The National Interest (США): как Украина подрывает верховенство закона под видом его защиты
За год с момента его избрания до недавних местных выборов рейтинг президента Украины Владимира Зеленского упал с 73% до нового антирекорда. Хотя предстоит еще несколько вторых туров, уже ясно, что партия президента «Слуга народа» потерпела разгромное поражение, не выиграв ни одного поста мэра и не получив большинства ни в одном региональном парламенте или городском совете.
Столь стремительная утрата избирательского доверия отчасти объясняется профессиональной некомпетентностью и невыполнением предвыборных обещаний, но еще сильнее — тем, что Зеленский предал свой основной электорат на преимущественно русскоязычном Востоке и Юге. Если его предшественник Петр Порошенко придерживался сверхнационалистической повестки, провозгласив: «Порошенко или Путин», то Зеленский своим успехам обязан главным образом тем, что баллотировался как своего рода анти-Порошенко. Украинцы устали от попыток предыдущего президента расколоть нацию в соответствии с его предвыборным лозунгом — «Армия, язык, вера» — и Порошенко потерпел сокрушительное поражение во всех регионах страны, кроме Львова.
Теперь Зеленский, судя по всему, придумал, как вернуться в центр внимания: объявить Конституционный суд Украины угрозой национальной безопасности. «За считанные часы, — заявил президент в парламенте, — судьи Конституционного суда поставили страну на грань катастрофы. Либо ее втянут в кровавый хаос, либо государство как система прозрачных правил и соглашений перестанет существовать».
Что же такого ужасного сделал Конституционный суд — высшая инстанция страны в конституционных вопросах? Отменил восемнадцать статей закона «О противодействии коррупции», серьезно ограничив сферу компетенции запущенного с большой помпой в 2015 году Национального антикоррупционного бюро Украины (НАБУ). Это важно, поскольку НАБУ — стержневой элемент всей антикоррупционной архитектуры, выстроенной и внедренной под давлением Запада. Наряду с полудюжиной других ведомств (Национальное агентство по вопросам предотвращения коррупции, Специализированная антикоррупционная прокуратура, Государственное бюро расследований, Высший антикоррупционный суд, Агентство по поиску и управлению активами, Бюро финансовых расследований) оно обеспечивает взаимоусиливающую прокурорскую, следственную и уголовную поддержку за пределами устоявшихся правовых структур Украины. Система специально разрабатывалась с тем, чтобы расследования не увязли в украинском правосудии, которое, по мнению западных правительств, безнадежно погрязло в коррупции.
И все же, несмотря на минимум семь миллиардов гривен, потраченных за последние пять лет (а это более четверти миллиарда долларов), ни один высокопоставленный чиновник так и не был привлечен к ответственности. В ответ ряд украинских аналитиков заключили, что подлинная цель этих учреждений — шантажировать попавших под следствие чиновников, и вместо суда заставлять их действовать и голосовать в угоду правительству.
По словам же Зеленского, угроза западным реформам столь серьезна, что необходимо сменить всех судей Конституционного суда Украины, а его недавнее решение отменить. Пока что неясно, ограничится ли президент заменой нынешних судей или, как предлагают некоторые, попытается пересмотреть и урезать полномочия Конституционного суда. Хотя ничто из этого по украинской конституции незаконно, президент считает, что спасение программы реформ от судебного произвола дает ему высший мандат.
При этом многое говорит о том, что кризис надуман. Во-первых, что нынешний глава НАБУ Артем Сытник назначен с нарушением конституции, суд постановил еще в августе, но тогда это решение попросту проигнорировали. Так зачем же президенту понадобилось разжигать кризис именно сейчас?
Как предполагают критики, тем самым он пытается сплотить свою партию после поражения на выборах, намечая ей двух новых врагов — пророссийскую «Оппозиционную платформу — За жизнь» во главе с Виктором Медведчуком и прозападную «Европейскую солидарность» во главе с бывшим президентом Порошенко. Первая вновь превратилась в господствующую политическую силу на востоке и юге Украины, а вторая вдохнула новую политическую жизнь в Порошенко благодаря успехам в западных и центральных регионах.
Своими нападками на суд, у которого почти нет политических союзников, Зеленский создает впечатление, что борется с коррупцией и российскими происками одновременно. Так, в своем обращению к Западу за поддержкой, опубликованном в «Файненшл таймс» (The Financial Times), он обвинил в решениях суда Медведчука, потому что знает, что разыгрывание антироссийской карты Западу по вкусу. Внутри же Украины лидер парламентской фракции Зеленского обвинил в создании нынешней системы Порошенко, не упомянув при этом Медведчука ни разу! Что ж, ловкий трюк, если выгорит.
Реакция Запада разделилась из-за конфликта интересов на Украине. С одной стороны, главы ключевых западных правовых институтов — например, Европейской комиссии за демократию через право (Венецианская комиссия) и Группы государств против коррупции (ГРЕКО) — недвусмысленно назвали прекращение полномочий судей «незаконным и вопиющим нарушением конституции и основополагающего принципа разделения властей». «Нарушение конституции, пусть и по уважительной причине, никак не способствует культуре конституционализма и соблюдению верховенства закона, которых требует борьба с коррупцией», — отметили они.
С другой стороны, глава президентской фракции в парламенте Давид Арахамия заявил, что Европейский парламент и послы «Большой семерки» с роспуском Конституционного суда полностью согласны. Нетрудно понять, почему. Нынешняя система взаимосвязанных антикоррупционных механизмов была создана под их влиянием как важный механизм иностранного контроля за политическими решениями украинских политиков. Затратив немало времени и усилий на продвижение своих реформ на Украине, Запад не намерен лишаться этого рычага. Следовательно, в этом конфликте на карту поставлено не только разделение властей — принцип, определяющий современную демократию — но и украинский суверенитет.
Некоторые западные правительства, похоже, убеждены, что сохранять жесткий контроль над украинскими реформами им на руку, дабы гарантировать, что страна впредь никогда больше не сблизится с Россией. Но такая целеустремленность чревата впечатлением, что иностранным интересам она служит больше, чем украинским.
В своем эссе «Ложь в политике» Ханна Арендт (Hannah Arendt) серьезнейшей ошибкой Америки в войне во Вьетнаме назвала преследование своей цели любой ценой. Это привело к политике без каких-либо ограничений, «которые не дают развернуться сущему вымыслу». В итоге, считает она, политики настолько увлеклись своими идеологическими замыслами, что позабыли о победе в войне. «Как их вообще могло интересовать нечто прозаическое как победа, — рассуждает она, — если они поддержали войну не ради территориальной или экономической выгоды и меньше всего для того, чтобы помочь другу или выполнить обязательство, и даже не ради реальной, отличной от картинки власти?»
Между ее тогдашней критикой и нынешней политикой Запада на Украине немало общего, и над этим стоит задуматься. От слепой лести, которой осыпают избранных фаворитов (вице-президент Джонсон назвал Нго Динь Зьема «Черчиллем Азии», а Джо Байден Порошенко — «отцом-основателем современной Украины») до молчаливого потворства попыткам разрушить верховенство закона, лишь бы это делалось во имя европейской интеграции.
Стоит задуматься, а какова конечная цель реформ, которые западные правительства продвигают на Украине и в других странах. Чьим интересам они служат на самом деле? И самое главное, считают ли жители этих стран, что эти реформы им выгодны и заслуживают ли они поддержки? Ужасающие рейтинги доверия к государственным учреждениям на Украине свидетельствуют об обратом. Уничтожение Конституционного суда, который вопреки намекам Зеленского в «Файненшл таймс» на самом деле пользовался гораздо большим доверием, чем любое из новоиспеченных антикоррупционных ведомств, может лишь усилить недоверие украинцев и к своему правительству, и к Западу.
Реформы можно считать благоприятными, лишь когда они придерживаются основополагающего принципа демократии — уважения воли народа. Но слишком часто создается впечатление, что волю народа реформы подменяют волей реформаторов, а точнее, волей иностранных чиновников, дергающих за финансовые ниточки. Украинцы вынуждены согласиться, ведь в противном случае, как откровенно признался Зеленский: «У нас не будет денег. У нас не будет поддержки. У нас будут отменены уже наработанные проекты, и Мировой банк и так далее, то, что говорил министр финансов. У нас может быть большая дыра в бюджете».
Давайте не будем притворяться, будто это имеет хоть какое-то отношение к демократии. Как только правовую систему обуздают в поддержку «реформ», президент Украины Владимир Зеленский либо его преемник смогут подавлять политическую оппозицию и усмирять надоедливую критику в СМИ. Эти законы уже действуют. Единственное, чего не хватает — это увязать их с национальной безопасностью, заявив, как недавно глава Совета национальной безопасности и обороны, что «за этим стоит агрессор». На это Марина Ставнийчук, представитель бывшего президента Виктора Ющенко в Конституционном суде, поинтересовалась: после роспуска суда и делегитимации государства, за что останется бороться?
Следовательно, в интересах как Запада, так и Украины дать украинской политике развиваться так, как она считает нужным, полагаясь на собственные механизмы сдержек и противовесов, а не на те, которые навязывает ей Запад. Как мы уже не раз видели, недоверие Запада к институтам других стран приводит к тому, что эти страны рано или поздно от него отворачиваются, чтобы их вернуть.
Николай Петро — профессор политологии Университета Род-Айленда. Стипендиат программы Фулбрайта на Украине с 2013 по 2014 год и редактор книги «Украина в кризисе»