«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о самых известных бандах СССР. Своей дерзостью и жестокостью бандитские группировки советских времен ничуть не уступали тем, что появились в лихие 90-е на руинах СССР. В прошлый раз речь шла о жестокой банде Сабана, которая после революции три года держала в страхе Москву. Сегодня «Лента.ру» рассказывает о легендарной банде Ивана Бальгаузена, участников которой в народе называли «попрыгунчиками». Разбойники нападали на жителей Петрограда около городских кладбищ. Они разыгрывали пугающие спектакли, и горожане, принимая преступников за оживших мертвецов, в ужасе отдавали им ценности и убегали.

«Появились "покойники": голодные, они ночью выходили из могил и в саванах, светя электрическим глазом, прыгали по дорогам и очищали мешки до смерти перепуганных, пробиравшихся домой запоздалых прохожих» (из книги Алексея Ремизова «Взвихренная Русь»).

***

Уроженец Петрограда Иван Бальгаузен начал промышлять воровством и грабежами еще во времена царской России. Свое прозвище — Ванька Живой Труп — он получил во время очередной ходки на каторгу: Бальгаузен обладал очень субтильным телосложением, из-за чего над ним часто насмехались другие зэки.

Великая Октябрьская революция застала Ивана во время очередной отсидки — получив свободу вместе с 80 процентами уголовников страны, в 1917 году мужчина вернулся в Петроград. Наблюдая, как коммунисты изымают ценности у зажиточных горожан, Бальгаузен решил последовать их примеру.

Раздобыв форму матроса, бандит принялся «раскулачивать» граждан, объясняя свои действия сбором средств на нужды революции. Однако нажива была скудная — на этом поприще у Ивана было много конкурентов, да и реальные представители советской власти часто приходили к богачам раньше, чем Бальгаузен.

Тогда он решил вернуться к обычным грабежам и быстро сколотил банду из пятерых уголовников. Но, в отличие от других главарей тех лет, Бальгаузен не хотел лишних убийств. Разбойник стал думать, как заставить своих жертв отдавать ценности безо всякого сопротивления.

По одной из версий, так хулиганил ирландский маркиз Уотерфорд, который и прежде отличался шокирующими общественность поступками.

Снабдив свою обувь пружинами, позволяющими перемахивать через забор, аристократ надевал балахон и перчатки с когтями, цеплял на лицо страшную маску с острыми ушами и клыками, а затем подстерегал очередную жертву в кустах. Он выскакивал из укрытия и с дикими криками начинал прыгать вокруг обезумевшей от ужаса девушки.

Вдоволь насладившись тем, что жертва падала в обморок или начинала биться в истерике, маркиз удалялся. Вдохновившись его примером, Бальгаузен обратился за помощью к своему знакомому жестянщику Демидову. Тот был запойным алкоголиком и с радостью согласился заработать на очередную бутылку.

Тем временем любовница главаря Мария Полевая, известная в криминальных кругах как Манька Соленая, занялась костюмами для бандитов. Из белых простыней она сшила похожие на саван балахоны и колпаки. А разбойники смастерили себе страшные маски, которые вдобавок покрыли фосфором, чтобы они светились в темноте.

Жертвы «мертвецов»

Места для преступлений бандиты подбирали под стать своим образам — орудовали в окрестностях Охтинского и Смоленского кладбищ, а также неподалеку от Александро-Невской лавры. Главную ставку они решили делать на эффект внезапности, выпрыгивая в самый неожиданный момент из-за заборов, кустов или из окон первых этажей, а затем с диким воем окружая жертву.

Первое же нападение на одиноко бредущую в темноте женщину закончилось для разбойников весьма успешно: приняв бандитов за оживших мертвецов, остолбеневшая от ужаса жертва безропотно отдала им все ценные вещи и одежду. Обрадованные удачей преступники поспешили в расположенную в доме №7 по Малоохтинскому проспекту квартиру главаря, где спрятали награбленное.

С тех пор члены банды Ваньки Живого трупа совершали по несколько налетов каждую ночь: с жертв снимали драгоценности и раздевали до нижнего белья.

На милицию обрушился шквал заявлений от ограбленных «ожившими трупами» граждан. Первое задокументированное заявление поступило от случайной свидетельницы экзотического преступления. Женщина рассказала, что проходила поздно ночью около городского погоста в районе Малой Охты и заметила идущую впереди пару.

Желая догнать случайных попутчиков, женщина ускорила шаг и увидела, как из ворот кладбища выпрыгнули несколько фигур в белых балахонах. Свидетельница успела незамеченной спрятаться за деревом и наблюдала оттуда, как фигуры стянули с жертв одежду и, высоко прыгая, скрылись в темноте.

Поначалу милиционеры списывали услышанное на фантазии напуганных граждан — до тех пор, пока число подобных обращений не перевалило за полсотни.

Но легенду об оживших покойниках сыщики в расчет не брали — они сразу поняли, что речь идет о вполне живых преступниках, которые пользовались маскарадными костюмами. Тем не менее первое время поисками бандитов занимались неопытные сыщики, поэтому успеха они не добились.

А преступники продолжали орудовать в Петрограде. Ряды банды пополнились новыми участниками, и к 1920 году число подельников Бальгаузена превысило 20 человек. Не обошлось и без крови: двое прохожих оказались неробкого десятка, «трупов» не испугались и попытались дать разбойникам отпор, за что и были убиты.

После того как новость об обнаруженных рядом с кладбищами телах горожан разнеслась по всему Петрограду, власти города потребовали от стражей порядка обезвредить банду в кратчайшие сроки.

Тогда за дело взялся член коллегии Петроградского УГРО Владимир Кишкин. Из-за отсутствия одного глаза, который Кишкин потерял в молодости в кузнице Морского инженерного училища (по другим данным — в ходе Первой мировой войны), грозу уголовников в криминальных кругах называли Циклопом.

В отличие от многих сотрудников милиции, не имевших специального образования, Кишкин окончил юридический факультет, что очень помогало ему в работе. Изучив все имеющиеся материалы о банде, прозванной в народе «попрыгунчиками», Владимир обратил внимание, что все преступления совершаются в определенных местах, и решил ловить разбойников на живца.

Охотники за приведениями

Среди оперативников отобрали самых сноровистых сотрудников, которые наряжались в дорогую одежду и каждый вечер гуляли около кладбищ. В беседах со случайными знакомыми милиционеры как бы невзначай упоминали о ценностях, которые у них якобы были при себе.

Иногда работающие под прикрытием стражи порядка собирались компаниями по несколько человек и изображали пьяных богачей. На эту уловку и клюнули разбойники Бальгаузена: в момент, когда в предвкушении добычи «мертвецы» окружили троих «пьяниц», те достали из карманов наганы.

Среди задержанных разбойников оказались Бальгаузен и Демидов. К тому моменту банда «попрыгунчиков» успела совершить более сотни нападений. Но не все жертвы преступников обращались в милицию, поэтому следователи предполагали, что налетов было в разы больше.

Отпираться преступники не стали и решили сотрудничать со следствием — рассказали о нападениях и указали адрес квартиры главаря, где хранили награбленное. При обыске сыщики нашли 127 костюмов и платьев, 97 шуб и пальто, а также 37 золотых украшений.

Созналась в пособничестве бандитам и находившаяся в квартире Полевая. После суда и тюремного заключения, в начале 30-х годов, женщина вернулась в родной город, завязала с криминалом и всю оставшуюся жизнь работала кондуктором трамвая. Тюремными сроками отделались и рядовые участники банды — в основном женщины, задачей которых было сбывать награбленные бандой ценности.

Костюмы бандитов временно поместили в Музей криминалистики — надетые на манекены балахоны дополнили масками с горящими красными лампочками вместо глаз. Экстравагантные налеты «восставших мертвецов» нашли свое отражение и в художественной литературе.

«Они создали криминальный бренд»

После ликвидации «попрыгунчиков» молва о необычной банде быстро разлетелась по городам Советской России. В преступных кругах это привело к созданию группировок-подражателей.

Одна из таких банд появилась в Москве осенью 1925 года и действовала на прилегающей к Ваганьковскому кладбищу территории. Эти разбойники были гораздо кровожаднее, чем бандиты Бальгаузена: практически при каждом налете они безжалостно убивали своих жертв, чьи окоченевшие тела по утрам находили дворники.

Сотрудникам МУРа и чекистам пришлось приложить немало усилий, чтобы поймать и наказать всех разбойников. Окончательно банду ликвидировали в январе 1926 года.

Правда, их удалось поймать уже после пары налетов: по законам военного времени всех бандитов расстреляли на месте. А осенью 1941 года неподалеку от Миусского кладбища Москвы случайные прохожие наткнулись на тело профессора химии по фамилии Липницкий из Инженерно-экономического института.

Никаких признаков насильственной смерти на его теле не было, но оперативники сразу обратили внимание на лицо профессора, искаженное гримасой ужаса. Вскоре выяснилось, что мужчина умер от остановки сердца. Не ускользнуло от внимания оперативников и то, что в довольно холодный день на Липницком не было верхней одежды и ботинков.

Рядом с телом были странные четырехугольной формы следы, уходящие на несколько сантиметров вглубь земли. Такие же следы сыщики обнаружили через неделю неподалеку от места гибели профессора на Новотихвинской улице, где произошло нападение на молодую москвичку Беллу Розинскую. Немного оправившись от шока, девушка рассказала, что ее ограбили «мертвецы» — прыгающие и воющие фигуры в белых саванах.

«Зомби» на службе абвера

Некоторое время спустя на Миусском кладбище было совершено новое нападение: жертва подняла крик, на который прибежали патрульные. Милиционеры увидели прыгающие фигуры в белых балахонах, но догнать их так и не смогли.

Не успели сыщики начать расследование, как лишились своей ценной свидетельницы — всего неделю спустя после нападения Розинская внезапно пропала. Об этом в середине ноября 1941 года сотрудникам МУРа заявил ее супруг, инженер одного из оборонных предприятий Михаил Розинский.

По его словам, Белла ушла из дома в сопровождении незнакомой ему подруги и исчезла. За дело взялся начальник МУРа Касриель Рудин (ставший одним из прообразов Глеба Жеглова), который сразу же предположил — к исчезновению женщины причастен сам Розинский.

Слежка за мужчиной привела оперативников на Ваганьковское кладбище, где Михаил встречался с неким священником. Позже выяснилось, что «святой отец» никакого отношения к религии не имел, являлся агентом абвера и незадолго до ареста при помощи ракетницы пытался указать фашистам район для авиаудара.

Вскоре был задержан и сам Розинский — он оказал отчаянное сопротивление, напал на Рудина и попытался бежать. Однако муровцы скрутили Михаила, доставили на Лубянку и приступили к допросам. Как и предполагал начальник МУРа, Белла погибла от рук мужа — тот завел новую пассию и решил избавиться от супруги, убив и закопав ее на территории парка Лосиный остров.

Но гораздо интереснее для сыщиков оказался последующий рассказ инженера — Розинский был агентом абвера и имел отношение к разбойникам-«попрыгунчикам», которых и натравил на жену в надежде, что та умрет от ужаса. Оказалось, что банду «воскресили» фашисты, осведомленные о группировке Бальгаузена, для дестабилизации обстановки в столице.

Но помощь в поимке новых «попрыгунчиков» Розинский оказать не смог — свидетельницей его задержания оказалась одна из сообщниц бандитов, которая предупредила подельников.

Один из сотрудников МУРа стал периодически бывать в разных заведениях рядом с Миусским кладбищем. С собой оперативник таскал тяжелый чемодан, по легенде набитый деньгами. Каждый его шаг сопровождала группа захвата, вооруженная пистолетами-пулеметами Шпагина (ППШ).

Как и ожидали сыщики, «попрыгунчики» попались в ловушку. По преступникам, окружившим оперативника с чемоданом, открыли огонь: двое разбойников погибли на месте. Остальных налетчиков удалось взять живыми. В их числе оказалась бывшая военная медсестра. Всех участников банды ждали суд и лагеря. А координатор последних «попрыгунчиков» Розинский получил высшую меру наказания и был расстрелян.