Никто кроме нас не выдержит это. Как в Саратове отметили канун годовщины СВО
22 февраля центр города перекрыли. Полицейские кордоны стояли уже за пару кварталов до Театральной площади, разворачивая желающих проехать коротким путем. На углу Киселёва и Вольской несколько человек вытаскивали из багажника плакаты, намереваясь двигаться к площади.
На улице Горького между театром оперы и балета и областной библиотекой организовалась внезапная пробка из людей. Разновозрастная толпа с триколорами – некоторые были развёрнуты, другие скручены вокруг древка и для надежности закреплены скотчем – протискивалась сквозь четыре рамки-металлоискателя, привезённые из ближайших школ.
Компания позади корреспондента – по виду и разговорам явно мелкие чиновники одного из какого-то саратовского министерства – робко возмущалась скопившейся толпой.
– Зачем было такое устраивать? Сейчас все болеют, – проговорила дама в элегантном полушубке.
– Да и кинь-ка что-нибудь в такую толпу, сколько будет жертв! – вторила ей невидимая с моего места подруга.
– Вот мы смеёмся, а это всё не смешно, – ответила третья.
– Страшно, страшно! – подтвердила вторая.
Толкотня закончилась сразу за рамками – полицейская мельком заглянула сначала в изящный ридикюль дамы в полушубке, потом в мой неизящный рюкзак и сразу стало легче – толпа осталась позади. Люди группками двигались к площади, где уже собралась значительная толпа с флагами, плакатами и прочими лозунгами.
Из динамиков, установленных на площади, надсаживал голос Олег Газманов:
«…Захочется собраться и, вспомнив о былом,
поднять бокал во славу ВДВ!
Никто, кроме нас, не выдержит это!...»
А затем, внезапно, дали следующую песню:
«Полки идут стеной, красиво держат строй…»
Основная толпа, ощерившаяся самыми разными флагами, сгрудилась у самой сцены. Люди с растяжками и плакатами рассредоточились по остальной площади. Кто-то приплясывал в такт музыке. Кто-то просто топтался на месте.
Компания людей среднего возраста встала с транспарантами «Гордимся армией России» и «Мы победим!»
– Кого мы победим? – спрашиваю у мужчины, держащего древко второго плаката. Предварительно, конечно, представляюсь.
– Всех! – отвечает он.
– Кого всех?
– Нацистов!
– А где нацисты?
– А вы к чему вы эти вопросы мне задаете?
– Я журналист.
– Документы мне покажите.
– Без документов вы не разговариваете?
– Нет. А вдруг вы шпиён?
Достаю корочку «Пресса». Он внимательно изучает содержимое. Убеждается, что я не шпион, но, читая вслух – «Свободные» – скептически хмыкает.
Признаётся, что сам он – подполковник запаса. Раньше служил на Дальнем Востоке, в Амурской области. Военная служба занесла его в Саратов. На площади он – по велению сердца. На вопрос – а почему же вы не в зоне СВО? Отвечает – не призвали.
– А добровольцем? – спрашиваю я.
– Эээээ девушка! Судьбу не надо гневить…
Мы заканчиваем наш диалог. Включают гимн.
Две женщины с растяжкой «Наши защитники! Мы с вами! Мы вместе!» торжественно и печально слушают, замерев по стойке смирно.
Одна из них – простоволосая, без косметики, с убранными под капюшон, тронутыми сединой волосами – чуть не плачет.
– У вас там кто-то есть? – спрашиваю я у неё.
– Да. Сын. – Она отвечает и с гордостью, и безнадёжно.
Выясняется, что сына ее мобилизовали в самом конце сентября, когда частичную мобилизацию только объявили. Сейчас он в зоне СВО. На вопросы – есть ли с ним связь, даёт ли он о себе знать? Женщина отвечает «да». Но не уверенно и вдруг начинает плакать.
Её подруга – сурового вида женщина – отгоняет меня словами «не спрашивайте у нее ничего!».
– Я здесь в поддержку подруги, – объясняет она мне. – С моей работы молодой человек там служит. Естественно, мы переживаем. Но все всё понимают. Так должно быть. Мы им помогаем как можем.
– Чем помогаете?
– Собираем гуманитарную помощь.
– А вы не считаете, что армия должна сама обеспечивать солдат?
– Нет, я не считаю. Я полностью согласна, что мы должны защищать свою страну, и мы ее защищаем. Мы вырастили хорошее поколение!
– А вам не жалко ребят?
– Жалко. А кто будет защищать?
– От кого защищать?
– В смысле от кого? НАТО стояло на наших границах. А вам с такими речами не надо здесь ходить!
Со сцены доносится голос губернатора Саратовской области Романа Бусаргина. Самого Бусаргина не видно за скоплением флагов. Зато его слова про то, что «мы не воюем с Украиной, мы воюем со всем блоком НАТО» – слышно хорошо.
После краткой речи губернатора звучит жиденькое «Ура!».
Женщины, держащие самодельный плакат с «зеткой» и словами «Своих не бросаем» вообще отказываются разговаривать.
– Мы не хотим ни с кем говорить. Мы просто хотим стоять! – отвечают они мне.
У группы молодых девчонок – явно студенток – в руках три ватмана с рисунками. Представляюсь им. Прошу ответить на пару вопросов.
– А можно я не буду? – жалобно говорит девушка слева.
Интересуюсь, сами ли они рисовали такие необычные плакаты.
– Нет. Это дети.
– Какие дети?
– Не знаю. Какие-то дети. Школьники, наверное.
– Школьники – ваши знакомые или вам эти плакаты просто раздали и вы стоите?
– Второй вариант.
Всем видом дают понять, что разговор окончен.
В это время со сцены выступает мать погибшего в зоне СВО Александра Аксёнова. Ведущие, представляя её, заметили, что в честь Аксёнова будет названа одна из улиц города.
Женщина говорит, что гордится своим сыном. Что он погиб за Россию. За нашу страну. Голос ее периодически срывается.
Речи выступающих прерываются песнями и информационными сводками ведущих.
«Федор Достоевский утверждал, – несётся со сцены – что самое главное чувство нашего народа – это чувство справедливости и жажда ее. Мы один народ! И должны защищать друг друга!» Затем тот же голос рассказывает о том, какое оружие противостоит не только неонацистским формированиями, но и «вообще всей военной машине коллективного Запада» – оружие с применением искусственного интеллекта, которое в разы повышает боевой потенциал.
Следом выступает уполномоченная по правам детей в Саратовской области Татьяна Загородняя. В камуфляжном пуховике и белой ушанке она рассказывает, что за время акции «С теплом из дома», которую инициировали саратовские школьники, собрано и отправлено на фронт более девяти тысяч подарков.
– И сегодня мы инициируем следующую акцию «Одеяло доброты», – продолжает она. – Вместе с региональным отделением Союза женщин России и вместе с семьями из области мы будем шить одеялки! Собирать подарки, лекарства, жизненно необходимые для детей Донбасса.
Меж тем народ, поддерживая своих коллег по московским Лужникам, активно покидает площадь. Ряди патриотов редеют. Людские ручейки вытекают с площади по Горькова, Радищева и Московской. Хотя основная масса со знаменами ещё стоит под сценой и внимает речам.
Студентов под флагами СГЮА я ловлю в последний момент.
Молодой человек с рыжими кудрями, которого компания друзей оставила отдуваться за всех, категорически не настроен разговаривать.
– Не знаю, как соблюсти баланс между поддерживаю и воздерживаюсь, – говорит он. – Но давать интервью здесь на площади я не готов. Я, конечно, рад, что моя страна меня защищает от всего…
– … человечества?
– Да. От всего человечества и от страшного Запада. Но я не готов говорить. Нет.
– А сами готовы идти защищать родину?
– Конечно….нет! – выпаливает он в последний момент и убегает.
Под бравурные песни покидаю площадь и я. Надо успеть в музей «Россия – моя история», где уже через полчаса открывается выставка, посвященная, как ни странно, Украине. На переломах эпох.
На выставке всё те же лица: губернатор Роман Бусаргин, его министры, глава города Лада Мокроусова, бывший мэр, а теперь председатель облдумы Михаил Исаев и другие официальные лица.
Выставка эта – общефедеральная с региональным, так сказать, контентом. И она одновременно открывается сразу в 24-х регионах страны. В которых есть такие музеи.
Открывая выставку, директор музея Дмитрий Кубанкин замечает, что выставка посвящена истории единства русского и украинского народа и истории постоянных попыток вбить клин в это единство со стороны Запада.
Роман Бусаргин повторяет примерно ту же приветственную речь, что и на площади, и получает в подарок от Росгвардии настоящую гвардейскую «зетку» – в цветах георгиевской ленточки. Сначала так и стоит, слушая Кубанкина, с двумя «зетками» на обоих лацканах пиджака. К концу экскурсии первая «зетка», ненастоящая, с правого лацкана пропадает.
Экскурсовод музея ведёт гостей залами истории России, частью которой непременно становится и Украина. Рассказывает про Киевскую Русь, монголо-татарское иго, ополячивание «нашего народа» во время возвышения Речи Посполитой. О возвращении Романовыми утраченных территорий. И постепенно добирается до истории двадцатого века.
Донбасские шахты, стахановское движение, украинцы – герои Советского Союза, националистическое движение, Степан Бандера и его армия – «бандеровцы», Бабий Яр. Всё это сплетается в единый клубок истории, с «правильно» расставленными акцентами, где бандеровцы встречали немецких оккупантов как освободителей, а потом освободители устроили страшную резню.
И вот, наконец, век двадцать первый. Оранжевая революция, Евромайдан. Зал, посвященный Евромайдану, с инсталляцией в виде палатки и сложенных рядом шин. На экран проецируется изображение множества телевизоров. А в них – отражение тогдашних новостей.
Зал украинских президентов. Первая реакция – ого, как их много. И точно, здесь почти все: Леонид Кравчук, Леонид Кучма, Виктор Ющенко, Виктор Янукович, Пётр Порошенко. Нет только Владимира Зеленского.
А дальше возвращение Крыма, отделение Донбасса, антитеррористическая операция в Украине. И мы постепенно перебираемся к залам специальной военной операции. Отдельный стенд – трагедия Мариуполя, который освободила российская армия.
Освободила. А теперь восстанавливает.
Минские соглашения, несоблюдение которых украинской стороной привело к началу специальной военной операции.
– Были попытки мирного урегулирования конфликта, – объясняет экскурсовод, обращая внимание на стенд. – Пункты, такие как прекращение огня и отвод войск от линии соприкосновения, должны были быть выполнены. Но этого не случилось. И вообще, под угрозой было существование самой нашей страны.
И вот интерактивный стенд с погибшими на СВО саратовцами. Среди многих фамилий и лиц находится и Максим Ханыгин, наш первый.Его убила снайперская пуля утром 24 февраля, когда российские войска только вошли на территорию Украины. А потом его гибель не хотели признавать официальные лица. А матери Максима очень долго не возвращали тело. И она плакала, проходя мимо креста, спрятанного в сарае. А на кладбище в Озёрном стояла разрытая могила, закрытая полиэтиленом от снега. Ждала принять в себя тело 22-летнего парня.
Там же и Амиль Байрамов. Единственный сын Эльнары и Алескера из Дергачей. Контрактник. Мечтавший о большом доме для большой семьи. В списке погибших он идёт под номером 50. И другие солдаты, о чьих смертях сообщили власти.
Это последний зал выставки. Здесь, в этом последнем зале, губернатор Бусаргин, теперь с одной, «правильной зеткой» на лацкане, даёт последний комментарий прессе:
– Выставка позволяет ознакомиться с тем, что было на самом деле. Это направление я считаю очень важным. Самое главное в этой выставке – правда. Знать её особенно важно молодежи. Ведь люди моего возраста, и более старшего поколения, правду знают. И знают, что, благодаря таким проектам, правда у России никогда не изменится.