Александр Удальцов — о работе Фонда поддержки и защиты прав соотечественников за рубежом

В рамках проекта «Своих не бросаем» Мария Бутина взяла интервью у Александра Удальцова — исполнительного директора Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом. Он рассказал, в каких странах чаще всего нарушаются права наших сограждан, сколько денег выделяется на работу организации и в каком случае людям могут отказать в помощи.

— Александр Иванович, расскажите о географии вашего фонда. В каких странах больше всего проблем с соблюдением прав наших соотечественников?

— У нас нет какой-то определённой географии деятельности. Мы защищаем любых наших соотечественников, где бы они ни находились. Но могу назвать страны, откуда больше всего к нам приходит обращений, заявок. Кстати, их количество говорит о том, насколько неблагополучная в данном случае ситуация с обеспечением прав человека. И здесь на первом месте — Эстония.

— С какими проблемами к вам обращаются из Эстонии?

— В Эстонии, как в других странах Прибалтики, периодически ущемляют права наших сограждан. В частности, это проявляется в системе образования, в использовании русского языка и, конечно, в целом в нарушении прав русских по сравнению с другими гражданами этой страны. Если на первом месте Эстония, то на втором — Украина. Затем идут Литва, Латвия, Польша — это страны, где чаще всего нарушаются права наших сограждан.

— Возьмём Эстонию. Ребёнку в школе не дают изучать русский язык. Чем можете помочь?

— Это вопрос не совсем нашего фонда, а правозащитных организаций или международных структур, которые в этой стране работают. Но если нам из Эстонии поступает просьба подготовить какой-то обзор, провести мониторинг положения дел с правами человека, в том числе в области образования, мы оказываем финансовую помощь в его подготовке и содействуем тому, чтобы эта тема была грамотно преподнесена в международных структурах — в ОБСЕ, ООН, где угодно. Кроме того, если наши соотечественники подвергаются уголовному преследованию со стороны правоохранительных органов, то мы готовы помочь оплатить им адвокатов.

— Сколько обращений вы получаете?

— Примерно 15 обращений в месяц. Я говорю о серьёзных обращениях, которые потом становятся предметом нашего изучения, обработки и так далее. Всего около 150 в год.

— Это обращения только по уголовным делам или вообще по всем?

— Нет-нет, по всем. Мы, кстати, уголовными делами практически не занимаемся. Мы занимаемся в основном теми проблемами, которые имеют, так сказать, широкий резонанс и сказываются на большом количестве наших соотечественников, живущих за рубежом, то есть имеют международную правовую, политическую, если хотите, подоплёку. Но мы отталкиваемся от обращений, которые приходят к нам. Сами никаких объявлений с предложением помочь не рассылаем.

— Недавно RT провёл журналистское расследование о целой группе россиян в Индонезии, которых — я сейчас по ним готовила в нашу Генпрокуратуру депутатский запрос, — похоже, подставили. У них вымогали деньги, они отказались платить, в итоге оказались в тюрьме за наркотики. За такую историю вы бы взялись?

— Мы берём всё, что входит в сферу нашего влияния, что является нашей обязанностью. К примеру, нелегальная миграция — тоже для нас актуальная тема. В этом году мы начали внимательно заниматься нашими моряками, которые сидят в Греции по обвинению в перевозке нелегальных мигрантов. Их, кстати, 42 человека. Мы посетили семерых заключённых — это люди в возрасте от 23 до 35 лет, встретились с шестью адвокатами. Предмет обвинения в большинстве случаев нам кажется сомнительным, но мы на суд влиять не можем.

— Каков результат вашего визита?

— Из тех, с кем встречались, шестерым мы уже оплатили адвокатов. По четверым состоялся апелляционный суд, один из них уже в России. Двум перенесли решение суда. Одному сократили срок, если я не ошибаюсь, со 120 лет, которые ему там присудили, до 20. Сняли штраф в размере несколько тысяч евро. Но это промежуточный этап.

— А по остальным шансы какие?

— Естественно, мы будем бороться за то, чтобы их судьба изменилась.

— Возникает ощущение, что чем резонансней дело, чем больше вовлечено в него людей, тем выше шансы получить поддержку от фонда.

— Я бы сказал, больше: если мы берёмся за какие-то дела, где, по нашему убеждению, речь идёт о грубом нарушении прав человека, то сами придаём нашему участию как можно больше звучания, чтобы подключить как можно больше и структур, и общественности.

— Вы оплачиваете адвоката Софьи Сапеги (гражданка РФ, 8 декабря 2021 года ей предъявили обвинения по четырём статьям УК Белоруссии. — RT), хотя многие считают, что, раз она работала против белорусской власти, Россия за свою гражданку не вступится. То есть фонд, находясь при МИД, помогает россиянке отстоять свои права?

— Для начала уточню, МИД является одним из двух учредителей нашего фонда вместе с Россотрудничеством. Мы ассоциированы с МИД, и попечительский совет фонда возглавляет министр, но структурой МИД мы не являемся, хотя с ним тесно взаимодействуем. Мы независимая некоммерческая организация. Поэтому у нас другие возможности и права. Тут надо исходить из того, что Сапега — гражданка России. Мы не оспариваем обвинений, которые ей выдвигают. Мы хотим обеспечить ей более-менее цивилизованное существование и облегчить её судьбу.

Мы оплачиваем адвоката, который следит за тем, в каких условиях находится там наш подзащитный или наш клиент. У нас есть ещё очень известный клиент — Юрий Мель, полковник в отставке, который сидит уже почти восемь лет в Литве. Он один из участников событий 13 января 1991 года — штурма телецентра в Вильнюсе. Мель сидел в танке, и этот танк три раза холостыми снарядами выстрелил. Офицера осудили за преступление против человечности. Но это обвинение — совершенно глупое и абсурдное.

— И вы тоже платите его адвокату?

— Да. Кроме того, несколько лет я был послом в Литве и встречался с ним неоднократно в тюрьме лично — это для нас серьёзная тема.

— Но есть ситуации, когда вы отказываете в помощи. Например, есть такой гражданин Юрий Страхов (в июле 2020 года задержан в Турции по обвинению в перевозке нелегальных мигрантов. — RT). Его мать обращалась за помощью в ваш фонд, но вы ему не помогли. Почему?

— Мы эту историю очень хорошо знаем, мы с его матерью в контакте находимся постоянно. Изучали обстановку вокруг всего этого. И хочу вам сказать, что на одном из ближайших заседаний нашего правления мы этот вопрос будем рассматривать. И я думаю, что найдём возможность помочь её сыну. Потом ещё вот что надо иметь в виду. Нам говорят: «Вы помощи не оказали!» Но нам требуется время, чтобы разобраться. Вот приходит какая-то заявка, мы, естественно, спрашиваем у наших коллег в том или ином посольстве: «Знаете ли вы такую историю, такое судебное разбирательство?» Если есть вопросы, которые вызывают сомнения, мы обращаемся к юристам.

— Всё же как часто вы отказываете в помощи?

— Я думаю, в процентном соотношении — 1—2% случаев, когда мы отказываем. Это может произойти ещё на начальном этапе, когда люди звонят и по разговору становится понятно, что они не в себе и не понимают, в чём суть нашей помощи. Кроме того, по уставу фонда мы не можем помогать коммерческим организациям. А так в подавляющем большинстве случаев мы идём на встречу.

— На какой срок вы оплачиваете услуги адвоката?

— На год.

— RT делал отдельный репортаж о наших женщинах, которые после развода с иностранцами теряют своих детей. Папа забирает ребёнка у мамы. К примеру, Богдана Осипова была в такой ситуации в США, её ещё в тюрьму посадили по обвинению в похищении собственных детей. Вы сталкивались с такими историями?

— Да, в Турции, в Италии, Португалии — эта тема очень серьёзная и чувствительная. И нам этих женщин жалко. Вот буквально сегодня было обращение на эту тему. Хотя это не совсем наш профиль — брачно-семейные отношения. Но тем не менее нескольким нашим соотечественницам в этих случаях мы помогали.

— А как выбирали? Их же много, почему именно этим трём?

— Там речь шла о предвзятом отношении судебных инстанций этой страны к нашим гражданкам. Было совершенно ясно, что к ним применяют другие принципы, не соответствующие международным стандартам, с учётом происхождения, национальности и так далее. К тому же, с нашей точки зрения, это имеет широкое распространение в данной конкретной стране, поэтому мы решили им помочь.

— Хоть в одном случае удалось вернуть ребёнка?

— Да, такие случаи были.

— За чем ещё может к вам обратиться человек, кроме адвокатской поддержки?

— Случиться может всё что угодно. Можно попросить защитить, скажем, интересы людей в изучении русского языка, в обучении на русском языке — вот это очень важно. Есть случаи в азиатских странах, когда там по финансовой линии банки преследуют, и так далее.

— Но это же всё равно адвокатская поддержка?

— Если позволяет устав фонда, мы помогаем напрямую. Например, если речь о каком-то проекте. Вот сейчас мы занимаемся русской школой в Эстонии — проект, который требует финансовых вложений. Кроме того, скоро мы выдадим большой грант на издание учебника по новейшей истории Украины, в котором значительную часть займёт тема взаимоотношений этой страны с Россией.

— Каков бюджет фонда?

— В 2020 году бюджет был увеличен в три раза. Если говорить о цифрах, то в 2019 году он составлял 60 млн рублей, сейчас — 180. В этом году мы уже истратили 140 млн, но до конца года цифра будет увеличена. Определённую роль сыграют и некоторые благотворительные взносы — они незначительные, но тем не менее такая позитивная картинка вырисовывается.

— Благотворительные взносы делают попечители?

— Случается, что их делают некоторые частные предприниматели, но, к сожалению, это происходит пока редко.

— Как распределяется бюджет на помощь и поддержку нашим соотечественникам?

— В этом году на первом месте — оплата правовых центров, для нас это приоритетное дело.

— Что такое правовые центры?

— Это такой консультационный центр, здание, где работают профессионалы, наши соотечественники. Сегодня таких правовых центров 24 в 18 странах мира. Туда могут в любой момент обратиться люди и получить квалифицированную консультацию, как себя вести в той или иной ситуации, как трактовать законы применимо к нашим соотечественникам. И эти центры пользуются большой популярностью. Вот в этом году они провели 10 тыс. консультаций.

— Но ведь для этого существуют посольства и консульства, куда можно обратиться за помощью и консультацией?

— Первоочередная помощь и первоочередная консультация должны даваться нашими дипломатами. А дальше есть несколько вариантов. Например, если посольство по какой-то причине не может проконсультировать человека предметно, ему дают адрес и телефон правового центра, где ему помогут. Если речь идёт о длительной адвокатской защите, нужно обращаться к нам.

— Какая часть денег идёт в правовые центры?

— Это наибольшая часть. Около 30—40%.

— Сколько выделяется фондом на оплату адвокатов?

— Столько же.

— То есть ещё примерно 40%? Куда идут оставшиеся 20%?

— Тут много видов деятельности, в том числе издательская.

— Но сейчас же всё есть в интернете. Какой смысл печатать буклеты?

— Мы занимаемся выпуском учебников и пособий. Например, правовыми справочниками на турецком языке.

— Но их тоже можно сделать онлайн?

— Можно, только не всем это будет доступно. Мы издаём книги на турецком языке, на каком-то другом, рассказываем, как людям понимать законы той же Турции, как себя вести иностранным гражданам или проживающим временно за границей. Мы занимаемся историей, политикой в издательском плане. Издали ряд книг о войне к 75-летию Победы. Есть журналы, которые мы издаём и распространяем вместе с «Литературной газетой».

— Вы получаете деньги от МИД и Россотрудничества?

— Нет, мы получаем деньги из государственного бюджета.

— Кто вас проверяет?

— Мы получаем деньги из госбюджета посредством одного из наших учредителей — МИД. Поскольку деньги государственные, мы по полной программе проходим отчётность. Но у нас в самом фонде есть структуры, которые этим занимаются постоянно, у нас есть управляющий совет. Правление.

— Кто входит в правление?

— Входят МИД, Россотрудничество, я. Значит, каждая копейка проходит через это правление. То есть ничего тайного. У нас есть ещё ревизионная комиссия, которая непосредственно этим занимается. Это её основная деятельность. Также мы подлежим проверкам Счётной палаты. Как раз в начале года Счётная палата завершила нашу проверку. Кроме того, мы подотчётны Минюсту как некоммерческая организация. Так что проверяющих структур очень много.

— Как отчитываются перед вами адвокаты?

— Мы подписываем договор, где обязательно предусмотрены все виды отчётности. Нанятый адвокат нам периодически предоставляет их по этому договору, со всеми документами о том, сколько потрачено и на что. Всё это может казаться кому-то со стороны жёстким. Но это очень обоснованное и правильное обязательство.

— Недавно нашим соотечественникам пришлось распустить КСОРС (Координационный совет организаций российских соотечественников США 19 сентября 2021 г. приостановил свою деятельность в связи с расследованием спецслужб США. — RT) из-за гонений американских властей. Планируете ли вы оказать им какую-то поддержку?

— Мы всегда с КСОРС в Вашингтоне поддерживали контакты. И я могу сказать однозначно — будем помогать. Сейчас они должны определить для себя варианты защиты своих интересов. И мы в этом разработанном ими плане или перечне задач готовы принять посильное участие — это однозначно.