У Байдена все меньше шансов восстановить авторитет США — Foreign Affairs

Бывший президент Дональд Трамп многое сделал для подрыва авторитета США на мировой арене. Его администрация открыто ставила под сомнение ценность важных союзов, нарушала международные обязательства и выступала с громкими угрозами, которые зачастую заканчивались ничем. В течение последних четырех лет как друзья, так и враги США сомневались в готовности Вашингтона поддерживать свои отношения, защищать ценности и международные институты, в создании которых он сыграл не последнюю роль, пишет Даниэль Лаптон в статье, вышедшей 9 февраля в Foreign Affairs.

Читайте также: Project Syndicate: куда пойдет внешняя политика США при Байдене?

Президент Джо Байден пообещал восстановить репутацию Соединенных Штатов как решительной и надежной державы, но некоторые аналитики и ученые опасаются, что ущерб, нанесенный за последние четыре года, может носить долгосрочный характер. Так, гарвардский политолог Джозеф С. Най недавно отметил, что «нельзя с полной уверенностью ответить на вопрос — который еще нескоро сойдет с повестки дня — о том, могут ли союзники доверять США, чтобы они не произвели еще одного Трампа». И, конечно же, перед Байденом стоит непростая задача — сохранить напряженные отношения и вернуть доверие мира.

Но есть веские основания для оптимизма. Исследования Лаптона показывают, что каждый лидер заново формирует свою репутацию. Репутация тех или иных лидеров отличается от репутации их предшественников и государств, во главе которых они становятся, но сильно влияет на предполагаемый авторитет своих стран. Другими словами, новые лидеры не связаны репутационным наследием, которое они унаследовали. Они создают собственную репутацию, которая, в свою очередь, формирует доверие к их странам. Таким образом, у Байдена есть возможность восстановить доверие к США — но только если он будет действовать быстро и сможет избежать ошибок, которые часто допускают лидеры, пытаясь завоевать репутацию благодаря своей решимости.

Репутация посредством решимости

Политики интуитивно понимают, что репутация не мелочь. Но некоторые ученые скептически относятся к тому, что на основе прошлых шагов того или иного государства можно сделать вывод о его действиях при новом руководстве. По мнению этих скептиков, то, как государство действовало в прошлом, мало говорит о том, как оно будет действовать в будущем. Напротив, авторитет государства определяют стратегические интересы и его относительная мощь. С этой точки зрения попытки «восстановить» репутацию США после правления Трампа были бы глупой затеей.

Такой взгляд на репутационный аспект политики привлек большое внимание, особенно после того, как бывший президент Барак Обама провел «красную черту» в отношении применения химического оружия в Сирии, а затем, когда она была «пересечена», отказался действовать. Те, кто скептически относится к вопросам репутации, тогда утверждали, что президенту-демократу не следовало действовать лишь из озабоченности по поводу авторитета США, поскольку репутация не формируется действиями того или иного государства.

Однако во множестве академических исследований было показано, что прошлые действия — и репутация, которую государства приобрели благодаря им, — на самом деле влияют на доверие к ним со стороны других стран. Исследования неоднократно демонстрировали, что государства, не ставшие отвечать на международные угрозы, с большей вероятностью станут целями будущей агрессии, и что угрозы государств, которые сформировали о себе невысокое в плане честности и готовности идти на решительные действия мнение, часто звучат неубедительно. Государства также приобретают репутацию надежных или ненадежных партнеров по союзу, что, в свою очередь, влияет на их способность создавать новые союзы.

Как показали исследования политолога, репутация, особенно в плане готовности идти на решительные действия, помогает не только государствам, но и отдельным лидерам добиваться благоприятных внешнеполитических результатов. Основываясь на обширном анализе советских и американских архивных документов 1950-х и 1960-х годов и результатах опросов, Лаптон может утверждать, что лидеры, которые воспринимаются как решительные, могут выступать с более серьезными угрозами, добиваться больших уступок и более эффективно достигать других внешнеполитических целей, чем лидеры, которые воспринимаются как нерешительные. Эти лидеры создают себе собственную репутацию, отличную от репутации своих предшественников и своих стран, на основе своих действий и внешнеполитической риторики. Эта личная репутация, в свою очередь, формирует более широкое представление о национальном авторитете.

В своих исследованиях Лаптон также установил, что после вступления в должность у политиков есть небольшой промежуток времени, в течение которого они могут сформировать себе репутацию. Новые лидеры могут полагать, что у них есть время, чтобы исправить изъяны своей внешней политики. Но ранние ошибки и даже отсутствие ясности по важным вопросам внешней политики могут стоить им доверия в глазах других мировых лидеров. Для примера можно взять одну из первых внешнеполитических проблем президента Джона Ф. Кеннеди. В июне 1961 года советский лидер Никита Хрущев пригрозил подписать сепаратный мирный договор с Восточной Германией и перекрыть Западу доступ к Берлину, если Запад официально не признает существование двух отдельных немецких государств.

По ходу предвыборной кампании Кеннеди энергично говорил о необходимости защищать интересы США в Западной Германии и Берлине, но, заняв свой пост, он колебался между воинственным отношением к Москве и попытками примирения. В результате Хрущев пришел к выводу, что Кеннеди не знает, как достичь целей США в Берлине, и не желает нести необходимые затраты. Как позже писал советский дипломат Аркадий Шевченко, Хрущев считал Кеннеди «слабовольным» и нерешительным. Хрущев не считал убедительными угрозы и обещания Кеннеди в отношении Берлина, а затем и Кубы.

Неспособность Кеннеди завоевать репутацию решительного человека в начале своего правления резко контрастирует с опытом его предшественника. Президент Дуайт Эйзенхауэр предпринимал сознательные шаги, чтобы завоевать репутацию человека, который решительно действует в отношениях с Советами. С первых дней своего президентства он делал четкие и взвешенные заявления о своих внешнеполитических целях и о том, какие результаты он хотел и не хотел принимать.

Затем он подкрепил эти заявления прямыми и последовательными действиями — например, заняв жесткую позицию на переговорах с Советским Союзом, в которых четко говорилось, что он не будет отказываться от взятых на себя обязательств в Берлине. В результате Эйзенхауэр приобрел репутацию решительного человека, которая позволила ему вести конструктивную дипломатию с Советским Союзом и даже удерживать Хрущева от реализации ранее сделанной угрозы подписать сепаратный мирный договор с Восточной Германией в 1958 году.

Взятые вместе, примеры Кеннеди и Эйзенхауэра иллюстрируют еще один вывод исследования Лаптона: репутация, сформированная в начале президентского срока, «приклеивается» прочно, и ее трудно поколебать. Лидеры, не сумевшие реализовать свои первые внешнеполитические угрозы и обещания, будут бороться за проявление решимости до конца своего пребывания в должности.

Ясность, последовательность и надежность

У Байдена есть небольшой промежуток времени, в течение которого он может заработать себе репутацию решительного человека, способного восстановить доверие к США после хаоса четырех лет правления Трампа. Он должен будет четко изложить свои политические цели по важным международным вопросам, а затем последовательно работать над их продвижением. Кроме того, ему нужно будет избегать ранних ошибок и понимать, что другие мировые лидеры сурово судят новых президентов и о многом они нескоро забывают.

Байден вступил в должность президента в особенно опасное время. Ему необходимо ответить не только на вызов пандемии, но и решить проблему продолжающейся напряженности в отношениях с Россией, Ираном и Северной Кореей и многими другими. Для того чтобы позиция США по этим направлениям была убедительной, необходимы ясность, последовательность и конкретность. Байден зафиксировал позиции в некоторых из этих областей политики, но в других его цели расплывчаты или его стратегии по их достижению определены нечетко.

Например, он не прояснил, как его администрация собирается отвечать на усиление ядерного потенциала Северной Кореи или как этот потенциал скажется на дипломатических отношениях Вашингтона с союзниками в регионе. Пхеньян мог бы посчитать целесообразным пойти на ряд провокаций в первые дни правления Байдена, возобновив испытания ядерного оружия или вновь начав выступать с крайне вызывающими заявлениями. Тем не менее администрация Байдена так и не дала понять, каким будет ее ответ на эти шаги. В частности, об этом очевидным образом не было сказано в посвященной вопросам внешней политики речи Байдена, с которой он выступил 4 февраля.

У лидеров может возникнуть соблазн сделать ряд громких угроз и дать обещания там, где они не могут выступить с конкретными политическими предложениями. Однако их ждут большие проблемы, если они дадут слишком громкие обещания или не смогут подкрепить свою риторику конкретными делами. Бряцанием оружия лидеры также могут загнать себя в угол, поскольку им не останется ничего, кроме как следовать жестким курсом там, где они этого делать, возможно, не хотят или не могут.

Трампу явно не удалось усвоить этот урок, и Байдену, который склонен импровизировать во время выступлений и других публичных замечаний, было бы разумно присмотреться к его примеру. Репутация решительного и авторитетного лидера создается благодаря четкому определению политической позиции и последующим прямым и последовательным действиям. То, что сделает Байден для выполнения своих обещаний, определит не только его репутацию президента, но и будут ли впредь доверять США.