Северная Корея уже 16 лет живет под международными санкциями: жесточайшие ограничения на импорт и экспорт были введены в ответ на испытания ядерного оружия и баллистических ракет. Однако санкции не сработали так, как ожидалось, — вместо политического режима они ударили по населению. Но Пхеньян, невзирая на сложную экономическую ситуацию, продолжает совершенствовать свое вооружение и в конце марта этого года испытал новую межконтинентальную баллистическую ракету. «Лента.ру» в рамках спецпроекта «Мировая история санкций» разобралась, как КНДР удается противостоять санкционному давлению и почему попытки заставить ее отказаться от ядерного оружия обречены на провал.

В 10:35 9 октября 2006 года на северокорейском полигоне Пунгери прогремел сильный взрыв. Вслед за ним по Корейскому полуострову прокатились подземные толчки мощностью 4,2 балла по шкале Рихтера. Внимание мировой общественности, до этого прикованное к ливано-израильской войне и последовавшему за ней кризису на Ближнем Востоке, переключилось на Азию. Вскоре Центральное телеграфное агентство Кореи торжественно объявило о первом в истории КНДР испытании ядерного оружия. «Испытание на сто процентов было произведено на основе нашей мудрости и наших технологий, — эмоционально провозгласил диктор. — Ядерное испытание стало историческим событием, которое принесло счастье нашим военным и нашему народу».

Международное сообщество восторга корейцев не разделяло. Уже через несколько часов после испытаний в Совет Безопасности ООН поступили американские предложения по санкциям против Северной Кореи. В ответ на это постпред КНДР при организации Пак Гиль Ён, будто подтрунивания над возмущенными коллегами, предложил им поздравить северокорейцев с важным технологическим достижением, а не заниматься «бесполезными резолюциями». Коллеги северокорейский юмор не оценили, и следующие 16 лет резолюции ООН все больше изолировали Северную Корею от остального мира, создавая проблемы ее экономике. Впрочем, поставленных задач международные санкции так и не добились: от испытаний ядерных зарядов северокорейцы перешли к созданию и испытанию ракет, способных доставить эти заряды туда, куда укажут партия и Блистательный товарищ Ким.

Под прицелом ООН

К своей первой ядерной бомбе Северная Корея шла несколько десятилетий. Узнав, что в годы Корейской войны США всерьез планировали сбросить на Пхеньян ядерные бомбы, первый лидер КНДР Ким Ир Сен озаботился развитием собственной ядерной программы, которая могла бы защитить страну от участи Хиросимы и Нагасаки, тем более что запасы радиоактивных веществ на сравнительно небольшой территории Северной Кореи были внушительными: страна буквально сидела на залежах урана.

Однако путь в «ядерный клуб» оказался долгим и тернистым. Сначала молодому государству, истощенному трехлетней войной, нужно было создать необходимую инфраструктуру и технологии, а путь к ним лежал через развитие мирного атома. В 1956 году Северная Корея заключила с дружественным СССР договор о развитии в стране ядерной энергетики. Корейские ученые-ядерщики проходили обучение в Дубне, под присмотром советских специалистов в КНДР возводились реакторы и исследовательские центры — но сугубо в мирных целях.

Однако мечтать об атомной бомбе в Пхеньяне не прекращали, и в начале 1980-х КНДР принялась за развитие военной ядерной программы. Северную Корею не остановило даже присоединение к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Западной разведке удалось перехватить данные о том, что в 1989 году в КНДР были построены завод по переработке ядерного топлива и испытательный полигон, а в середине 1990-х годов страна уже могла приступить к производству ядерного оружия.

Опасения США и других западных стран подтвердил визит экспертов Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) на ядерные объекты в Северной Корее. Инспекции и лабораторные тесты показали, что КНДР скрыла от специалистов часть оружейного плутония, чтобы использовать его в военных целях. Чтобы подтвердить эти подозрения, МАГАТЭ потребовало проведения специальной инспекции, но в Северной Корее ответили категорическим отказом и пригрозили выйти из ДНЯО.

Попытки урегулировать кризис посредством переговоров потерпели неудачу, и в 2003 году Северная Корея отозвала свою подпись под ДНЯО, а в 2006 году провела первое испытание ядерного заряда, возмутившее международное сообщество. Члены Совета Безопасности ООН единогласно проголосовали за введение против Северной Кореи международных санкций.

Однако в 2016 и 2017 годах против страны были введены более жесткие секторальные санкции. Ограничения стали ответом на пуски баллистических ракет и два испытания ядерного оружия — последнее из них было осуществлено с применением термоядерного заряда, мощность которого превзошла все предыдущие.

Совет Безопасности ООН ввел полный запрет на поставки авиационного и ракетного топлива, сжиженного природного газа, железа, стали, промышленного оборудования, средств воздушного, наземного и морского транспорта; жестко ограничивалась продажа КНДР нефти и нефтепродуктов, запрещались инвестиции и совместные предприятия. Северной Корее запрещалось торговать полезными ископаемыми и металлами, продовольственными товарами, текстилем и так далее.

Санкции фактически отрезали страну от мировой финансовой системы: запрещалось предоставлять любые финансовые услуги КНДР, северокорейским банкам не разрешалось открывать филиалы и отделения за границей, а иностранным банкам — в Северной Корее.

Кроме того, странам-членам ООН запретили выдавать разрешения на работу северокорейским гражданам. Таким образом, по словам Людмилы Захаровой, ученого секретаря Института Дальнего Востока РАН, международные санкции практически лишили КНДР возможности зарабатывать валюту, чтобы закупать что-то за рубежом.

США и их союзники, впрочем, не ограничились санкциями ООН и ввели собственные односторонние санкции. Учитывая огромные экономические возможности США, эти ограничения оказались еще более разрушительными, отмечает Александр Воронцов, заведующий отделом Кореи и Монголии Института востоковедения РАН, доцент МГИМО МИД России.

Формально санкции увязываются именно с разработкой КНДР ядерного оружия и ракетных технологий, однако, по мнению Воронцова, на Западе исходят из того, что сам северокорейский режим представляет большую угрозу, чем его ядерный потенциал. В этом плане задача санкционной политики состоит еще и в том, чтобы спровоцировать экономический коллапс и ослабить режим.

Снимать или смягчать санкции Запад не собирался даже в тот период, когда между США и Северной Кореей наладился диалог и КНДР ввела мораторий на испытания межконтинентальных баллистических ракет. Россия и Китай дважды — в 2019 и 2021 годах — предлагали ООН смягчить санкции против КНДР, указывая на непростую экономическую ситуацию в стране и соблюдение северокорейцами моратория, но каждый раз эта инициатива наталкивалась на сопротивление американцев и их союзников. «Задача, видимо, другая. Возникает вопрос: какая? Видимо, все же смена режима», — полагает Воронцов.

Ни рыбы, ни статуй

Однако основной удар международных санкций, как это чаще всего бывает, пришелся не по политической и военной элите, а по рядовым гражданам. Экспортные санкции осложнили жизнь северокорейским аграриям — в страну разрешено поставлять ограниченный перечень сырья, из которого производят удобрения и пестициды. Их нехватка в сочетании с капризным климатом приводит к снижению урожайности.

Чтобы обеспечить население необходимым набором продуктов, северокорейские власти ввели карточную систему: по оценкам ООН, в той или иной степени она охватывает больше половины населения. В случае сильных засух и неурожаев, как это было, например, в 2021 году, правительство принимает решение изъять часть продовольствия из армейских резервов.

Не отказываются в КНДР и от помощи международных гуманитарный организаций, однако санкции усложняют их работу. Так, финская организация Fida International, 20 лет проработавшая в Северной Корее, была вынуждена свернуть свою деятельность, поскольку санкции, введенные США, сделали ее дальнейшую работу невозможной. Основная сложность — ограничения в банковском секторе: банки, задействованные в расчетах гуманитарных организаций, боятся попасть под вторичные санкции США.

Кроме того, международным организациям требуется колоссальное количество разрешений и лицензий для того, чтобы запустить проекты с исключительно гуманитарными целями — вроде борьбы с туберкулезом или помощи беременным женщинам.

Ограничения на наем северокорейских рабочих за рубежом опять же бьют по простому народу, отмечает Воронцов. По его словам, с их зарплат удерживались налоги в государственный бюджет, но оставшихся средств хватало на то, чтобы прокормить семью из десяти человек в Северной Корее.

И все же предполагалось, что основной удар санкций будет нанесен по северокорейской элите. С этой целью ООН составила обширный список предметов роскоши, которые запрещено поставлять в КНДР, — от ювелирных украшений и золотых часов до спорткаров и снегоходов. Задача подобных ограничений — внести раскол в элиту, отметил Воронцов.

Впрочем, журналисты, побывавшие в Пхеньяне накануне пандемии, нехватки предметов роскоши там не заметили: к их удивлению, в местных магазинах, несмотря на санкции, можно приобрести одежду и аксессуары известных брендов, французскую парфюмерию, импортные вина и сыры, даже швейцарский шоколад. Состоятельные жители Пхеньяна щеголяют последними моделями смартфонов, а официантка в столичной кофейне принимает заказ на iPad.

Все это и многое другое поставляется в КНДР контрабандой, причем масштабы этого явления поистине государственные. Как иначе объяснить появление в стране люксовых лимузинов Mercedes-Benz и Rolls Royce, которыми северокорейский лидер удивлял всех во время своих зарубежных визитов?

Все эти годы санкции фактически не оказывали никакого влияния на элиты, отмечает Роберт Уинстенли-Честерс, преподаватель Университета Лидса и Эдинбургского университета. По его словам, на это указывает рост пассажирских перевозок между КНДР и Китаем (туда состоятельные северокорейцы отправляются на шопинг), наличие предметов роскоши и технологических новинок, а также бум жилищного строительства в Пхеньяне благодаря инвестициям корейцев из Китая и местной элиты. «Жизнь северокорейской элиты [из-за санкций], возможно, стала сложнее, но точно не стала хуже», — резюмирует Уинстенли-Честерс.

Помимо давления на элиты, логика санкций заключается в том, чтобы лишить КНДР всех источников доходов, которые могли бы пойти на создание ядерного оружия. На практике санкции нередко противоречат здравому смыслу, а подчас и международному праву. Так, по мнению Уинстенли-Честерса, странными выглядят запреты на экспорт морепродуктов из КНДР и на участие северокорейского творческого объединения «Мансудэ» в возведении памятников и статуй на территории других стран. До введения этих ограничений в 2017 году основными заказчиками северокорейских скульпторов были африканские страны: один из наиболее ярких примеров — 49-метровый бронзовый монумент «Возрождение Африки» в Сенегале.

Востоковед сомневается, что ограничивать страну в праве изготавливать статуи и продавать самостоятельно добытые морепродукты законно и что режим международных санкций изначально вводился для этих целей.

Александр Воронцов, неоднократно посещавший КНДР, лично становился свидетелем абсурдности санкций. Он рассказал, что местная филармония хотела купить в Австрии рояль и сделка уже была согласована, но санкционный комитет «зарубил» ее в последний момент, сочтя музыкальный инструмент предметом роскоши. По словам ученого, это возмутило даже австрийскую сторону: «Пусть бы они свои деньги тратили на рояли, а не на ракеты!» — недоумевали австрийцы.

Похожая история приключилась с северокорейской галереей: местные художники пожаловались Воронцову, что многие годы покупали масляные краски на петербургской фабрике, но американцы внесли краски в перечень санкционных продуктов. В итоге фабрика прекратила поставки, опасаясь попасть под вторичные санкции США.

Санкционный тупик

Оглядываясь на последние 16 лет, следует признать: санкции против КНДР попросту не работают.

С момента введения первых санкций северокорейцы еще пять раз испытали ядерное оружие, создали водородную бомбу, готовятся запустить на орбиту разведывательный спутник и провели более сотни пусков ракет — 31 из них лишь за первые шесть месяцев 2022 года.

Немаловажную роль в устойчивости Северной Кореи сыграл мобилизационный тип экономики, при котором власти вводят экстренные меры и бросают все ресурсы на достижение поставленной задачи — в данном случае противостояние санкциям и развитие ядерной программы. Пхеньян смог остаться на плаву в условиях максимального санкционного давления в том числе благодаря конфуцианскому устройству общества, для которого характерно почитание старших, а значит, и вождя. Более того, КНДР богата природными ресурсами: по выражению Воронцова, в недрах страны есть почти вся таблица Менделеева, включая необходимый для ядерной программы уран, а развившаяся благодаря поддержке СССР, России и Китая научно-промышленная сфера позволяет успешно разрабатывать и изготавливать баллистические ракеты.

За годы жесткой изоляции Северная Корея стала почти независимой от мировой экономики, сделав упор на собственные силы, отмечают эксперты. Основное внимание уделяется, конечно, безопасности страны, но вместе с тем власти проводили экономические реформы и прилагали усилия к тому, чтобы улучшить жизнь граждан: до пандемии в стране наблюдался бум жилищного строительства, были построены горнолыжный курорт, парк развлечений и даже дельфинарий.

Удивительно и то, как страна пережила пандемию коронавируса, окончательно изолировавшись от внешнего мира и сократив до минимума все поставки. За последние два года Северная Корея ограничила саму себя так, как не смогли ограничить ее даже санкции, и, невзирая на очевидные экономические сложности, продолжила наращивать военный потенциал.

За почти два десятилетия под санкциями Северная Корея наловчилась их обходить, добывать необходимые ресурсы и изобретать альтернативные источники дохода, пусть и не всегда законные с точки зрения международного законодательства.

Надо признать, что КНДР сегодня сильно зависит от западного соседа: на Китай приходится 90 процентов ее импорта и экспорта. Львиная доля гуманитарной помощи также поступает из КНР.

Ради получения средств, необходимых для развития ракетно-ядерной программы, в КНДР готовы на многое. Один из способов заработка — торговля оружием в обход санкций. В 2017 году власти Египта задержали северокорейское судно, где под брезентовыми мешками, набитыми железной рудой, обнаружили 30 тысяч российских гранатометов РПГ-7 и оборудование военного назначения. Это стало крупнейшей, но не единственной партией оружия, изъятой за годы санкций против КНДР. Главные клиенты северокорейских торговцев оружием — африканские страны, в том числе Сомали, Эритрея и Эфиопия. Несмотря на давление ООН, эти государства по-прежнему обходят оружейное эмбарго против Северной Кореи.

Еще один нелегальный, но при этом неожиданный источник доходов северокорейской казны — киберпреступность. Несмотря на изолированность от остального мира, КНДР взрастила целую армию хакеров. На протяжении нескольких лет они атаковали зарубежные компании и даже киностудии. Одним из самых громких успехов северокорейских хакеров стал взлом серверов Sony Pictures, возмутившей руководство КНДР выпуском фильма «Интервью», в котором герои Сета Рогена и Джеймса Франко убивают Ким Чен Ына. Власти США обвиняют причастного к атаке на Sony Пак Чжин Хёка и еще двух хакеров в хищении 1,3 миллиарда долларов с помощью кибератак.

В последнее время северокорейские хакеры обратили взор и на криптовалюты: только за 2021 год они украли у криптобирж и инвестиционных компаний криптовалюты на 400 миллионов долларов, подсчитала аналитическая компания Chainalysis. В ООН, естественно, уверены, что эти средства идут на финансирование ядерной и ракетной программ.

При этом КНДР не только крадет чужие биткоины, но и пробует майнить свои, благо солидные запасы угля дают стране доступ к дешевой электроэнергии. Интерес Северной Кореи к криптовалюте вполне объясним: из-за финансовых санкций у страны нет доступа к твердой валюте, тогда как с криптобиржами такой проблемы нет, к тому же транзакции с криптовалютой значительно сложнее отследить — а значит, обходить санкции еще легче. В аспекты производства и использования криптовалют власти КНДР вникали не без внешней помощи: среди прочих специалистов их консультировал разработчик криптовалюты Ethereum Вирджил Гриффит, за что в США его приговорили к пяти годам тюрьмы.

Однако основная причина несостоятельности западных санкций заключается не только и не столько в способности КНДР их обходить, но и в тех целях, которые они преследуют. Северокорейское руководство прекрасно осознает, что ядерное оружие — пожалуй, главный его козырь в диалоге с Западом: отказ от него, пусть даже в обмен на полное снятие санкций, равносилен самоубийству. По воспоминаниям Роберта Галлуччи, главного переговорщика при администрации Билла Клинтона, в Пхеньяне отлично помнят, как США свергли режимы в Ираке и Ливии, несмотря на их отказ от ядерных программ. О печальной участи, постигшей Муаммара Каддафи, северокорейцам не дают забыть Соединенные Штаты: таким сценарием Ким Чен Ыну пригрозил Дональд Трамп, пытаясь склонить Пхеньян к переговорам по денуклеаризации.

Надежда на то, что санкции каким-то образом помогут свергнуть режим в КНДР, выглядит по меньшей мере наивной. Ставка на то, что уставший от санкционного давления народ пойдет свергать Кима, свидетельствует о полном непонимании общественного и политического устройства Северной Кореи, отмечает Захарова. По ее словам, экономическое давление крайне редко оказывается эффективным против авторитарных режимов.

Гнет санкций, наоборот, используется государством для того, чтобы усилить и без того неприглядный образ Запада как подлого врага и сплотить против него народ. Страна пережила немало трудностей за свою непродолжительную историю, поэтому болевой порог у северокорейцев, особенно перед лицом внешней военной угрозы, достаточно высок.

Выходит, что эффект от санкций — прямо противоположный: экономическое давление лишь побуждает Пхеньян форсировать ядерную программу, в которой он видит главную защиту от западной агрессии, а санкции создают проблемы в первую очередь простым людям, которые, невзирая на экономические трудности и карточную систему, не хотят свергать Ким Чен Ына.

Но в Соединенных Штатах не признают ошибочность своей излюбленной политики максимального санкционного давления.

Именно так в США отреагировали на очередной запуск северокорейской межконтинентальной баллистической ракеты — в очередной раз расширив санкции.

По мнению Захаровой, санкции против КНДР на сегодняшний день практически исчерпали свой потенциал, остается ввести разве что полное топливное эмбарго. Военный сценарий решения «северокорейской проблемы» при этом выглядит рискованным: вполне вероятно, что новейшие ракеты КНДР смогут долететь если не до Лос-Анджелеса, то до Перл-Харбора, а такого дежавю в США точно не желают.

Остается один путь: диалог и сотрудничество. С Северной Кореей на данном этапе можно вести переговоры о взаимном ограничении вооружений. Частичное снятие санкций позволило бы создать для этого благоприятную обстановку. Но когда для этого созреет международное сообщество, и в особенности США, — вопрос открытый.