Коллапс во Владивостоке: привезти по этапу, судить снова – чтобы другим неповадно было
Потеря доходов торговли, увечья граждан, разбитые автомобили, уничтоженное личное имущество… Я не знаю, как сейчас оценивать ущерб. Но знаю одно: реальный ущерб был нанесен экономике задолго до «ледяного дождя». Дождь просто сделал его заметным, очевидным теперь даже для гламурной блондинки, внезапно застрявшей у кассы супермаркета, когда «пропал Интернет».
Ущерб этот был нанесен в самых что ни на есть «особо крупных размерах», но заботливо маскировался болтовней «про развитие». И спрашивать сегодня надо не с тех, кто по сигналу аварийной автоматики отключил больницу, насосную станцию или тот же «Интернет». Пригласить к ответу с берегов Баденского озера самое время тех «эффективных менеджеров» начала двухтысячных, кто обустраивал себе кормушки из «строек саммита».
Миллиарды, вбуханные в показуху и растасканные мозолистыми руками этих «менеджеров» — они же не с неба свалились. Их оторвали от действительно нужных дел, оставили без содержания школы, больницы, выселяли людей из домов. Ту же энергетику. Те же ржавые столбы — менять было не на что. Это притом, что по всем «советским» нормам (которые, к слову сказать, никто не отменял), объекты «первой категории» положено подключать по «кольцевой схеме», когда в случае обрыва линии в одном месте подача энергии НЕПРЕРЫВНО производится по параллельной ветви «кольца».
Буквальный текст правил: «Потребители данной категории должны питаться от двух независимых источников питания — двух линий электропередач, питающихся от отдельных силовых трансформаторов».
Проблема в том, что из состава участников совещания 14 декабря 2006 г. на тему «Где нам лучше проводить саммит АТЭС — на острове или на материке» далеко не все понимали, что такое вообще трансформатор и зачем это надо. То есть мне лично, что называется, «на пальцах», приходилось «в кулуарах» объяснять это Высокому Собранию под сопредседательством Германа Грефа, тогдашнего министра экономразвития, Сергея Собянина, тогдашнего руководителя администрации президента, и Сергея Дарькина, тогдашнего губернатора Приморья.
Ну, с Сергеем Михайловичем все понятно, а вот за москвичей душа болит: дождик со льдом при температуре около нуля и ветре не сильнее вечернего бриза — такое ведь и в Белокаменной возможно. Тут даже не надо тайфуна (к слову сказать, в Приморье его так и не нашли).
Все эти невероятно важные люди были досадно удивлены цитатами из школьного учебника физики и, смекнув, что электричество — дело мутное («надо ж было в школе учиться»), а «бабло» можно спилить прямо здесь и сейчас, выбрали «Единственно Правильное Решение», последствия которого мы тут будем расхлебывать еще не один год.
«Нет», — решили они. Не надо менять трассу высоковольтных ЛЭП по городу, где уже тогда к столбам в случае аварии было не подъехать, не подойти. Вместо этого затеяли гостиницы. Мол, пусть «звезды» светят. Не надо строить автопарковки. Лучше новые дороги, на которых все будет стоять. И еще ВКАД — чтобы стояли «по кругу».
Что делать?
На мой взгляд, вопрос неуместный: те специалисты, кто занят в энергоснабжении, коммунальном хозяйстве, благоустройстве и других важных отраслях жизнеобеспечения города, прекрасно знают ответы. А кто не знает — прочтет их в нормативных документах, том же Генплане, что в советское время готовился для города с населением в 800 тыс. человек и, будь он исполнен, с лихвой перекрыл бы решения всех проблем для нынешних 600.
«Переставлять ноги» там никому не надо. Надо — не мешать. Другое дело, что случившаяся стихия по масштабам своим — не более чем тренировка. Настоящих вызовов — землетрясений, ураганов, цунами — природа властям еще не предъявляла.
Вопросы о разработке «мобилизационного плана» на случай чрезвычайных ситуаций, о создании постоянно действующего ситуационного центра, о регулярном проведении тренировок по сглаживанию взаимодействия различных служб и структур для совместной работы в кризисные моменты, сценарии которых должны учитывать не только природные, но и техногенные, экономические, социальные факторы, — такие вопросы поднимались экспертным сообществом неоднократно. В ответ я всегда слышал только хамские ухмылочки носителей цивильных пиджаков: «У нас кризисов не бывает, у нас — развитие!»
Именно под такие ухмылочки были ликвидированы все убежища, резервные генераторы, запасы продовольствия, медикаментов и предметов первой необходимости для населения и все, что любая ответственная власть аккуратно накапливает и хранит на случай беды. Да, волонтеры, конечно, найдутся, сами придут, из своего дома принесут… Но когда экстренную помощь нужно оказать целому микрорайону, половине города, тут на волонтеров надеяться нечего. Эту работу делает власть.
Под такие же мажорные ухмылочки был порезан на лом практически весь прибрежный пассажирский флот: «А зачем нам паромы? У нас — мост!» — рассуждали эффективные менеджеры. И никакие доводы про то, что мост может быть заблокирован или поврежден, а люди — заперты на острове, этими лицами не воспринимались. Это варварство (а другого слова я и не подберу) должно, в конце концов, получить свою справедливую правовую оценку. И ничего, что тогдашний мэр Пушкарев уже сидит. Это он за другие дела сидит. Привезти по этапу, судить снова и добавить срок — чтобы другим неповадно было.
Чтобы каждый, чего-то ломающий ради отчета по «ки-пи-ай-эффективности», каждый, кто режет флот, корчует трамвайные рельсы или сокращает больничные койки, знал бы, что «простительной» давности за это не будет: найдут, привезут, отдадут под суд.
Что сделано?
Сделано много хорошего. Например, дороги были почищены, и проехать можно было практически везде (кроме бестолковых мостов, конечно). Работала мобильная связь. Выезжали на вызовы пожарники, полиция. Возил пассажиров общественный транспорт. Да, собственно говоря, город-то в целом продолжал жить и работать, несмотря на неприятности. И тут, справедливости ради, каждый, кто их преодолел и пришел на свое рабочее место — достоин добрых слов.
Можно ли было сделать больше? Разумеется, да. Те же дороги можно было бы чистить на две полосы — техники хватало. И лесоповал бы устранялся быстрее. И побитых машин было бы меньше, если бы они не стояли запаркованные на проезжей части под этими самыми деревьями, мешая работе спецтехники. Но для этого нужно, чтобы автотранспорт был размещен на парковках. Парковки надо строить. Копылов, Николаев, Пушкарев, Веркеенко — двадцать лет эти гламурные болтуны краснобайствовали в своих предвыборных программах, обещая решить проблему, но по факту — ни одного (!) парковочного места так и не построено. Ни одного! Вот поэтому у нас что ни снег, то беда, а теперь уже и дождь — ядерная катастрофа!
Кстати, о «ядерной катастрофе»: вот это словосочетание — «не работал Интернет» — суть непереводимая игра слов. Интернет не может «не работать». Напоминаю тем, кто, вероятно, не в курсе: Интернет был придуман в 70-е годы прошлого века как средство связи на случай ядерной войны. То есть он предназначен как раз для того плохого дня, когда уже ничего больше не работает. И дождичек, даже со льдом, да хоть с кирпичами, валившимися с неба, — никак не причина того, чтобы не работал Интернет. Причина может быть только одна — его отсутствие. А то, что есть, Интернетом не является. И это — факт.
Мажорные отчеты об успехах командиров цифровизации, в которых они на симпозиумах и форумах бодро рапортуют о «стопроцентном охвате» и «полном проникновении», — очередная «эффективная» болтовня. Как мыльный пузырь, лопается вся эта «цифровая красота», соприкоснувшись с реальностью: когда надо переводить на ЕГАИС торговые точки, когда надо выдавать пропуска во время эпидемии, когда надо оформлять документы на «Госуслугах», когда надо проводить дистанционные занятия в школах в период карантина.
Можно ли подобного избежать впредь?
В свете уже сказанного вряд ли. Позволю себе предположить, что скорее наоборот: беда всегда была высокомаржинальным средством обогащения для определенной категории граждан, а стихия — алиби для самых недобросовестных и беспринципных. Получилось один раз, захочется и другой. По опыту предыдущих катаклизмов несложно предсказать, какая бурная деятельность вокруг бюджета «мер по устранению последствий» сейчас начнется. Этим людям и этот дождь, даже со льдом, снова обернется «золотым». А когда он иссякнет, они с нетерпением будут ждать следующего.
Стихию делает природа, а бедствия — люди. И пока есть люди, для которых бедствие — бизнес, стихийных бедствий на наш век припасено с лихвой.