Дело о казанском "детском концлагере" увязло в Кировском районном суде
Уголовный процесс над организаторами частного реабилитационного центра "Символ Жизни" пошел по второму кругу, а свидетели и потерпевшие оказались в стороне
Дело о татарстанском "концлагере для трудных подростков" уже третий год рассматривается в Кировском районном суде Казани и пошло по второму кругу. Наталья Фадеева, мать подростка, потерпевшего от действий организаторов частного "исправительного учреждения", опасается, что оно и вовсе "рассыплется". Между тем, за истекшее время появились новые пострадавшие. "Реальное время" — о том, почему в процессе судебных заседаний не ведутся протоколы, о "забытых" свидетелях и потерпевших, а также никому не потребовавшихся вещдоках.
А разумны ли сроки?
— Дело организаторов "Символа жизни" Елизаветы Платоновой и Дмитрия Чернышева недавно начали рассматривать с начала, потому что сменился судья, и это меня очень беспокоит, — позвонила в "Реальное время" мама главного потерпевшего Наталья Фадеева. — Когда я сменила представителя, новый представитель не сразу смог попасть на процесс. Все это кажется, как минимум, странным.
Действительно, уголовное дело Платоновой и Чернышева поступило в Кировский районный суд Казани 29 июля 2019 года, и к весне 2020 года судебное разбирательство фактически вошло в завершающую стадию. Однако внезапно сменился судья — и новый состав суда нал рассматривать дело, как того требует УПК — с "нуля". Все это время фактический экс-руководитель "Символа жизни" Платонова и воспитатель лагеря Чернышев (который, по данным следствия, числился в учреждении завхозом) находятся в СИЗО, под стражей.
Наталья Фадеева за два неполных года успела разочароваться в адвокате, который представлял интересы ее сына. Он, как ей показалось, вел себя недостаточно активно. В итоге она заключила соглашение с Элиной Зайцевой, которая ранее работала в Волжской межрайонной прокуратуре и в 2018 году имела отношение к проверкам деятельности другого татарстанского центра для трудных подростков — "Герда", "десантировавшегося" в Марий Эл, выходцы из которого и организовали ООО "Символ жизни". Елизавета Платонова, другие работники фирмы, там работали и получили соответствующий "опыт".
Уголовное дело Платоновой и Чернышева поступило в Кировский районный суд Казани 29 июля 2019 года. Фото: Инна Серова
— Уголовно-процессуальным законом установлены требования осуществлять уголовное судопроизводство в разумный срок. Однако рассмотрение свыше двух лет данного уголовного дела по обвинению подсудимых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений против жизни и здоровья, против семьи и несовершеннолетних, по которому потерпевшим является несовершеннолетний, и которое имело широкий общественный резонанс, явно не является разумным сроком, — говорит Элина Зайцева.
Протокол после приговора и никакого ущерба
Зайцева рассказала "Реальному времени", что пока дело рассматривал судья, к которому оно первоначально поступило, по каждому заседанию изготавливался протокол частями, что гарантировало участникам уголовного судопроизводства внесение достоверной информации в протокол судебного заседания:
— Вступай я тогда в процесс, я знала бы, какие материалы уголовного дела и показания в суде оглашались, какие свидетели допрашивались, какие им задавались вопросы и что они отвечали. Однако я вступила в процесс после замены судьи, а в таких случаях закон предписывает начинать рассмотрение дела заново, что и было сделано. Судом был избрал другой порядок ведения протокола, при котором его изготавливают не частями, по мере проведения судебных заседаний, а единым протоколом уже после вынесения приговора. Это лишает меня возможности полноценно представлять права потерпевшего. Мне неизвестно, что происходило в рамках судебного разбирательства, у меня нет возможности полноценно подготовиться к прениям и в полной мере реализовать процессуальные права потерпевшего.
Зайцева напомнила, что в июле 2021 года Конституционный суд России разъяснил конституционный смысл уголовно-процессуального закона, и обратил внимание, что решение об изготовлении единого протокола, а не по частям — право суда. Однако при принятии такого решения должны учитываться продолжительность перерывов в судебном заседании, длительность судебного разбирательства, объем исследованных материалов и другие существенные обстоятельства конкретного дела:
— Составление протокола процессуального действия должно осуществляться незамедлительно, а существенная задержка в изготовлении протокола умаляет значение процессуальной формы как таковой (Определение от 08.07.2021 № 1370-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Штина Дмитрия Сергеевича на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 29 и частью шестой статьи 259 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации").
Внезапно сменился судья — и новый состав суда нал рассматривать дело, как того требует УПК — с "нуля". Фото rt.rbc.ru
Другая странность, на которую обратила внимание представитель сына Фадеевой, — это то, что в интересах несовершеннолетнего гражданский иск о возмещении вреда несовершеннолетнему, причиненного преступлениями, предыдущим представителем несовершеннолетнего, вопреки поручению матери несовершеннолетнего, а также прокурором, вопреки требованиям части 3 статьи 44 и части 6 статьи 246 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, а также 3.7 Приказа Генерального прокурора Российской Федерации России от 30.06.2021 г.№ 376 "Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства", не предъявлялся.
Зайцева подчеркнула, что предъявление гражданского иска это принципиальный вопрос, а не простая формальность:
— Возмещение ущерба потерпевшему по уголовному делу, а в данном случае несовершеннолетнему потерпевшему, во-первых, носит компенсационный характер, а во-вторых, напрямую влияет на назначение наказания.
Элина Зайцева также рассказала, что на первое заседание, в котором она должна была участвовать — 10 августа 2021 года ее фактически не допустили к участию в процессе.
Оцените приемы!
Планирует Зайцева и ходатайствовать о возобновлении судебного следствия для назначения судебной психолого-лингвистической экспертизы, для установления обстоятельств по уголовному делу, имеющих значение, которые, по ее мнению, не были установлены. По уголовному делу, подчеркнула она, почему-то не проводились исследования, которые позволили бы дать оценку приемам и методам воздействия, применявшимся в отношении подростков в ООО "Символ жизни", их истинным целям и направленности.
Между тем, дети под воздействием "воспитания" в "Символе жизни" менялись — и по оценке психолога менялись фатально.
— Он пришел ко мне на прием с бравадой: "Я знаю, кто такие психологи!", — и со стойким недоверием к людям, к окружающему миру, — рассказала кандидат психологических наук, и.о. директора МБУ "Центр психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи "Лабиринт" г. Волжска республики Марий Эл Наталья Митюхина, к которой обратилась Фадеева за помощью после того, как забрала сына из "Символа жизни". — Он рассказывал о том, что детей там не просто унижали — уничижали, унижали человеческое достоинство. И так запугали, что он даже при встрече с матерью боялся рассказывать о том, что с ним делали, поскольку рядом был воспитатель. В этом заведении устанавливали жестокие рамки, которые не могут дать толчок к исправлению поведения подростка, напротив, они ведут к ломке ценностей и смещению приоритетов. К тому же там молодая женщина (руководитель центра — прим. ред.) называла подростков 14-15 лет своими детьми, они называли ее мамой, сажала их к себе на колени. Это недопустимо — не только сажать на колени, но и звать мамой, потому что это приводит к искажению детско-родительских отношений.
Дети под воздействием "воспитания" в "Символе жизни" менялись — и по оценке психолога менялись фатально. Фото instagram.com/simvolzhizni
Бежавший с волками
Москвичка Оксана, мать подростка Левы, который в футболке и тапочках сбежал из "Символа жизни" в ночь под Новый 2018 год и плутал в лесу, пробиваясь к трассе М7 в надежде на перекладных, автостопом добраться домой, рассказала "Реальному времени", что показания у Левы следователи взяли, но тем дело и кончилось. Он почему-то не стал ни потерпевшим, ни свидетелем по делу:
— Нас никуда не вызывали, ничего не предлагали. Хотя незаконного много чего было, начать с того, что о побеге сына, случившемся после того, как его еще с одним подростком в наказание за провинность держали в бассейне с ледяной водой, Елизавета Платонова мне сообщила не сразу. И сообщила мне это не она, не руководитель центра, с которым я заключала договор, а какая-то девочка, представившаяся психологом. А когда сын позвонил нам с чужого телефона из придорожного кафе, и мы с мужем примчались за ним на машине, в центре вначале не хотели нам отдавать его новую дорогую куртку, подсовывали какое-то чужое старье. Мы сглупили — в Казани, когда пришли в полицию, еще не зная, что творили с сыном в центре, написали отказ от претензий — по просьбе Платоновой. А потом по дороге он нам рассказал, как над ним издевались, как он шел по лесу в сланцах, как волков видел. Как ноги грел у какой-то трубы с паром на реке. Как его бомж пожалел и дал какие-то лохмотья — одеться… Как добрел до кафе, и там сердобольная женщина дала ему телефон. И когда нас пригласили следователи в Москве, Лева дал показания. И ничего… Ничего за этим не последовало!
"Мы писали заявление"
— Мы первое заявление в качестве потерпевших написали еще в Казани, — вспоминает Ольга Титова, которая отправила свою дочь в "частную школу с медицинским обслуживанием" — так ее уверяли в "Символе жизни" при заключении договора. — Второй раз мы писали такое заявление, когда нас следователь уже дома приглашал и в качестве свидетелей опрашивал. И до сих пор мы даже постановления об отказе не получили! А мы и сейчас готовы давать показания. Просто пробить эту стену мне не по силам и не по карману. Наталья Фадеева смогла, у нее есть средства нанимать адвокатов, а у меня нет…
Между тем, у Ольги Титовой хранятся важнейшие вещественные доказательства — тетради дочери, которые она сумела вывезти из "концлагеря" (детям это не разрешали). А в них — тексты, которые детей заставляли переписывать сотни раз. "Там велось зомбирование детей!", — полагает мать. Она еще в 2018 году была готова предоставить материал для той самой экспертизы, которую хотела бы инициировать адвокат Зайцева. И этот материал оказался следствию не нужен, до суда не дошел — женщина не понимает, почему.
Ольга рассказала, что уже после отъезда дочери с той в соцсетях связывались сотрудники центра — выспрашивали про ход расследования, пытались надавить. Фото: evening-kazan.ru
Признать дочь Титовой потерпевшей, на взгляд любого обывателя есть все основания: девочку мучили, у нее ноги были изуродованы от бесконечных приседаний-наказаний, мать свидетельствует, что ей не оказывали медицинскую помощь — не передавали лекарств от астмы, которые покупала для нее мать, не обследовали, когда заболели почки, не перевязали руки, когда она резала вены, отчего остались ужасные шрамы. Но она не потерпевшая и даже не свидетель. Во всяком случае, в суд ее не вызывали, участвовать в заседаниях по конференц-связи не приглашали. Почему?
А еще Ольга рассказала, что уже после отъезда дочери с той в соцсетях связывались сотрудники центра — выспрашивали про ход расследования, пытались надавить, чтоб отказалась от своих показаний.
— У меня отец умер, мама долго болела, мы не могли и сейчас не можем приехать в Казань, нет денег, — говорит Титова. — Но показания давать можем. И хотим, чтобы нас признали потерпевшими. Они должны ответить, у меня чудом ребенок не умер!
Продолжение следует?
"Реальное время" обратилось в пресс-службу Кировского райсуда Казани и Прокуратуры Татарстана за комментариями относительно хода судебного процесса, но и там, и там ответили, что дело организаторов "Символа жизни" "не комментируют".
Между тем, Наталья Фадеева обратилась к депутату Госдумы Валерию Рашкину. Вновь — потому что однажды уже депутатский запрос помог сдвинуть с мертвой точки расследование в отношении "Символа жизни". В апреле 2018 года по ее Валерий Рашкин направил депутатский запрос Генеральному прокурору России и Председателю Следкома — и тогда правоохранительные и надзорные органы предприняли меры по пресечению деятельности "детского концлагеря" на территории Татарстана и Марий Эл.
"Уголовное дело, по которому потерпевшим является несовершеннолетний, мой сын Фадеев Даниил Владимирович, с 29 июля 2019 г. и по настоящее время Кировским районным судом г. Казани не рассмотрено, — написала Фадеева Рашкину. — У меня возникли сомнения в полноте и объективности судебного разбирательства по уголовному делу, привлечении подсудимых к уголовной ответственности и назначении им справедливого наказания… Основания для этого следующие: уголовное дело рассматривается в суде более двух лет, уголовное дело находилось в производстве разных судей, что привело к затягиванию срока рассмотрения уголовного дела; при производстве предварительного следствия и в ходе судебного следствия с ключевыми свидетелями (несовершеннолетними, пребывавшими в центре, работниками центра) работа не проводилась, напротив, приняты меры чтобы не получить от них объективных показаний, допросы носят формальный характер, фактически однотипные, тексты допросов скопированы с предыдущих, вопросы по существу следователем не задавались, обстоятельства имеющие значение для доказывания не выяснялись; производство необходимых экспертиз не назначалось…"
А Элина Зайцева считает, что проблема, которая вскрылась после скандала с "Символом жизни", куда шире рамок казанского уголовного дела. Поскольку такие центры работают по всей России, и методики, которые там используются, имеют, похоже, единое и весьма темное происхождение.
К слову, сейчас в Казани работает новый центр для трудных подростков, и принимают в него детей на перевоспитание на тех же условиях, что и в "Символе жизни" — за плату и с условием, что родители не будут видеться с детьми, пока с ними работают специалисты центра. Сайт этого центра построен по принципу сайта "Символа жизни", а тексты на нем — если не близнецы-братья публиковавшихся на сайте "Символа", то очень близкие родственники.