Как раскрыли первое заказное убийство судьи, рассматривавшей дело «советского Евсюкова»

В 1994-м году в Чите в подъезде собственного дома была застрелена судья Валерия Зарубина. Раскрыть убийство удалось только спустя три года благодаря известному «авторитету». Помимо киллера на скамье подсудимых оказалась женщина-адвокат.

Это первое дело о заказном убийстве судьи в нашей стране слушалось Верховным судом Республике Бурятия (во избежание необъективности со стороны коллег погибшей). За 40 лет своего судейства Зарубина прославилась тем, что рассматривала самые сложные дела, в числе которых история «советского Евсюкова» (в 1965 году в Чите милиционер Александр Астафьев расстрелял мирных жителей около продуктового магазина, в 2009-ом в Москве майор Денис Евсюков повторит его путь, расстреляв людей в супермаркете).

Зарубина была судьей жесткой и бесстрашной, выносила смертные приговоры главарям банд. При этом в быту женщиной оказалась веселой и доброй, и из-за любви к животным в итоге пострадала.

Жизнь и смерть одной судьи — в материале обозревателя «МК».

Танцующая судья Дурашкина

Прежде чем рассказать вам о страшных делах, которые рассматривала судья Зарубина, и об ее не менее страшной смерти, почему бы не вспомнить лучшее в ее жизни?

Далеко не всем, даже самым близким ее друзьям и знакомым, известно, что в юности будущая судья совсем не собиралась связывать свою жизнь с юриспруденцией.

Вот как описывает ее историю сын, который ласково называет ее «маманей» (по аналогии с героем рассказа Шолохова «Нахаленок»):

— Семнадцатилетняя Аллочка Дурашкина (Дурашкина – ее фамилия, а Аллочкой ее называли родные и близкие) со своей подругой отправилась в Ленинград поступать в торговый институт. В тот первый послевоенный год работа в торговле считалась стабильной, надежной и престижной. Увидев общежитие – огромную комнату, похожую на школьный спортзал, плотно заставленную рядами не вполне опрятных коек, девушки развернулись и ушли искать другое, более спокойное, учебное заведение.

Так абитуриентки проинспектировали несколько вузов: медицинский, педагогический, библиотечный – там сыро, тут тесно. И наконец, удача – светлые аудитории и теплое общежитие. В результате Аллочка оказалась студенткой Ленинградского технологического института, факультета, где учили будущих специалистов по изготовлению и хранению боеприпасов. Года оказалось достаточно, чтобы понять: боеприпасами заниматься ей не хочется. Будущая судья Дурашкина на крыше вагона поезда вместе с такими же, как она, лихими безбилетниками, отправилась в Свердловск, где поступила в юридический институт.

— После окончания института маманя попала в Бырку – село в Читинской области, — продолжает сын. — Дослужилась до судьи. В Бырке было скучно. Маманя даже начала вышивать крестиком, но это не помогало. И тогда она записалась в танцевальный кружок. Уж не знаю, сколько занятий она посетила. Знаю только, что в райкоме партии ей объяснили, что танцевать в кружке в маленьком селе судье не пристало. Да и фамилию заодно неплохо бы сменить. «Судья Дурашкина» — звучит не очень, чтобы очень. Маманя вышла замуж – так появилась судья Зарубина.

Как Зарубина относилась к мелким неприятностям, отлично иллюстрирует вот этот сюжет.

— Однажды ночью мы проснулись от страшного грохота. Грохотало в кухне, и все бросились туда. Все знают эти кухни в пять квадратов, где толком не развернуться. В таких кухнях в те времена почти у всех в целях экономии места к стене была прибита полка, где стояли банки с припасами. У мамани такая полка висела над газовой плитой и на ней стояли банки с мукой, сахаром, гречей и рисом. И ночью полка упала. А перед тем, как она упала, поздно вечером, мама сварила большую кастрюлю борща, чтобы назавтра нас этим борщом накормить (помните, «Будете вчерашний борщ? Приходите завтра»). Борщ был горячим, и маманя оставила его на плите. При падении полка сбила кастрюлю, и борщ, не успевший еще стать вчерашним, залил рассыпавшиеся муку, сахар, гречу и рис. Ну и понятное дело, заодно полка зацепила несколько тарелок и чашек – в пятиметровых кухнях все рядышком, все под рукой. Мама с минуту молча смотрела на месиво из муки, сахара и круп, залитых борщом, и засыпанных осколками посуды, потом села на стул и расхохоталась. Она смеялась долго и весело. Через минуту хохотали все.

Судья Зарубина любила животных. Вот как однажды в ее доме появился Фока.

— Дело было так. Зимой в крутые читинские морозы в подъезде возле входной двери в квартиру мы обнаружили маленького щенка. Он сидел на коврике и каждый раз, когда мы выходили, радостно и приветливо махал хвостиком. За месяц до этого умерла другая мамина собака, и она обещала сама себе никогда больше не заводить животных. И песика, который сидел возле двери, она тоже не собиралась приглашать в дом. Просто стелила ему теплое одеяльце и выносила еду. Она стойко продержалась целый день. Вечером сказала: «Разве что помою его, он грязный». И завела в дом. «Он только переночует у нас, — сказала она мужу, когда он напомнил ей об обещании не заводить собак, — а завтра я отнесу его Анне Ивановне, у нее свой дом, он будет жить в конуре. Имя она сама ему даст». Щенка вымыли, накормили, постелили ему одеяльце на кухне и ушли смотреть телевизор. Сытый, отогревшийся, довольный новой жизнью щенок взял в зубы пустую баночку из-под майонеза, пришел к новой своей хозяйке и протянул ей баночку – попить попросил. В эту минуту судьба Фоки была решена. Фоке разрешали все. Он сразу категорически отказался от поводка и отвоевал право гулять свободным. Фока мог принести с помойки огромную кость, забраться с ней под кровать, и никто эту кость у него не отнимал. Приносить кости с помойки – это тоже было его право. Он мог загулять надолго – не показываться дома дня три или даже четыре, вернуться грязным, голодным и похудевшим. Никто его за это не бранил. Судья вычесывала у него колючки, отмывала его, кормила вкусненьким и укладывала отсыпаться. Фока последний, кто видел хозяйку живой и веселой.

Расстрельные дела судьи

— Судьей Зарубина работала 40 лет, и за это время вынесла не один смертный приговор, — рассказывает представитель Забайкальского краевого суда Виктория Михайлюк. — Одним из самых запоминающимся было дело милиционера Астафьева. 10 июля 1965 года в Чите возле магазина "Черёмушки" он устроил пальбу из табельного оружия.

История была такая: участковый уполномоченный районного отделения милиции Александр Астафьев утром получил пистолет, чтобы выйти на участок в вечернюю смену. Накануне изрядно выпил, так что голова раскалывалась от боли. В итоге он решил опохмелиться. Встретил по дороге приятеля, вместе выпили бутылку "Портвейна". Потом он еще добавил четыре бутылки "Жигулёвского" пива. После этого, по его словам, он ничего не помнит. Впрочем, на суде он заявит потом, что ему показалось, будто преступники вырывают у него оружие. Именно поэтому он стрелял.

Согласно материалам дела, которые изучала судья Зарубина, сначала он стрелял в воздух, потом в людей. Пьяного милиционера попытались обезвредить трое мужчин, одного он убил выстрелом в упор. Потом из тюрьмы милиционер напишет письмо жене погибшего, обвинив того в своём преступлении: "Ваш муж тоже виновен в этой истории: если бы он не стал преследовать меня, я бы не стал в него стрелять…" На суде он, правда, извинился перед вдовой и перед всеми, кто в тот день пострадал.

Зал заседаний во время вынесения был полон. Одни требовали расстрела, другие взывали к жалости (винили во всем «зеленого змия»). Представители милиции приносили исключительно положительные характеристики со службы. Зарубина, надо думать, находилась под сильным прессом. Ее вердикт — расстрелять.

Потом подсудимый ее обвинит в том, что это был суд Линча. Он напишет письмо в Верховный Суд РСФСР: "Решение областного суда вынесено по принципу американского суда толпы, с лозунгом голова за голову! Я прошу приговор областного суда отменить!"

Президиум Верховного Суда РСФСР учел, что милиционер ранее не судим, что у него двое малолетних детей и заменил расстрел на 15 лет. Астафьев отсидел 12 (вышел условно-досрочно). Спустя почти полвека его страшный «подвиг» повторит майор милиции Денис Евсюков. Напомним, что трагедия произошел в московском супермаркете «Остров». Пьяный майор стрелял по покупателям и сотрудникам. Всего семеро ранены, двое погибли.

Но вернемся к Астафьеву. Его в числе других будут подозревать в убийстве судьи Зарубиной.

— А вообще под подозрение могли попасть кто угодно, — говорит представитель Забайкальского краевого суда Виктория Михайлюк. — Забурина была строга со всеми. Даже тем, кто совершил не тяжкое преступление впервые, давала реальное лишение свободы. Рассматривала сложные дела о незаконной охоте, хищениях, убийствах.

Пулю в лоб, а «ствол» — в музей

27 января рано утром судья Зарубина вышла из своей квартиры, чтобы выгулять Фоку. Ежедневный ритуал, о котором знали преступники. Они ждала ее возвращения на лестничном марше между вторым и третьем этажами. Как только женщина с собакой стала подниматься, один из них выстрелил. Промахнулся (как потом покажет экспертиза, из-за дефекта нагана). Зарубина с криком забежала в квартиру. Убийца за ней. Муж бросился защищать ее, пытался закрыть входную дверь, но преступник выстрелил снова. И снова промахнулся. Третья пуля попала судье в лоб. Зарубина скончалась на месте.

Преступник выбежал на улицу, сел в «Москвич», в котором его ждал подельник. Муж убитой составил его фоторобот, но найти киллера не удалось. А спустя почти два года в одной из камер СИЗО состоится интересный разговор. Один заключенный поведал соседям, что раньше сидел в другой камере с человеком, который хвастался убийством судьи. И был этим человеком некий Плотников. Один из «слушателей» рассказал об этой истории своему адвокату Светлане Болошиной, попросил использовать ее для торга со следствием по его делу. «Скажи, мы им помогаем убийство судьи раскрыть, а меня пусть за это выпустят под залог», — примерно так, надо думать, он ее наставлял.

Адвокат пошла в Читинский УВД, все рассказала оперуполномоченному Константину Гудкову (спустя годы прославится тем, что ограбит «Сбербанк»). Но оказалось, что она… сама давно попала под подозрение правоохранителей.

Итак, вот версия следствия, которую в итоге поддержал суд. У Болошиной, как адвоката, было несколько клиентов, среди которых Плотников, обвинявшийся в автомобильных кражах. Он и сам больной, и на иждивении ребенок-инвалид. Болошина убедила суд изменить ему меру пресечения на подписку. Вернуться в тюрьму он боялся. И вот Болошина стала стращать его судьей Зарубиной, говорила, что с ней договориться не получится никак, что она жесткая и бескомпромиссная, даст реальный срок. Именно адвокат психологически готовила его к убийству судьи. Уверяла: убьешь Зарубину, твое дело передадут другому судье, и ты получишь условный срок за свои кражи.

— Это заказное убийство, только вместо денег выбранному на роль киллеру обещают гарантированную свободу, — пояснили в суде.

Из материалов дела следует, что за неделю до убийства судьи Болошина поторопила Плотникова, сказала, что в канцелярии суда уже точно известно – его дело передано ей. Она сообщила Плотникову домашний адрес Зарубиной, рассказала о ее утренних прогулках с собакой. Ну а дальше он действовал сам. После убийства стрелок приехал сразу к Болошиной, а она помогла изменить внешность – сбрить усы и бороду, переодеться. Эти старания, кстати, были напрасны – муж убитой не запомнил преступника, и в составленном им фотороботе можно было узнать любого.

В материалах дела есть информация о телефонном разговоре Болошиной с высокопоставленными информатором из УВД, которые ей сообщает, что исполнители убийства – Плотников и его приятель Лукашевич — дали признательные показания, ведется работа по установлению заказчика. И тут, вероятно, родилась идея действовать на опережение, а именно, «разыграть» финт с тем, что это она сама сообщила следствию о предполагаемом убийце, а раз так, то соучастницей быть не может.

Дело Плотникова передали другому судье, но тот по злой иронии назначил ему реальный срок. Вышло так, что зря убил судью…Может, именно поэтому он и дал признательные показания, рассказал про адвоката Болошину?

Но зачем ей, известному юристу, нужно было расправляться с судьей? Среди версий звучала даже профессиональная ревность. Клиентами Болошиной были те, кого судья Зарубина посадила, как та считала несправедливо. Один из них – некий Гурулев. Зарубина в конце 1993-го года приговорила его к 4 годам колонии с конфискацией имущества. Болошина добилась изменения приговора (часть преступлений признали недоказанными, а по остальным он амнистирован) и его освобождения.

Интересный момент: следствие потребовало судебно-психологической экспертизы Болошиной, и в процессе исследования она прошла ряд тестов. Так вот в приговоре указано? Что тесты выявили ее амбициозность, боязнь не достичь результата, желание быть популярной и всегда побеждать. Удивительны не выводы тестов, а то, что приговор их цитируют.

Следствие пришло к выводу, что адвокат являлась и заказчиком, и организатором убийства. Сама она все отрицала, делала на суде громкие заявления, что это месть со стороны высокопоставленных сотрудников прокуратуры, у которых якобы она была как кость в горле. Суд в итоге признал ее виновной только по одной статье «подстрекательство к умышленному убийству», приговорил к 8 годам колонии общего режима (в тот моменте ей было 52 года). Плотников получил 15 лет, из которых 5 должен был отбывать в тюрьме. Его напарник скончался до суда при странных обстоятельствах.

Муж Зарубиной до приговора не дожил: умер вскоре после смерти супруги. На заседание суда приехал ее сын, который бережно хранит воспоминания о матери. Старожилы говорят, процесс был открытым, собрались толпы людей, которые хотели посмотреть на киллера и «заказчицу».

— Болошина на оглашение приговора не пришла, — говорит Виктория Михайлюк. -Она находилась под подпиской о невыезде и попросту сбежала. Через полгода её задержали в Москве. Наказание оба отбыли полностью.

Надгробие на могиле Валерии Зарубиной несколько раз разбивали неизвестные. Словно бы мстили ей, особо обиженные её строгостью. Но никогда никто не пытался покуситься на памятную доску, установленную в Центральном суде Читы. Для судей Зарубина стала легендой.

Удивительная история приключилась с оружием — револьвером системы "Наган" образца 1895 года.

— После убийства Плотников рассверлил ствол и заложил оружие знакомому, — рассказывает Михайлюк. — А тот решил его отремонтировать, попросил работника музея истории войск поменять негодный ствол на ствол находящегося в экспозиции музея аналогичного нагана. Так и сделали. В итоге некоторое время посетители музея, сами не зная того, смотрели на револьвер, из ствола которого была убита судья Зарубина. Потом суд изъял этот образец как вещественное доказательство, а после вернул оружие в музей. Но уже без ствола.

Кстати, именно после убийства Зарубиной судьи получили право носить табельное оружие.

Источник

Сообщение Как раскрыли первое заказное убийство судьи, рассматривавшей дело «советского Евсюкова» появились сначала на УНИКА НОВОСТИ.