Этот генерал создал самую суровую зону и «сломал» 130 авторитетов. Воры грозили ему смертью

25 августа на 91 году жизни скончался генерал Сныцерев — личность известная и даже легендарная как в тюремном ведомстве, так и в уголовном мире. Создатель колонии «Белый лебедь», самой суровой зоны в стране, сделал невозможное: Василий Сныцерев заставил более 130 воров в законе отречься от своих титулов. Методы генерала были жесткими — поговаривали, что «Белый лебедь» под его началом стал пыточной зоной, а криминальные авторитеты, ненавидевшие Сныцерева, вынесли ему смертный приговор. Историю одного из самых известных и жестоких тюремщиков страны вспомнила «Лента.ру».

«Остальных Пахан угробил»

Василий Сныцерев родился в 1929 году в Томской области. О детстве и юношестве будущего генерала известно немного: подростком, сразу после войны, он поступил в ремесленное училище, где и состоялась первая встреча Сныцерева с криминальным миром, которая изменила всю его дальнейшую жизнь. Старший парень из набора, Витя по кличке Пахан, травил младшим байки про воровскую романтику, а затем посылал их красть на базары. Правда, Сныцерева он «вербовать» не спешил — возможно, из уважения к его отцу-фронтовику.

Со временем мать Сныцерева добилась его перевода в Томское военное училище, откуда в 1946 году парня направили на службу в органы МВД: он стал стрелком военизированной охраны. Однажды Сныцерев, получив отпуск, приехал домой и узнал, что Пахана и его подручных — всего 41 человека — поймали и посадили за их темные дела. Об этом Сныцереву рассказал один из его одноклассников по училищу, к тому времени ставший молодым вором в законе.

© Томское военное училище, Wikimedia

— Встреча получилась прелюбопытная, — вспоминал Сныцерев. — Зашли в ресторан. Оглядываюсь — вокруг расположились блатные, а я в форме. Но дружок им говорит: «Ребята, это мой кореш». За кружкой пива стали вспоминать ремесленное. «Мы, может быть, тобой гордимся. Хоть один из нас стал нормальным человеком. Остальных Витя Пахан, как видишь, угробил».

По словам Сныцерева, именно в тот момент он осознал, какую опасность представляет даже один вор в законе. С авторитетами необходимо было бороться — но как? Тюрьмы они не боялись, ведь там их авторитет только укреплялся, ни одного из них лагеря не сломили. И Сныцерев понял: нужно создать условия, при которых вору, вышедшему на свободу, веры у уголовников уже не будет.

«Меня вам не запугать»

За свою долгую карьеру Сныцереву довелось служить на разных должностях в Томской и Архангельской областях, в Магадане и на Чукотке, а также в Каргопольском исправительно-трудовом лагере (ИТЛ) — одном из крупнейших в СССР. Но в 1953 году на Колыме Сныцерев впервые попал в действительно крутой переплет.

После смерти Сталина в марте 1953 года во многих советских лагерях начались волнения — зэки ждали перемен. Заводили их и слухи о предстоящей амнистии, которые вскоре подтвердились. Но в одном из лагерей на Колыме витавшее в воздухе напряжение переросло в настоящий бунт — его спровоцировал и возглавил вор в законе по кличке Хищник, матерый уголовник, совершивший семь убийств и севший на многие годы.

Все началось с того, что зэки отказались выходить на работу. Но это было только начало: вскоре они выгнали с зоны всех тюремщиков, оставив лишь медицинский персонал. Бунтари никого не пускали в лагерь, позволяя лишь завозить туда провиант. Власть зэков быстро обернулась беспределом: восемь воров в законе изнасиловали начальника медсанчасти — женщину, которая прошла всю войну.

© РИА Новости

Пока растерянная администрация лагеря ждала команды сверху, 24-летний Сныцерев решил действовать. Нарушив все возможные инструкции, молодой офицер проник в лагерь, оценил обстановку и благополучно вернулся назад. Когда зэки узнали о лазутчике, то возмутились его дерзостью и в наказание решили выбить Сныцереву глаз. Но офицер, узнав о своем «приговоре», не испугался — и вновь отправился в лагерь, ни слова не сказав администрации.

Он направился прямиком в барак, где располагался «штаб» бунтарей. Навстречу офицеру вышел один из зэков, которому остальные осужденные поручили исполнить «приговор» в отношении Сныцерева. «Не боишься?» — бросил офицеру его «палач». В ответ Сныцерев невозмутимо наставил на противника пистолет — и тот поспешил ретироваться. Затем офицер вошел в барак, подошел к Хищнику и на глазах у замерших зэков приставил оружие ко лбу их главаря со словами: «У меня здесь полная обойма. Сколько есть, все вам достанутся. Меня вам не запугать».

Помолчав немного, Хищник сказал офицеру: «Ладно, начальник, тебе считается [твоя взяла, убедил], иди с богом... Никто тебя не тронет. Завтра выйдем на развод». Сослуживцы Сныцерева были поражены и упрекали его: «Зачем полез в логово? Ведь разорвать могли...» Тот лишь разводил руками: мол, не мог я оставаться в стороне.

«Ты был у Сныцерева — значит, ты уже не вор»

После истории на Колыме карьера Сныцерева быстро пошла в гору. В 1967 году под его руководством создается колония №5 в Димитровграде; Сныцерев становится ее начальником. Семь лет спустя он возглавляет отделение исправительно-трудовых учреждений (ИТУ) УВД Ульяновской области, а в 1980 году становится руководителем Усольского управления лесных ИТУ.

Тогда же Сныцерев воплощает в жизнь задуманное еще в юношеские годы. По его инициативе на базе транзитно-пересыльного пункта при исправительно-трудовой колонии в Соликамске создается единое помещение камерного типа (ЕКПТ) на 240 мест — своеобразная «зона в зоне». Позже соликамская колония получила неформальное название «Белый лебедь»: тюремные ворота украшали фигурки белых лебедей.

Василий Сныцерев установил в соликамской колонии беспрецедентно жесткий режим. Главной целью этого ноу-хау было «перевоспитание» воров в законе, многие из которых были известны своей принципиальностью и буйным нравом.

© Один из корпусов колонии «Белый лебедь» (Соликамск), ГУФСИН России по Пермскому краю

У Сныцерева были все основания для того, чтобы «закрутить гайки» в «Белом лебеде». Колония пользовалась дурной славой, среди тюремщиков ходила посвященная ей специальная брошюра. В ней говорилось, что на зоне «...процветали картежная игра, пьянство, воровские разборы, совершались акты мужеложства (...). При посещении колоний руководством управления осужденные демонстративно их не замечали и не приветствовали».

Сныцерев решил покончить с этим беспределом — и объявил местным ворам в законе настоящую войну. Отныне вор, попавший в «Белый лебедь», должен был письменно отказаться от своих принципов и принадлежности к воровскому миру, либо сфотографироваться с табличкой, на которой было написано «Я больше не вор». Случалось так, что осужденного авторитета переводили из «Белого лебедя» досиживать срок на обычную зону — но после ЕКПТ он сидел там уже простым зэком.

— Нужно обязательно с ним [вором] провести большую работу, — уточнял в одном из интервью Сныцерев. — Убедить его. Принудить его. Ну и после чего он пишет письмо-заявление на имя начальника подразделения. И говорит, что все, я больше не занимаюсь воровством в законе, я честный человек…

По словам генерала, после каждой его индивидуальной беседы с очередным новичком «Белого лебедя» зэка начинали «прессовать» другие арестанты: «Ты не вор! Ты был у Сныцерева — значит, ты уже не вор!» Постепенно в преступном мире сложился стереотип, что «Белый лебедь» — это центр воровской дисквалификации, а байками о Сныцереве уголовники пугали друг друга. Они же дали начальнику «Белого лебедя» прозвище Архитектор — очевидно, в память о созданном им ЕКПТ.

«Приемам работы меня учили воры»

Воров в законе в стенах «Белого лебедя» «ломали» по-разному. Сотрудники местной оперчасти, которую здесь окрестили «абвером» (название военной разведки в фашистской Германии), изо всех сил пытались подорвать авторитет воров и собрать на каждого побольше компромата. Ходили слухи, что соликамская зона при Сныцереве превратилась в пыточную тюрьму, где зэков избивали до полусмерти, морили голодом и холодом. Впрочем, администрация колонии эти слухи категорически отрицала: по словам тюремщиков, жаловались те осужденные, которые не могли выдержать изоляции от преступной среды и хотели вырваться из «Белого лебедя».

Но если пытки на зоне в Соликамске доказать так и не удалось, то моральное давление на авторитетов никто не отрицал. В первую очередь Сныцерев сумел изолировать самых влиятельных воров в законе от их подручных и прекратить все воровские контакты с внешним миром. В итоге до «Белого лебедя» не доходили ни «малявы» (уголовные послания), ни запрещенные продукты, ни алкоголь и наркотики.

— «Белого лебедя» стали бояться, — рассказывал Сныцерев. — Но не все осужденные, а лишь отъявленные. Здесь они попадали в непривычные условия: изоляция в камере-одиночке, труд как непреложное правило (а вору работать — значит, терять свой статус), перекрытие каналов информации из других зон, нет общака и прочих благ, положенных по рангу.

Поддерживать эти порядки в «Белом лебеде» помогал тщательный отбор сотрудников, ряды которых пополняли лишь самые надежные люди. В свою очередь хозобслугу формировали из зэков, уже сломленных администрацией, или тех, кто всегда недолюбливал воров за их высокий статус в преступном мире. Такие осужденные категорически отказывались выполнять любые просьбы воров в законе — ведь тюремщики приравнивали это к серьезному нарушению. За это зэка из хозобслуги могли легко вернуть в обычную зону, где его ожидала неизбежная расправа за помощь администрации зоны.

© Василий Сныцерев, УФСИН России по Ульяновской области

— Приемам той работы меня нередко учили сами воры, — говорил Сныцерев. — За что я им сердечно благодарен. Достаточно иметь одного такого «помощника» — и я буду владеть всей информацией, а значит, контролировать обстановку в колонии. Часто нам удавалось предотвращать захват заложников. Когда в 53-54-х годах лагеря вышли из повиновения, воры приняли решение: «к куму», оперуполномоченному, входить сразу по нескольку человек. Чтоб исключить какие-либо переговоры с глазу на глаз. Мы выработали контрмеры: в адрес самого опасного делался почти неуловимый намек, что-то вроде признательности за какую-нибудь мелочь. Но уголовники все подмечают, и кто-то обязательно заметит этот жест администрации и зачтет авторитету в грешок. Но в спокойное время такими методами мы не пользовались.

Кроме того, Сныцерев догадался собирать в одном месте как можно больше преступных лидеров по принципу «два медведя в одной берлоге не уживаются». В итоге внутри ЕКПТ постоянно разгорались конфликты из-за распределения спальных мест и порядка раздачи еды. А еще особо упрямого вора могли подселить в камеру к «сукам» — отступникам от воровского мира, которые согласились на сотрудничество с тюремщиками. И уже сами «суки» добивались от нового соседа отречения от титула.

Иногда тюремщики использовали против воров в законе хитроумные уловки. К примеру, после медицинского обследования вору могли сказать, что у него нашли рак, — и, чтобы получить лечение, ему придется отказаться от своего титула.

Еще одним достижением Сныцерева стало то, что он поставил в равные условия воров и «опущенных» — изгоев среди осужденных. Раньше для вора принять что-либо из рук «опущенного» считалось позором и приравнивалось к потере воровского титула. Но при Сныцереве все изменилось: теперь, если зэк-изгой дежурил на кухне или выполнял функции дневального, ворам в законе приходилось входить с ним в контакт и брать у него пищу и столовые приборы. В конце концов «опущенные» перестали быть изгоями, что поначалу казалось весьма рискованным ходом по меркам уголовной среды. Однако в итоге эксперимент оказался удачным.

Между тем воровской мир был глубоко возмущен происходящим в «Белом лебеде». На очередной сходке авторитеты решили, что отречения от титулов на территории зоны стоит считать фиктивными, а на деле это якобы лишь тактический ход для обмана тюремной администрации. Самому генералу Сныцереву воры в законе и вовсе вынесли смертный приговор — впрочем, привести его в исполнение они так и не сумели.

«В прошлом я был убийцей»

За десять лет, которые Сныцерев руководил «Белым лебедем», через зону прошло более пяти тысяч осужденных и там не было совершено ни одного преступления. По неофициальным данным, Сныцереву удалось сломить более 130 воров в законе. Но, несмотря на все усилия начальника зоны, некоторые воры так и не сломались. К примеру, не отрекся от титула авторитет Коста Бобохидзе (Гиви Дзагуния), который провел в стенах «Белого лебедя» целый год. А вора в законе Виктора Сидоренко (Кукла) тюремщики так и не смогли сломить после семи лет заключения.

Однако самым известным зэком «Белого лебедя» стал легендарный вор в законе Владимир Бабушкин (Вася Бриллиант) — образец следования воровскому кодексу. На какой бы зоне ни оказывался Бриллиант, он категорически отказывался работать, а с тюремщиками контактировал лишь при помощи отборного мата. О том, что «Белый лебедь» станет для него последней колонией, вор в законе догадывался — и делился опасениями со своими сокамерниками. Бриллиант понимал, что рано или поздно ему придется заплатить за свои воровские принципы.

Согласно официальной версии, в 1985 году авторитет погиб в «Белом лебеде» в результате несчастного случая. Впрочем, почитатели вора в законе уверены, что смерть Бриллианта была насильственной: по одним данным, авторитету пробили голову стальным угольником, по другим — его задушили. По третьей версии, вора в законе забил до смерти сотрудник санчасти по прозвищу Морда. Как бы то ни было, свое последнее пристанище Вася Бриллиант нашел на 89-м участке соликамского кладбища, а его могила стала культовым местом в криминальном мире.

Потерпев неудачу с легендарным вором, Сныцерев взял реванш с преемником Бриллианта — авторитетом Владимиром Кравцовым по кличке Кравец, особо опасным рецидивистом, который провел в местах лишения свободы 18 лет.

— Кравцов пришел к нам из колонии в Свердловской области, — рассказывал Сныцерев. — Когда из того учреждения уходил Владимир Бабушкин — всесоюзный вор в законе по кличке Бриллиант, он сказал, что за него на «хозяйстве» остается Кравец. Поэтому мы считали большим успехом, что убедили Кравцова порвать с преступным прошлым. Он стал работать мастером на производстве. Не скрою, мы приняли кое-какие меры, чтобы уберечь его от «случайностей». Один из корреспондентов, встречавшихся с ним, попросил разрешения опубликовать его фотографии. Кравцов разрешил. «И вы не боитесь расправы?» Знаете, что ответил Кравцов? «Они должны учитывать, что в прошлом я был убийцей...»

Из письменного заявления Владимира Кравцова на имя руководства «Белого лебедя»:

Еще одним знаменитым вором-отступником стал Василий Лоскутников (Вася Бурят): авторитет, совершивший четыре убийства, на зонах был общепризнанным лидером «отрицаловки» — группы осужденных, категорически отказывавшейся от любого общения с тюремной администрацией. После пребывания в «Белом лебеде» в начале 90-х Вася Бурят публично отказался от своего воровского титула, что вызвало огромный резонанс в криминальном мире.

В эпицентре криминала

За свои многочисленные достижения на тюремном поприще Василий Сныцерев получил целый ряд наград: орден Трудового Красного Знамени, восемь медалей, а также знак «Заслуженный работник МВД». В 1990 году он ушел в отставку и несколько лет прожил в Соликамске, после чего перебрался в Ульяновск, где принял активное участие в ветеранском движении. Сныцерев много помогал ветеранам вооруженных сил и правоохранительных органов, а также посещал местные школы с самой сомнительной репутацией и предостерегал учеников от дел, связанных с криминалом.

Между тем, несмотря на все достижения Сныцерева, у его работы была и обратная сторона. «Белый лебедь» находится в Соликамске — городе Пермского края, от которого до Перми 184 километра по прямой. А поскольку соликамская колония стала местом, через которое прошло огромное количество криминальных авторитетов, находящаяся сравнительно недалеко Пермь долгое время била рекорды по уровню преступности.

— Мы в курсе ситуации, криминальные показатели у нас одни из самых высоких, и так сложилось исторически. Так что нам нет нужды оправдываться, — рассказывал в одном из интервью глава пресс-службы пермского ГУВД Евгений Горбачев. — Историческая вина лежит, пожалуй, на Василии Сныцереве, сконцентрировавшем в регионе невиданное ранее количество криминальных авторитетов. Этот высокопоставленный офицер ГУИНа в 70-х предложил создать в области специальную зону для воров в законе. Так появился печально знаменитый «Белый лебедь», куда со всей страны свозили генералов преступного мира и где правдами и неправдами их «ломали».

Как бы то ни было, Василий Сныцерев навсегда вписал свое имя в историю советской и российской уголовно-исполнительной системы. 25 августа генерал-майор скончался в Ульяновске на 91 году жизни, о причинах его смерти официально не сообщалось. Сотрудники ФСИН Ульяновской области выразили глубокие соболезнования родным и близким Сныцерева. Он похоронен на Ишеевском кладбище, крупнейшем некрополе Ульяновска. Так закончил свой путь легендарный генерал, бросивший вызов воровскому миру — и одержавший верх в этой борьбе.