В 1994 году Россию потрясло убийство журналиста Холодова. Почему заказчиков и исполнителей не нашли?

«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о самых резонансных нераскрытых преступлениях в истории СССР и России. В предыдущей статье речь шла о том, как 6 октября 1991 года на концерте в Санкт-Петербурге был застрелен знаменитый певец Игорь Тальков. Сегодня наш рассказ — о том, как 17 октября 1994 года журналист Дмитрий Холодов погиб при взрыве бомбы в редакции газеты «Московский Комсомолец». Это заказное убийство стало одним из самых дерзких в истории новой России. В организации преступления подозревали руководство Министерства обороны России, но дело о гибели талантливого военного корреспондента так и осталось нераскрытым.

Убийство Дмитрия Холодова в 1994 году было не просто расправой над молодым журналистом: его друзья и коллеги уверены, что это была показательная казнь. Любой, кто хоть раз проходил мимо главного входа в издательский дом «Московский Комсомолец» в Москве на улице 1905 года, наверняка видел мемориальную доску на стене здания. Надпись на доске гласит: Дмитрий Холодов отработал много «горячих точек», но погиб не на войне, а в Москве, выполняя свою работу.

Утром 17 октября в одном из кабинетов редакции МК прогремел взрыв. Сработала мина-ловушка, установленная в дипломате, который открыл Холодов. В этом дипломате журналист надеялся обнаружить некий компромат. На кого именно, остается загадкой — но, вероятнее всего, это было как-то связано с российской армией.

Холодов интересовался многими темами, так или иначе связанными с деятельностью российских вооруженных сил: нелегальной продажей оружия в Чечню, коррупцией в Западной группе войск, беспределом в армии и многими другими. Некий источник, имя которого так и осталось неизвестным, сообщил журналисту, что дипломат с интересующими его документами оставлен в камере хранения на Казанском вокзале, материалы надо скопировать и до обеда вернуть дипломат с оригиналами на место.

Шел 1994-й год, смартфонов с камерой еще не было, и скопировать документы можно было только в редакции. В тот роковой день Дмитрий ответил на звонок, доехал до вокзала и забрал дипломат из камеры хранения. Едва ли он мог предполагать, что его недоброжелатели решат расправиться с ним, да еще таким способом. В то время в Москве случались громкие заказные преступления вроде расстрелов или подрывов автомобилей. Но те события были частью затяжной войны бандитских группировок за сферы влияния. К политикам и журналистам киллеров еще не посылали.

Взрывное устройство сработало в кабинете Вадима Поэгли — начальника Холодова. В тот момент кроме Дмитрия в комнате была журналистка Екатерина Деева — она тоже получила несколько осколочных ранений.

Одними из первых на место взрыва в редакцию «Московского Комсомольца» прибыли эксперты-взрывотехники, которые тщательно изучили все улики. Но вскоре обоих не стало: первый эксперт погиб по трагической случайности на другом выезде несколько недель спустя. Второй — также через несколько недель после убийства Холодова скончался при загадочных обстоятельствах: дело о его смерти засекретили.

Не помогла даже награда, которую редакция объявила за любую информацию о преступлении — на призыв откликнулись лишь мошенники и «городские сумасшедшие».

Но в 1996 году в «МК» пришел ефрейтор Александр Маркелов и представил действительно интересную и важную информацию. По его словам, он видел, как командир спецотряда ВДВ, майор Владимир Морозов собирал взрывное устройство. Затем Морозов якобы вмонтировал бомбу в дипломат, а позже в новостях в тот же день сообщили об убийстве журналиста Холодова.

Александр Маркелов хотел не просто взять деньги и уйти: он заявил, что готов стать свидетелем — пройти через череду допросов, очных ставок и судебных заседаний. Именно его показания легли в основу обвинения. Два года спустя по делу об убийстве Дмитрия Холодова прошли задержания.

В итоге в 1998 году в СИЗО оказались майор Морозов, экс-начальник разведки ВДВ, полковник запаса Павел Поповских, майоры Александр Сорока и Константин Мирзаянц, бывший десантник, бизнесмен Константин Барковский и замгендиректора ЧОП «Росс» Александр Капунцов. Их всех обвинили по части 2 статьи 105 («Убийство») УК РФ.

По версии следствия, первым звеном преступной схемы был полковник Поповских. Якобы именно ему тогдашний министр обороны Грачев поставил задачу пресечь негативные публикации о его персоне (Грачеве) и вверенном ему министерстве. Поповских в свою очередь передал эту задачу Морозову — и шестеренки завертелись.

По мнению следователей, Мирзаянц вместе с Морозовым похитил взрывчатые вещества для изготовления мины-ловушки.

В сборке самой бомбы подозревали майора Александра Сороку, бывшего заместителя командира спецотряда 45-го полка ВДВ. На следственном эксперименте он собрал устройство, похожее на то, что (по версии следствия) было в дипломате. Однако позднее Сорока убеждал следствие и суд, что такое устройство мог собрать любой спецназовец

Затем, как считала сторона обвинения, «движение» заминированного дипломата до камеры хранения на вокзале контролировал майор Мирзаянц.

Жетон от камеры хранения, в которой лежал дипломат с миной, Дмитрию Холодову, по версии следователей, передал Константин Барковский, бывший военнослужащий 218-го отдельного батальона специального назначения ВДВ и лейтенант запаса.

То есть Барковского сообщники привлекли как старого знакомого, а не как подчиненного или сослуживца. Именно Барковский, по официальной версии, вместе с заместителем руководителя охранного предприятия «Росс» Александром Капунцевым вел слежку за Холодовым. Поповских несколько раз помогал Барковскому — и последний считал себя обязанным полковнику.

Дело рассматривалось в Московском окружном военном суде (МОВС) четыре (!) года: в это время обвиняемые находились под стражей в СИЗО «Матросская тишина». Несмотря на то что обвинительное заключение занимало 800 страниц, 26 июня 2002 года суд признал приведенные прокуратурой доказательства недостаточными.

Все обвиняемые были оправданы и освобождены из-под стражи, а арест их имущества был отменен. При этом особое влияние на мнение суда оказал тот факт, что обвиняемый Поповских, первоначально признавшийся в организации убийства, позже отказался от своих показаний и обвинил следствие в том, что оно оказывало на него давление.

Однако прокуратура подала кассационное представление, и 27 мая 2003 года Военная коллегия Верховного суда направила дело на новое рассмотрение.

На новом процессе в качестве свидетелей выступали телеведущий Михаил Леонтьев, писатель Александр Проханов, бывший начальник пресс-службы Минобороны Виктор Баранец. Все они заявили, что профессиональная деятельность Холодова не могла стать причиной убийства.

26 марта 2004 года в качестве свидетеля в суде выступил сам бывший министр обороны России Павел Грачев, который также заявил, что, требуя «разобраться с журналистом», не имел в виду физического устранения последнего.

По мнению суда, показания свидетелей поставили под сомнение даже наличие у Поповских мотива для убийства. Собранные доказательства якобы не подтверждали, что на момент убийства Холодов обладал какой-либо новой информации о незаконной деятельности руководства Минобороны.

Более того, как и во время предыдущих слушаний оказалось, что следователям не удалось установить тип взрывного устройства и вид взрывчатки, а также место и способ хищения этой взрывчатки. Также оказалось, что Барковский не мог сдать чемодан в камеру хранения, так как на это время у него имеется алиби. Поэтому в 2004 году все обвиняемые по «делу Холодова» были оправданы снова.

В 2005 году полковник Поповских первым из обвиняемых подал иск к Российской федерации с требованием заплатить 6,5 миллиона рублей за 52 месяца, проведенных в СИЗО. В декабре 2005 года суд признал, что Поповских содержался под стражей незаконно, и назначил ему компенсацию в 2,5 миллиона рублей.

При этом Поповских требовал не только денежного возмещения, но и официального извинения от Генпрокуратуры. Гособвинителем на процессе была Ирина Алешина — одна из числа тех немногих должностных лиц, о которых мать Дмитрия Холодова отзывалась положительно.

Судьба фигурантов дела об убийстве Дмитрия Холодова после вердикта МОВС сложилась по-разному. Главный свидетель обвинения, ефрейтор Маркелов, преподавал до 2019 года армейский рукопашный бой в Воронеже. Но с начала 2020 года как о практикующем тренере новых записей о нем нет.

Майор Мирзаянц работал в Ассоциации ветеранов подразделений спецназа «Витязь», а после судебных процессов занимался различным бизнесом в Подмосковье по части аренды и управления нежилым имуществом. Судьба майора Сороки, лейтенанта Барковского и замглавы охранного предприятия «Росс» Капунцева неизвестна.

К слову, любопытно, что одним из соучредителей предприятия «Росс» была жена полковника Поповских. Он сам после судов стал известен как автор учебных пособий для разведчиков и глава Союза десантников России. Поповских скончался в феврале 2018 года.

Мать Дмитрия Холодова Зоя Александровна уверена, что убийство ее сына было политическим, и перспективы его расследования с самого началы были весьма туманны.

«Лента.ру»: Зоя Александровна, вы считаете у следствия был шанс доказать виновность обвиняемых?

Зоя Холодова: В случае с Дмитрием был замешан сам Грачев. Его на допрос вызывали несколько раз. И вот на судах он стоит перед всеми нами, и его спрашивают: «Верно ли, что вы на допросе говорили, что не давали указания убить Холодова?» А такого на самом деле и не было.

Ему и не нужно было давать настолько прямые указания — было достаточно сказать: «Я больше не хочу его [Холодова] видеть». Ведь он говорил такие слова: «Оторвать бы ему голову и ноги обломать», в этом он признался.

Это не отразили в протоколе?

Суд велся со страшным количеством ошибок. Он длился несколько лет, а на ознакомление со всеми протоколами нам дали несколько дней. Но и те нарушения, что мы выявили, никто не учел. И для нас все это было ужасом.

Что вы думаете об Александре Маркелове — главном свидетеле обвинения? Его показаниям можно доверять?

Да. То, что мы читали в материалах дела, и то, что мы слышали на суде — мы этому верили. У нас не было возможности с ним пообщаться. Вообще, следствие его скрывало [в какой-то период следствие действительно прятало Маркелова на конспиративной квартире — прим. «Ленты.ру»]. А потом мы и не имели права говорить с ним.

Как получилось, что Дмитрий занялся расследованием деятельности Минобороны?

В журналистике он оказался скорее случайно. Со второго курса МИФИ его забрали в армию, в морскую пехоту, позже он окончил институт с отличием, но работы для него не нашлось. А у него была любовь к литературе.

И тут просто работа подошла — на местном радио. Там же он узнал про набор в редакцию «Московского Комсомольца».

Там было сказано, что «Необязательно иметь образование журналиста, чтобы предоставить свои услуги редакции», вот он и пошел. Из тех направлений, что были тогда доступны, он выбрал военный репортаж. Стал ездить по горячим точкам.

Критикой Минобороны он позже занялся. Много статей написал, которые солдатам помогали и офицерам.

В Климовске, где журналист работал на радио, есть улица Дмитрия Холодова и школа его имени, а книги с подборками его журналистских материалов до сих пор выпускаются небольшим тиражом.