Враг – тот, кто умножает ненависть
Возможно, вам кажется, что вы видите здесь людей с прямо противоположными позициями. Одни призывают убивать силовиков, другие – протестующих. «На столбах по Невскому вешать этих космонавтов», – пишет пользователь Facebook Елена К. «Каждый космонавт – моральный садист и урод», – считает пользователь Оксана Ч.
«Я добрый человек, но, когда вижу митингующими сытых намакияженных и с увеличенными грудями девок, мне хочется дать омоновцу автомат», – вот, например, цитата пользователя по имени Ирина Л. Это я уж не говорю о количестве «добрых» пожеланий Семену Слепакову, который написал стихотворение, высмеивающее либералов – и немедленно получил тысячи пожеланий мучительно умереть. И заодно блокировку аккаунта.
На самом деле, все это люди, которые находятся по одну сторону баррикад. Баррикады сейчас проходят не по линии политических предпочтений. Линия разделения – это не дихотомия «Путин или Навальный». Это, честно говоря, вообще не дихотомия. Дихотомия другая. Готов ты или нет убивать за свои политические предпочтения.
Эти женщины, которые пишут в интернете глупые и злые слова, конечно, на самом деле не готовы никого убить. Они просто призывают. Требуют. Чтобы кто-нибудь, более решительный, чем они, взялся за оружие и поставил точку невозврата. Вряд ли, впрочем, они сами понимают, что творят.
Тем не менее, они это творят. Произнесенный призыв к убийству – это, в общем, не просто слова. Это действие. Разумеется, несравнимое с реальным убийством, но все же действие. Не побоюсь даже сказать – действие насилия. И вот по одну сторону стоят те, для кого насилие нормально, а по другую – те, для кого нет. Вот и все, очень простая политическая ситуация, нисколько не сложная.
Мне отвратителен Навальный и неприятны его сторонники, так уж вышло, что я не люблю и подлость, и глупость. Однако, бесспорно, случаи насилия против них должны быть расследованы. Точно так же должны быть расследованы случаи насилия против силовиков, и наказаны те, кто нападал на них.
А вот эти слова – они лежат, в общем, не в правовом поле. На грани правового поля, скажем так. Но в любом случае, я считаю, что за слова никто не должен нести уголовного наказания. Но есть, помимо Уголовного кодекса, звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас – и вот этот нравственный закон серьезно накажет тех, кто считает для себя возможным насилие.
Журналистка Юлия Витязева, смешно (на самом деле, нет) пошутившая «Тяньаньмэнь требуют наши сердца» и коллективный Долгополов, желающий смерти Слепакову в Твиттере, стоят по одну сторону нравственного закона. Нормальные люди, которые не желают никому смерти, – по другую.
Как только вы говорите: «Танками вас всех раскатать», вы автоматически оказываетесь по ту сторону нравственного закона, где Витязева и коллективный Долгополов. Нам не нужны танки на Красной площади, как были танки на площади Тяньаньмэнь. Нам нужно цивилизованное разрешение конфликта. Невозможное, если мы будем врагами друг для друга.
Враг – не тот, кто не разделяет вашу политическую позицию. Враг – человек, призывающий к увеличению ненависти в то время, как нерв общества и без того накален. Общественный конфликт решается дискуссией. Дискуссия невозможна, пока значительная доля участников конфликта мыслит исключительно эмоциями, выключив голову. Подогрев ненависти способствует тому, что головы будут выключаться дальше и дальше, а, следовательно, вместо какого-то конструктивного решения будет только увеличиваться раскол.
Добавлю еще одно: не с христианской, но с прагматичной точки зрения. Митингуют сейчас русские люди. Силовики – тоже русские люди. Среди них происходят столкновения. Повторюсь, это довольно печальная ситуация, хотя, скорее всего, практически неизбежная: накал эмоций довольно высокий. Зафиксированы случаи насилия с обеих сторон, они нуждаются в расследовании. Но кровь пока не пролилась – и, дай Бог, не прольется. Тот, кто желает русским людям смерти, – априорный враг.
Люди – самое дорогое, что есть у России. Мы не можем себе позволить разбрасываться нашими людьми. Русская кровь лилась в Сирии и на Донбассе. Она не должна пролиться в Москве. Нравственный закон разделяет тех, для кого допустима русская кровь в Москве и тех, для кого это недопустимо.