Спецпредставитель президента РФ по Сирии: с террористами в Идлибе нужно покончить

16–17 февраля в Сочи состоялась 15-я международная встреча по Сирии в астанинском формате. В интервью ТАСС по итогам мероприятия спецпредставитель президента РФ по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев рассказал, почему работа Конституционного комитета в Женеве зашла в тупик, оценил перспективы стабилизации обстановки в Идлибе, а также ответил на вопросы о поставках вакцин от коронавируса в Сирию.

— Александр Львович, вам в Сочи предстоит еще одна встреча с сирийской правительственной делегацией. Что планируете обсудить?

— Мы давно работаем с сирийцами, работаем плотно, даем им советы, чтобы можно было действительно продвинуть вперед процесс политического урегулирования, конечно, с тем, чтобы национальные интересы Сирии были защищены и не подверглись какому-то деструктивному воздействию. В целом у нас очень хороший с Дамаском контакт. Но опять же, я этого и не скрываю, иногда говорят: вот раз Россия находится в Сирии, значит, она имеет все рычаги воздействия на Дамаск и обязана, так сказать, приказывать, и сирийцы должны все это дело выполнять. Это неправильная трактовка, неправильные подходы. Мы можем лишь советовать и давать какие-то рекомендации, решение должно приниматься непосредственно сирийским правительством.

— А какие рекомендации вы будете давать в том, что касается работы сирийского Конституционного комитета в Женеве?

— Мы считаем, что работу Конституционного комитета нужно поддерживать. Ни в коем случае нельзя играть на руку тем, кто хочет похоронить этот процесс. Такие разговоры уже идут, что если будет такая позиция сирийского правительства, значит, этот процесс будет похоронен. А другой альтернативы-то этому нет. Альтернативы переговорному процессу по конституционной реформе в Женеве нет, потому что, если это будет нарушено, если международное сообщество откажется от поддержки этого процесса, другого выхода у сирийского правительства, кроме как проведение на подконтрольной им территории работы по конституционной реформе, не будет. Что, соответственно, не будет воспринято международным сообществом, определенными странами, и противостояние будет продолжаться. Это не в интересах никого.

— Что тормозит работу Конституционного комитета, что является здесь камнем преткновения?

— Камнем преткновения является то, что, по мнению сирийцев, по мнению Дамаска, вначале надо прийти к пониманию основных национальных принципов, таких как суверенитет, территориальная целостность. Там много различных конституционных принципов, которые заложены в преамбуле, в других моментах. Какой будет Сирия — светской республикой, не светской, арабская она или просто сирийская республика, и много других таких моментов, где существуют разногласия и которые имеют принципиальный характер. А потом уже можно будет приступать к написанию конституции. Именно поэтому в течение третьего, четвертого, пятого раундов они обсуждали эти национальные основы и основные конституционные принципы. Наверное, все-таки действительно настало время перейти к обсуждению конкретных статей конституции, как это видит правительство, как это видит оппозиция, фиксировать это в письменном виде. Честно признаться, мы не видим никакой угрозы, если это произойдет.

— А обсуждали ли в контактах с Дамаском или с сирийской оппозицией здесь, в Сочи, когда состоится следующее заседание редакционной комиссии Конституционного комитета?

— Нет, господин [спецпосланник генсека ООН по Сирии Гейр] Педерсен сказал, что ему нужно время для того, чтобы понять, насколько Дамаск готов к серьезной работе непосредственно по написанию конституции, к работе по конкретным статьям, по тексту. Если он увидит готовность Дамаска, если ему удастся согласовать дальнейший механизм действий, он, естественно, объявит о проведении в самое ближайшее время. Господин Педерсен в воскресенье полетит в Дамаск, где проведет плотные консультации. Посмотрим по результатам. Если он объявит о том, что такого-то числа будет очередная сессия Конституционного комитета, значит, результаты были положительные. Поэтому будем надеяться на это.

— Но до визита в Дамаск Педерсен встречается с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым в Москве. Какие темы будут обсуждаться?

— Все то же самое — в основном все связанное с работой Конституционного комитета.

— Еще перед началом переговоров в Сочи говорилось о том, что встреча в астанинском формате позволит сдвинуть с мертвой точки процесс политического урегулирования в Женеве. Как вы считаете, удалось ли помочь этому?

— Помочь, я считаю, что да, потому что разговор был очень полезным. Не столько между нами — между странами-гарантами — естественно, мы сверяли наши позиции друг с другом по этому важному вопросу, но в основном, конечно, со спецпосланником, который сюда специально прибыл, мы говорили очень долго по этим вопросам. Я думаю, что есть очень позитивные подвижки, но не хотелось бы заранее говорить, лучше, как говорится, постучать по дереву.

— У вас были также двусторонние контакты с турецкой стороной. Как продвигается диалог по вопросу размежевания умеренной оппозиции и террористов в Идлибской зоне деэскалации? Дала ли турецкая сторона какие-то гарантии, что это произойдет, и почему этого до сих пор не удается осуществить?

— Это очень сложный вопрос, очень деликатный вопрос.

Большая часть Идлиба еще все-таки контролируется именно "Хайят Тахрир аш-Шам" (одно из названий запрещенной в РФ организации "Джебхат ан-Нусра" — прим. ТАСС), которая сейчас внешне, как мы видим, проявляет готовность идти навстречу турецкой стороне. Но опять же держа камень за пазухой. Проблема в том, что сущность террориста, вот эти воззрения не изменить. Он был, есть и останется террористом. Поэтому от них надо, конечно, избавляться.

Турецкая сторона не хочет пока задействовать умеренную оппозицию для борьбы с террористами в Идлибе. Мне кажется, это основная проблема, с которой турецкая сторона сталкивается. А так, конечно, мы всячески настаиваем и призываем турецкую сторону выполнить все договоренности в соответствии со всеми достигнутыми протоколами. И стабилизировать ситуацию, именно сделать это по трассе М4 с выставлением там постов с одной, с другой стороны, с созданием зоны безопасности для нормального, безопасного передвижения по этой трассе мирного населения. Но пока этого нет.

— Вы говорите, что оппозиция должна бороться с террористическими группировками. А есть ли у нее для этого возможности?

— У них возможности есть. Главное, чтобы было бы и у них желание, и желание у турецкой стороны, чтобы оказать поддержку и все-таки окончательно встать на сторону умеренной оппозиции, а не пытаться использовать, может быть, в своих интересах еще какие-то радикальные элементы.

— Но в Сочи сирийская оппозиция говорила как раз о своем намерении бороться с террористическими группировками...

— Мы призвали их к этому. Призвали, и хорошо, что они об этом сказали. Будем надеяться. Если это будет соответствовать действительности, значит, мы сделали правильные шаги в работе с ними.

— У вас планируются еще какие-то контакты по этой тематике с турецкой стороной в ближайшее время?

— У нас постоянные контакты с турецкой стороной, иногда чуть ли не еженедельные на различных уровнях: и на военном уровне, и по линии спецслужб, и по линии МИД. А контакты между военными даже более частые, потому что турецкие военнослужащие находятся на сирийской земле. У нас там же находятся наши российские военнослужащие, сотрудники военной полиции. Поэтому, естественно, мы заинтересованы в чуть ли не ежедневном поддержании контактов с турецкой стороной. С Турцией в этом плане у нас очень плотный контакт. Дай бог, чтобы и дальше сохранился.

— Позвольте перейти к вопросам гуманитарного характера. Вы говорили, что в Сочи с делегацией Международного комитета Красного Креста (МККК) будет подниматься вопрос поставки вакцин от коронавируса, в том числе "Спутник V", в Сирию...

— Да, я говорил, что этот вопрос мы обсудим с делегацией МККК. Действительно, мы его подняли, он очень важный. Но мы его обсуждали с точки зрения возможности вакцинирования, самой постановки вопроса о необходимости вакцинирования населения САР. Но не Красным Крестом, потому что к процессу вакцинирования он сам по себе отношения не имеет. Потому что наша вакцина пока еще не зарегистрирована в Сирии, наша вакцина пока еще не зарегистрирована ВОЗ. Иные, несмотря на массу негативных результатов применения этих вакцин, уже зарегистрированы, а наша вакцина пока нет.

Тем не менее надо дождаться этого. Если это будет делаться по линии Всемирной организации здравоохранения, которая сейчас активно продвигает идею вакцинирования тех стран, которые не могут себе позволить массовую закупку вакцин, это больше относится к компетенции ВОЗ. Если в какой-то степени она поручит это МККК — мы только за. Но этого может и не произойти. Может быть, нам удастся просто осуществить поставки нашей вакцины "Спутник V" в Сирию на той или иной основе.

— А вопрос о том, чтобы поставлять напрямую в Сирию наши вакцины, не обсуждался в Сочи?

— С Красным Крестом мы говорили, что российская сторона будет готова поставлять вакцину напрямую в Дамаск. Но это вопрос прежде всего регистрации сирийским Минздравом — вакцина должна быть зарегистрирована. А потом решение всех этих вопросов — платно, бесплатно. Потому что все-таки любой медицинский препарат, понятно, что стоит денег, и на это затрачиваются достаточно большие финансовые ресурсы.

— А на территориях, не контролируемых Дамаском, вакцина может поставляться через ВОЗ в рамках механизма COVAX, например?

— Мы считаем, что вакцинирование по большому счету должно проходить на законных основаниях. А это, конечно, через центральное правительство. Потому что никто ответственность за территории, которые неподконтрольны Сирии, нести не будет.

Здесь, если поставка идет через сирийское правительство, по линии зарегистрированной вакцины, то сирийское правительство и будет нести ответственность за это. Ответственность там придется брать на себя, допустим, Турции. Возьмет она на себя эту ответственность? Я сомневаюсь.

— Перед началом встречи в Сочи вы отметили, что Турция предлагает свою площадку для переговоров по содействию возвращению беженцев. Уже появилась какая-то договоренность, где и когда может произойти такая встреча?

— Пока такой договоренности нет, турецкая сторона оставила за собой право выступить с такой инициативой. Пока это в принципе были предварительные идеи. Такая возможность существует. Турецкая сторона пока взяла паузу, для того чтобы осмыслить возможность проведения представительной международной конференции с участием всех заинтересованных сторон и, соответственно, международного сообщества и под эгидой ООН. Но здесь вопрос сразу возникает в отношении того, что в Турцию не поедет, естественно, сирийская делегация, которая является основным реципиентом своих граждан. Поэтому сложности существуют. Вот, например, есть ливанская инициатива, они выступили за то, чтобы провести очередной раунд международной конференции после Дамаска в Бейруте, но у них пока для этого нет никаких возможностей, потому что у них межвластие — так и нет избранного премьер-министра страны. Поэтому все это откладывается, к сожалению, на более позднее время.

— Вы сказали, что мы готовы к работе с новой администрацией США по урегулированию в Сирии. Планируются ли в ближайшее время какие-то контакты с Вашингтоном по этой тематике?

— Вы знаете, нет. Я еще раз просто подчеркну, что, насколько мы понимаем, США пока хранят молчание. Это означает то, что они пока не определились со своей линией на сирийском направлении. Сколько им времени понадобится — не знаю: три, четыре недели. Сейчас уже середина февраля, инаугурация Байдена была 20 января, значит, прошел почти месяц, но пока еще каких-то сигналов из Вашингтона нет. Есть пока сигналы, что они будут готовы работать с нами, но конкретных предложений пока еще не поступало.

Беседовали Джамиля Рахимуллина, Лейла Тураянова