С первых месяцев Великой Отечественной войны вместе с призывниками и добровольцами в строй встали тысячи заключенных, которых освободили при условии отправки на фронт. Среди них были те, кто единожды попался на краже, а были и матерые рецидивисты. Большинство из них погибли, но некоторые выжили и стали героями. Впрочем, после победы их ждали новые битвы — с уголовниками, которые считали службу в Советской армии нарушением воровских понятий. О том, как советские зэки сражались на фронтах Великой Отечественной, — в материале «Ленты.ру».

С началом войны и без того нелегкая жизнь осужденных в советских лагерях стала еще тяжелее. Один из бывших заключенных, писатель и правозащитник Лев Разгон, в своих мемуарах «Непридуманное» вспоминал, что рабочий день зэков увеличивался, суровость надзирателей стремительно росла, а паек сокращался.

Согласно официальной статистике, в 1940 году в ГУЛАГе умерло более 46 тысяч человек. В 1941-м — 100 тысяч человек, а еще через год — 249 тысяч. В колониях участились случаи саботажа, и в феврале 1942 года власти ввели инструкцию, которая разрешала применять оружие при отказе заключенных приступать к работам после двукратного предупреждения.

Между тем ситуация на фронте в первые годы наступления фашистов вынудила государство искать пополнение армии на зонах. В итоге на фронт за три первых года войны мобилизовали 117 тысяч сотрудников исправительно-трудовых лагерей и колоний по всему СССР. Параллельно в армию призывали и тех, кто был по другую сторону колючей проволоки.

12 июля 1941 года Президиум Верховного Совета издал указ «Об освобождении от наказания осужденных по некоторым категориям преступлений». Благодаря ему на свободу вышли осужденные за мелкие бытовые преступления, а также нарушение дисциплины и самовольный уход из училищ. Всем этим зэкам сидеть оставалось меньше года.

Всех освобожденных направили в армию. Только в 1941 году на фронт ушли 420 тысяч заключенных. За следующие два года были досрочно освобождены и призваны в ряды Красной армии еще 157 тысяч человек.

Без права отправиться на фронт остались лишь осужденные по знаменитым 58 и 59 статьям, то есть «политические» и бандиты. Впрочем, согласно воспоминаниям ветеранов, в конце концов на фронт попали и матерые уголовники.

Как пишет в своей научной статье главный специалист Центра учебно-воспитательной работы ФСИН Лариса Пертли, всего до мая 1945 года в Красную армию призвали 1,2 миллиона заключенных. При этом почти все вчерашние зэки оказывались в обычных частях действующей армии, но не в печально известных штрафбатах.

Вошедший в историю как «Ни шагу назад!», он предписывал Военным советам фронтов сформировать от одного до трех штрафных батальонов по 800 человек. Они предназначались для средних и старших командиров и политработников всех родов войск, «провинившихся в нарушениях дисциплины по трусости или неустойчивости».

Для рядовых бойцов в составах армий создавались штрафные роты от 150 до 200 человек каждая. По ходу войны к штрафникам присоединялись и бывшие заключенные колоний и лагерей, но массовый характер, по словам специалистов, это не носило.

В самих лагерях к службе в армии относились по-разному. Криминальные понятия строго запрещали уголовникам идти на фронт. Эти правила ввели жиганы, бывшие белогвардейцы, вставшие на криминальный путь после прихода советской власти. Для них даже вопрос выживания не был аргументом в пользу того, чтобы встать плечом к плечу с коммунистами.

Но эту позицию разделяли не все. Многие беспризорники, бродяги и босяки, которых в ГУЛАГе было достаточно, предпочли верной смерти в лагере шанс выжить и заслужить амнистию с оружием в руках. Еще больше энтузиазм зэков подогрела ситуация на фронте после 1943 года.

«Они часами караулили немцев»

Многие официальные документы, которые могли бы пролить свет на участие советских заключенных в войне, до сих пор засекречены, что породило множество мифов. Один из них — черная форма «боевых» зэков, из-за чего их отряды часто называли «черной пехотой».

Впрочем, по словам старшего научного сотрудника Музея истории ГУЛАГа Ильи Удовенко, появление такого выражения связано вовсе не с цветом бушлатов бойцов. По словам исследователя, после 1943 года Красная армия перешла в контрнаступление, и для оперативного пополнения ее рядов были созданы полевые военкоматы.

К мифам, по словам Удовенко, относится и утверждение, что заключенным не выдавалось оружие. Их оснащали так же, как и других солдат. Одними из наиболее ярких и достоверных источников информации о заключенных-солдатах остаются многочисленные мемуары самих участников войны.

Так, воспоминания о бойцах из числа бывших зэков остались у народного артиста СССР Евгения Весника. В годы Великой Отечественной войны он был командиром артиллерийской батареи, в которую как раз прибыло пополнение из ГУЛАГа. Артист отмечал смелость тех, кто решил оплатить долг Родине кровью.

Широкую известность в литературе получила армия под командованием Константина Рокоссовского, которую в народе даже прозвали армией зэков. Историки утверждают, что это явное преувеличение, но бойцов с криминальным прошлым в ней действительно было больше, чем в других частях.

Дважды герой Советского Союза Рокоссовский и сам не понаслышке знал, что такое быть заключенным. В 30-е годы ему припомнили польские корни: на комдива и дважды кавалера ордена Красного Знамени завели уголовное дело.

На время следствия Рокоссовского поместили в «Кресты». Только спустя 30 месяцев, в марте 1940 года, его освободили из-под стражи, восстановили во всех гражданских правах и вернули звание комдива. В начале июля 1942 года Рокоссовского назначили командующим Брянским фронтом.

Несколько его подразделений особо остро чувствовали нехватку личного состава и вооружения. В августе 1942 года военачальнику прислали пополнение — стрелковую бригаду, сформированную из осужденных. Как вспоминает Рокоссовский в своей книге «Солдатский долг», бригада зэков быстро освоилась на фронте.

Маршал утверждал, что многие из его «неспокойной» бригады получили награды и медали, с большинства бойцов сняли судимости. То, что осужденные так же, как все, получали награды, подтверждает и официальная статистика.

Снайпер-рецидивист

Несмотря на очевидные факты участия осужденных в войне, открыто говорить об этом долгое время было не принято. Во многом потому, что истории зэков-героев далеко не всегда заканчивались благополучно. Одним из них был сибиряк Николай Кульба. Еще до войны он был дважды судим за изготовление взрывчатки, огнестрельного оружия и участие в беспорядках.

22-летнего преступника отправили в лагеря на десять лет, и там Кульба быстро стал авторитетом среди уголовников. Несмотря на это, молодой человек в начале войны попросил лагерную администрацию отправить его на фронт. В августе 1942 года Кульбу зачислили в 48-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

В боях за Харьков, когда командир его роты был ранен, бывший заключенный принял командование на себя и повел бойцов в атаку. Несмотря на полученное ранение, Кульба выполнил задачу и занял станцию Рогань. А в октябре 1943 года в бою за хутор Жовтнево Николай должен был подавить огонь немецкого пулемета и помочь продвинуться своему подразделению.

Боец вновь был ранен, но сумел подползти к позиции противника и закидал пулеметное гнездо гранатами. После боя Кульбу отправили в госпиталь.

В это же время Указом Президиума Верховного Совета СССР за «образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками» он был удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Правда, награда так и не дошла до героя — Кульба пропал. Найти его удалось лишь в 1958 году.

В июле 1959 года рецидивиста лишили звания Героя Советского Союза и всех наград. И его подвиг, и сам Кульба оказались забыты. Такие истории явно не входили в число тех, которые советская власть хотела бы широко освещать. Поэтому все сведения о воевавших в Красной армии заключенных, которые все же поступали в массы, тщательно фильтровались.

«Пример доблести и героизма»

Одним из самых известных бывших заключенных, о чьем подвиге знала вся страна, был Александр Матросов. Однако и о нем писали далеко не все советские газеты — а те, которые все же писали, опускали тот факт, что молодой человек был судим. Впрочем, в биографии 19-летнего героя до сих пор остается множество темных пятен.

Только версий о родине Матросова существует не меньше трех. Известно, что он был осужден за кражу, затем работал формовщиком на заводе, но вскоре сбежал. В октябре 1940 года народный суд приговорил его за это к двум годам лишения свободы.

После начала Великой Отечественной войны фабрика колонии начала выпуск оборонной продукции. Но такой помощи родине Матросову было мало: он неоднократно просил направить его на фронт и осенью 1942 года добился своего. В начале 1943 года Матросов попал в стрелковый батальон и 27 февраля погиб в бою в районе деревни Чернушки Псковской области.

В прессе того времени писали, что Александр рывком бросился к дзоту и своим телом закрыл вражескую амбразуру, дав возможность бойцам своего взвода совершить атаку опорного пункта. За этот подвиг имя Матросова присвоили 254-му гвардейскому стрелковому полку.

Позднее историки и ветераны войны не раз исследовали детали подвига молодого человека, пытаясь установить детали, опущенные в советское время. Например, писатель-фронтовик Вячеслав Кондратьев считал, что Матросов забрался на крышу дзота и пытался пригнуть дуло пулемета к земле, после чего фашисты его стащили вниз и застрелили.

Как бы то ни было, короткая и героическая история, лишенная советской прессой определенных нюансов, сделала свое дело — вдохновленные Матросовым красноармейцы еще не раз повторяли его подвиг.

«Вы на фронте, а не на малине»

В постсоветское время, когда о деталях Великой Отечественной войны и ее участниках стали говорить свободнее, образы воинов-заключенных стали более многогранными и, как полагают исследователи, более реалистичными. Так, Александру Сидорову довелось побеседовать с ветераном Иваном Мамаевым.

Мамаеву в годы войны поручили командовать подразделением, которое почти полностью состояло из бывших уголовников. Ветеран вспоминал, что ему почти сразу после назначения стало ясно: контингент у него в подчинении собрался непростой. Уже на второй день у командира пропал планшет с документами и деньгами. Впрочем, Мамаев не стал устраивать бойцам разнос, а лаконично изложил факты.

Бойцы быстро поняли, что к чему: уже утром планшет вернулся к командиру. Между тем хитрость и смекалка делали из опытных уголовников хороших бойцов. Но самодисциплина таких отрядов нередко давала сбои. Например, растащить «боевых» зэков, схлестнувшихся в карточной игре, было просто невозможно.

Их криминальное прошлое проявлялось и когда дело касалось получения продовольствия. Опытные сидельцы мастерски подделывали печати, рисуя их чернилами на мягкой части ладони или на мякише хлеба.

Яркий случай, связанный с бывшим заключенным, остался и в памяти Евгения Весника. Описанная актером история произошла в Восточной Пруссии в 1945 году. Тогда советским военным никак не удавалось провести через поляну пушки-гаубицы — мешал немецкий пулеметчик.

Приказ ликвидировать огневую точку Весник отдал рядовому Василию Кузнецову, до войны приговоренному к десятилетнему сроку и попавшему на фронт прямо из лагеря.

По словам Александра Сидорова, предъявление головы — обряд исключительно гулаговский. За поимку беглых лагерников НКВД выплачивало охотникам премии. Но часто довести до «заказчика» живого заключенного или его труп оказывалось непосильной задачей. Тогда охотник мог в качестве доказательства привезти лишь голову беглеца.

«За его голову назначили баснословную сумму»

Грозой фашистов были и «дикие партизаны», как их образно назвал военный историк Владимир Спириденков в своей книге «Лесные солдаты». В такие отряды шли и рядовые граждане, не желающие подчиняться фашистам, и осужденные, которые оказались на свободе, но не смогли пополнить ряды Советской армии.

Одним из «диких партизан» был Иван Москаленко по прозвищу Ванька-бандит. Немцы сами освободили его из тюрьмы, куда тот попал перед войной за поножовщину в пьяной драке. Позже фашисты еще не раз пожалели о своем решении.

Первое оружие Ванька-бандит раздобыл, натянув через дорогу стальную проволоку. Проезжавший по ней немецкий мотоциклист не заметил ловушку, был обезглавлен и стал одной из многих жертв Москаленко. Как и другие «дикие партизаны», он не был ограничен рамками строгой воинской дисциплины и приказами армейского командования.

Как утверждает историк Владимир Спириденков, Москаленко в одиночку уничтожил филиал немецкой разведшколы вместе со спящими курсантами в деревне Сутоки Красного сельсовета. Ночью он забросал их противотанковыми гранатами.

Взять Ваньку-бандита живым фашистам так и не удалось. Днем ему устроили засаду — на него напали, когда он ехал в деревню Сутоки, переодевшись в форму начальника железнодорожной станции. Отстреливаясь от преследователей, Иван скрылся в лесу.

Кто-то из переживших войну осужденных встретил Победу героем, кто-то — свободным человеком, но нашлись и те, кто вновь попал в лагеря за мародерство и бандитизм. Однако криминальный мир к уголовникам, которые воевали на стороне Красной армии, был настроен крайне враждебно.

Вернувшиеся за решетку фронтовики поняли, что воры в законе, которые провели в лагерях всю войну, считают их предателями, заключившими сделку с властью. На уголовников, защищавших страну, начались гонения, которые вошли в криминальную историю Советского Союза, как Сучья война.

«Лента.ру» подробно рассказывала об этом эпохальном для преступного мира противостоянии — его историю можно прочитать здесь.