Последнее слово банкира Мусина: "Разве закон не един для всех?"

Обвиняемый экс-глава "Татфондбанка" поставил перед казанским судом ряд "непонятных" ему вопросов

Приговор по делу бывшего министра финансов Татарстана и главы лопнувшего "Татфондбанка" может быть оглашен уже в конце августа. Предварительную дату сегодня назначил казанский суд после выступления банкира Роберта Мусина с весомым последним словом в защиту своих действий. В финальной речи банкир вновь заявил о парадоксах своего обвинения, собственных целях и действиях ради спасения ТФБ, передает с заседания журналист "Реального времени".

Огласят не раньше 24 августа и не позже 4 октября

Оглашение приговора по делу Мусина может растянуться на неделю. В том случае, если председательствующий судья Наиль Камалетдинов не применит уже опробованную в Вахитовском райсуде практику оглашения по делам об экономике лишь вводной и резолютивной части.

Как утверждают источники "Реального времени", озвученная предварительно дата выхода судьи из совещательной комнаты — 24 августа, еще может сдвинуться на пару недель, а то и месяц, но однозначно будет оглашен до 4 октября. Поскольку именно в этот день у подсудимого истекает срок домашнего ареста.

Сегодня ради последнего слова банкира в зале собрались представители десятка СМИ. Пришел представитель потерпевшего ТФБ Юрий Пиягин, а также конкурсный управляющий ООО "Новая нефтехимия". Последний рассчитывал перед уходом судьи в совещательную комнату поставить вопрос по арестам имущества обвиняемого и аффилированных фирм. Однако был разочарован — стадию ходатайств процесс уже миновал.

Роберт Мусин, не изменяя спортивному стилю, сегодня предстал перед судом в трико и футболке синего цвета. Лицо перекрывала черная маска. Впрочем, она не мешала собравшимся слышать каждое слово привыкшего к публичным выступлениям руководителя.

Вся речь обвиняемого в злоупотреблениях с ущербом в 53 млрд рублей заняла от силы пять минут. В ней Мусин поставил перед судом ряд вопросов, считая, что без ответов правильно оценивать его действия нельзя. С оценкой сотрудников Следкома по РТ в ряде случаев банкир не согласен категорически. В частности, он настаивает — никакого умысла довести ТФБ до банкротства не было. Но за свои действия — готов ответить. Приводим речь подсудимого целиком.

"Непонятно, почему мне приписывают цель — банкротство банка"

"Уважаемый суд, я уже говорил о том, что мне сложно оценивать квалификацию своих действий по той или иной статье Уголовного Кодекса. Тем не менее я в состоянии понимать значение своих действий и отвечать за них. Я четко осознавал и осознаю, какие действия и для чего я предпринимал. Также четко я понимаю, какие последствия в итоге наступили и в результате чего.

Даже не вдаваясь в такие юридические тонкости, как квалификация преступлений, налицо противоречия, на которые даже мне — человеку далекому от юриспруденции — сложно не обратить внимание.

Во-первых, это явное противоречие между мотивом и целью в ряде случаев, описанных в обвинении. Например, утверждение, что я скрывал истинное финансовое состояние банка, желая добиться его банкротства, само по себе является крайне противоречивым.

Во-вторых, это отсутствие причинно-следственной связи между действиями и описанными в обвинении последствиями, якобы наступившими в результате их совершения.

В-третьих, это то, что все мои действия, абсолютно разные по содержанию, совершенные в разное время и преследующие разные цели, собраны воедино и подведены под некий общий знаменатель "злоупотребления полномочиями, повлекшие банкротство банка".

Как уже не раз было сказано, согласно предъявленному обвинению, мои действия повлекли тяжкие последствия в виде приостановления полномочий органов управления банком, введение моратория на удовлетворение требований кредиторов, отзыва лицензии на осуществление банковских операций, назначение временной администрации и признание ПАО "Татфондбанк" несостоятельным, банкротом.

Наступления данных последствия я якобы всячески желал и действовал умышленно и целенаправленно. По сути, речь идет о преднамеренном банкротстве, но таких обвинений против меня никто никогда не выдвигал. Это одна из причин, по которой мне непонятно, почему мне приписывают такую цель — банкротство банка, а затем указывают это банкротство в качестве тяжких последствий, наступивших именно от моих действий. Другая причина этого непонимания заключается в том, что мне в вину вменяются действия, прямо противоположные указанной цели.

При этом действия, описанные в обвинении, отражают реальную картину произошедшего. Я действительно настаивал на скрытой реструктуризации долгов группы "ДОМО", дабы не показывать Центробанку истинное положение дел. Но как это можно увязывать с целью обанкротить банк. Я считаю, в этом случае меня можно обвинять в том, что я, напротив, скрывал признаки банкротства, а не добивался его".

"Если бы я действительно действовал вопреки интересам банка..."

"Почему мои действия по совершению уступки кредитного портфеля в обмен на облигации образуют состав преступления? А аналогичные действия другого человека с таким же кредитным портфелем соответствуют закону. Разве закон не один для всех? — не переходя на личности, отметил подсудимый и продолжил:

"Как можно совместить в одном эпизоде то, что я выводил залоговое имущество, предвидя банкротство банка, и то, что это банкротство наступило в результате вывода залогового имущества?

Полагаю, что эти вопросы не должны остаться без ответа. Мы в свою очередь, я и мой защитник, сформировали свои ответы на них, который он озвучил в ходе судебных прений.

Также прошу обратить внимание на то, что если бы я действительно действовал вопреки интересам банка, то не предпринял бы многое из того, что мне вменяют в вину. А именно — не пытался бы поддержать кредитный портфель "ДОМО", который берет свое начало с середины нулевых годов, не разрабатывал бы планы финансового оздоровления банка, не привлекал бы субординированные депозиты и залоговое имущество, которое впоследствии пришлось выводить, чтобы не подвести тех, кто пытался помочь. И наконец, не возвращался бы на пост председателя правления 19 марта 2016 года.

Подводя итог, позволю себе повториться. Совершение вменяемых в вину действий никогда не отрицал и переложить ответственность на кого-либо никогда не пытался. В остальном в части квалификации действий по конкретным эпизодам, гражданского иска и назначения наказания, прошу принять во внимание мою позицию, озвученную защитником. Спасибо".

14 лет или 4 года?

Вкратце напомним, в финале судебного процесса Роберт Мусин полностью не признавал лишь один из шести эпизодов преступлений — по уступке обязательств на 2,7 млрд рублей в пользу "Бинбанка". По мнению защиты, никаких тяжких последствий для ТФБ действия предправления не причинили, и он подлежит оправданию.

Обвинение по эпизоду с "DарМОвыми" кредитами на 19,1 млрд рублей (с процентами в 0,6 млрд) адвокат предложил квалифицировать как фальсификацию финансовой отчетности (ч. 1, ст. 172.1 УК РФ), а по эпизодам с получением кредита Банка России на 3,1 млрд рублей и возвратами залогов на 27,5 — на неправомерные действия при банкротстве (ч. 1 ст. 195), с прекращением преследования за истечением срока давности.

Еще одно предложение защиты касалось истории невозвращенных кредитов в 133,7 млн рублей для ООО "Аида и Д", по мнению Клюкина, тут усматривается причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием без признаков хищения (ч. 2, ст. 165 УК РФ). По эпизоду с уплывшим в офшор кредитом ОАО "Казанская сельхозтехника" на 256,9 млн рублей адвокат предлагал смягчить обвинение до ч.1 ст. 201 УК РФ (в обвинении фигурирует часть 2 той же статьи — ред.)

Ни одно из преступлений, которые усматривает защита в действиях бывшего министра финансов и предправления "Татфондбанка" не является тяжким. Максимальные санкции по этим составам УК РФ — от 1 года до 4 лет лишения свободы.

"Прошу учесть, что мой подзащитный находится в изоляции от общества фактически 4 года и 8 месяцев (с учетом времени в СИЗО и под домашним арестом), и назначить ему наказание в пределах фактически отбытого срока по день вынесения приговора", — заявил 16 июня адвокат Клюкин. С того времени истекли еще полтора месяца.

Напомним, позиция гособвинения по делу была куда жестче. Прокуроры Руслан Губаев и Динар Чуркин запросили для Роберта Мусина 14 лет и 9 месяцев колонии общего режима — ровно на десять лет больше, чем он отбыл на данный момент.

Какое решение примет суд — расскажет "Реальное время".