Газовые интересы России в Европе обеспечит газопровод в Азии

С одной стороны, многообещающий и прибыльный, с другой - политически рискованный проект будет реализован российскими компаниями в Пакистане. Речь идет о строительстве важнейшего для страны газопровода. Почему «Пакистанский поток» имеет значение для отношений нашей страны и с другими крупными странами?

28 мая американо-европейская повестка российской внешней политики была щедро разбавлена южноазиатской. В этот день министр энергетики России Николай Шульгинов и посол Пакистана в Москве Шафкат Али Хан подписали соглашение о строительстве Пакистанского потока. Строительство планируют начать через 60 дней после подписания.

Проект, конечно, давний и многострадальный. О нем договорились еще в 2015 году, однако реализация подвисла – в основном из-за колебаний и сомнений пакистанской стороны. Исламабад на протяжении нескольких лет вносил какие-то правки в соглашение, и переименование проекта с «Север-Юг» на Пакистанский поток – лишь самое незначительное из них.

Так, например, руководство страны решило в какой-то момент увеличить пропускную способность на треть – до 45 миллионов кубометров газа в сутки, – а значит и увеличить диаметр трубы (не исключено, что даже сейчас, после подписания соглашения о строительстве, объем и диаметр снова вырастут). Затем боялись, что владелец российской компании, которая должна была строить трубопровод, находится под санкциями США.

Однако, несмотря на всю многострадальность, проект в то же время важный, нужный и интересный. Как для Пакистана, так и для России.

Дело в том, что у Пакистана – колоссальный дефицит газа. Страна добывает лишь немногим больше половины необходимого объема «голубого топлива» – и особого потенциала для роста добычи у нее нет. Вся надежда на импорт, прежде всего СПГ, для чего Пакистан строит новые терминалы по его приему. В целом он хочет закрывать через СПГ до четверти своей потребности в газе.

Однако этот газ еще нужно транспортировать в удаленные от побережья районы страны, для чего и нужен газопровод с большой пропускной способностью. В целом стоимость его строительства составит более 2 миллиардов долларов. При этом 74% трубопровода будет принадлежать пакистанским компаниям, оставшиеся 26% - России.

Что же касается РФ, то «вообще этот проект довольно нетипичен для нас. А название «Пакистанский поток» окончательно всех путает. Мы привыкли что потоки – это газопроводы из России в разные страны, по которым идет наш экспортный газ. А в случае с Пакистаном наши компании строят просто газопровод от СПГ-терминала вглубь страны. Газпрома в числе участников проекта нет вообще, поставки российского газа по будущему газопроводу не обязательны», – говорит газете ВЗГЛЯД преподаватель Финансового Университета Игорь Юшков.

Да, по словам министра иностранных дел России Сергея Лаврова, в поставках Пакистану СПГ заинтересованы Газпром, Роснефть и НОВАТЭК. «Но если уж они и будут это делать, то удобнее провести своповые операции, обменявшись газом, например, с Катаром. НОВАТЭК передаст Катару свой газ в Северо-Западной Европе, а НОВАТЭК – в районе Индийского океана», – продолжает Игорь Юшков.

Защитим европейский рынок

Тогда в чем российская выгода? Прежде всего, деньги как таковые. Пакистану этот газопровод нужен как воздух, его заполняемость гарантирована, а значит и доход с него гарантирован.

Кроме того, строительство газопровода будет ходячей рекламой российских трубопроводных возможностей для стран Южной и Юго-Восточной Азии (которые по политическим причинам не готовы связываться с американскими компаниями и боятся попасть в еще большую зависимость от Китая). Наконец, в-третьих, Россия банально помогает Пакистану для усиления собственных позиций на главном для нее европейском газовом рынке. «Газопровод позволит увеличить потребление газа в Пакистане и туда уйдет часть СПГ с Ближнего Востока, в частности катарский СПГ. Соответственно конкуренции как в Европе, так и в Азии российскому газу станет меньше», – говорит Игорь Юшков.

Впрочем, сами пакистанцы говорят о том, что выгода России еще и в старте серьезного сотрудничества с Пакистаном. «Трубопровод пройдет от Карачи до Касура. Он станет флагманским стратегическим проектом между Пакистаном и Россией», – говорится в заявлении пакистанского посольства. Так, ходили слухи о том, что Россия планирует вложить в энергетику Пакистана почти 14 миллиардов долларов (из которых менее 20% приходится на Пакистанский поток). Колоссальная сумма, если учесть, что в 2020 году российско-пакистанский товарооборот составил почти 790 миллионов долларов (из них экспорт из Пакистана в Россию лишь 292 миллиона).

А как же Индия?

Однако флагманский проект, скорее всего, пока останется единственным. «Мы сейчас не можем предложить Исламабаду ничего сравнимого по масштабу с советскими временами, когда мы помогали Пакистану строить тяжелую индустрию. У нас нет таких возможностей. И если в советское время мы могли себе позволить разменивать экономические проекты на политические уступки, то сейчас не можем», – говорит газете ВЗГЛЯД старший научный сотрудник ИМЭМО РАН Алексей Куприянов.

Что же касается глобального политического сотрудничества, то вроде все предпосылки к этому есть. «У России и Пакистана общие вызовы, страны решают общие проблемы в виде санкций, экономических вызовов, угроз безопасности и т.п. У обоих государств общие взгляды на вопрос Афганистана, терроризм, региональную безопасность. Оба дружит с Китаем. Так что между ними существуют всестороннее совпадение интересов», – пишет пакистанский профессор Замир Ахмед Аван. Особенно после того, как, по его словам, Индия подписала ряд соглашений с американцами. И в этом «особенно» есть главная проблема развития российско-пакистанских отношений – пакистанцы видят его исключительно через призму своего конфликта с Индией.

«Россия выстраивает отношения с Индией и Пакистаном скорее на независимых параллельных треках. Конечно, есть общие темы, объединяющие все три страны (ШОС), но они не формируют главную повестку отношений России с этими странами. Да и в ШОС, отношения между тремя странами растворены в вопросах организации», – поясняет газете ВЗГЛЯД старший научный сотрудник Стокгольмского института исследований проблем мира (СИПРИ) Петр Топычканов.

При этом независимость треков подразумевает, что мы не действуем с одними против других. «Индия – наш особо привилегированный стратегический партнер, и мы всегда учитываем ее интересы, когда принимаем решения на пакистанском направлении», – говорит Алексей Куприянов. Тем более что наш товарооборот с Индией более чем в 10 раз превышает товарооборот с Пакистаном (в 2020 году объем российско-индийской торговли составил 9,2 миллиарда долларов)

Претензии не по делу.

Пакистанские СМИ, конечно же, пытаются говорить о том, что Москва не права, что она слишком вежлива и обходительна. Что на фоне ее джентльменского поведения Индия ведет себя отнюдь не по-партнерски, что она «бесчестно заявляет о своей «многосторонности», дабы таким образом неубедительно замаскировать свой прозападный поворот, который она осуществляет за счет интересов Китая, а в последнее время все больше и России».

В этих словах есть доля истины. Индийские политики и СМИ действительно пристально следят за российско-пакистанским сотрудничеством и постоянно выставляют Москве какие-то претензии. Например, возмущаются, что Москва собирается продавать Пакистану какие-то современные системы вооружений.

«Мы и сейчас продаем оружие Пакистану (например, Ми-35), но и США до последнего времени не то, что продавали, а поставляли Пакистану оружие за копейки, и это не мешало и не мешает развитию двусторонних отношений США и Индии», – говорит Алексей Куприянов. «Эксклюзивный, взаимоуважительный и взаимовыгодный характер отношений между Россией и Индией означает помимо прочего, что мы не связываем друг другу руки в отношении третьих стран», – напоминает Петр Топычканов. В-третьих, если Индия хочет, чтобы Россия учитывала ее интересы, то и она должна учитывать российские.

«Конечно же, в сотрудничестве с Пакистаном Россия избегает поставок таких систем, которые бы навредили российско-индийским отношениям. Но это не данность, на которую вечно должны рассчитывать индийцы. Это политика, опирающаяся на понимание того, насколько российские интересы уважаются Индией», – продолжает Петр Топычканов. Пока что они уважаются. Однако если Нью-Дели решат поучаствовать в американских планах, предполагающих вытеснение России с Ближнего Востока и Восточной Азии, то подход Москвы к южноазиатской многовекторности может измениться.