Васильевский остров прирос на 350 га за счет создания новой земли со стороны Финского залива. В XXI веке в западной части острова намыто еще 162 га, и планируется утроить эту территорию. «Мы на это не подписывались!» – восклицают в КЗС. Проект дамбы рассчитан на то, что площадь акватории Невской губы будет 400 кв. км с объемом воды 1,7 кубических километра, а теперь она сократилась на 17,7 % (по другим данным – до 30 %). Это очень рискованно, предупреждают гидрологи. Логика простая: чем меньше емкость, тем меньше жидкости она может вместить. Нагонная волна приносит большой объем воды, а размер Невской губы стал намного меньше. Пока дамба выдерживает этот натиск, но что будет дальше, особенно учитывая растущий уровень мирового океана, – предсказать трудно. Считается, что за это столетие море поднимется на величину до метра, что еще более или менее в пределах возможностей защитного комплекса. Но уже в XXII веке уровень дамбы придется наращивать – иначе она не справится. Так что расслабляться питерцам не приходится: близость к морю, столь желанная для Петра Первого, еще не раз заставит их нервничать.