Эдисон Денисов и Пабло Пикассо на сцене театра им. Н. И. Сац

Нынешняя постановка этой оперы Э. Денисова стала ещё одним шагом в длинной и продолжительной последовательности событий, начиная с того момента, как в 1986 году в доме творчества композиторов в Сортавале Эдисон Васильевич Денисов написал эту оперу по пьесе Пабло Пикассо. Впрочем, отсчёт можно начать и с 1948 года, когда пьеса Пикассо была опубликована издательством "Галлимар". Неординарную идею написать оперу на этот сюрреалистический текст Э. Денисову подарил Г. Рождественский. Следующей существенной точкой этого сюжета может считаться тот факт, что Э. Денисов в 1989 году подарил клавир этой оперы маэстро Валерию Платонову после премьеры в Перми другой его оперы, "Пены дней" по роману Б. Виана, написанному, кстати говоря, примерно в то же время, что и пьеса Пикассо. Поставить "Четырёх девушек" на оперной сцене долгие годы не получалось по самым разным причинам – и историческим, и культурологическим, и, в конце концов, просто в силу чрезвычайной сложности вокального материала. И вот, наконец… Надо заметить, что настоящий художник показывает самые нетривиальные результаты в тех случаях, когда жизнь его припирает к стенке. Это и случилось с театром им. Сац, когда капитальная реконструкция театра, оставшегося в результате на долгое время без своей главной сцены, заставила искать новые творческие формы. Тогда и родился проект "Re-конструкция", который позволил исполнить те произведения, которые в других условиях и обстоятельствах имели бы крайне малые шансы на постановку. Тогда и исполнилась мечта Валерия Платонова – опера "Четыре девушки" была поставлена в октябре 2022 года в концертной версии с некоторыми элементами сценографии. По крайней мере именно так как позиционировал свою работу режиссёр-постановщик оперы Георгий Исаакян. Прошло два года. Стало понятно, что такой спектакль было бы обидно оставить в истории театра как частный случай, как эксперимент. И теперь опера "Четыре девушки" состоялась в качестве полноценного репертуарного спектакля на малой сцене театра. И как безусловный предмет гордости была показана публике в рамках теперь уже Девятого фестиваля музыкальных театров "Видеть музыку". И здесь начинается самое интересное. Ведь пьеса Пикассо – это в значительной степени литературный эксперимент, это текст значительно более абстрактный по своему смыслу и лексической идее, чем любая пьеса Ионеско или Беккета. А оперная драматургия при всей глубочайшей абсурдности большей части либретто, всё же предполагает какое-то действие. По крайней мере, даже в "Волшебной флейте" или "Тристане и Изольде" можно попытаться найти какой-то элемент здравого смысла. Здесь эта идея демонстративно отсутствует. Поэтому перед режиссёром спектакля Марией Фомичёвой стояла задача не то чтобы невыполнимая, но, скажем, вызывающая. По крайней мере, текст Пикассо ей в этом не очень помогал. Решение она нашла во "вневременном" и надмировом духе текста Пикассо и музыки Денисова – в качестве пространства-времени были выбраны отсылки к античному восприятию пантеизма, а в качестве драматургически образующей линии – весь цикл человеческой жизни от появления в этом достаточно абстрактном мифологизированном мире до ухода из него. И даже эта линия была прорисована максимально условно. Весь путь взросления девочек, превращение их во взрослых женщин, появление детей, уход их из жизни этих четырёх девушек, их седины и их истаивание вместе с музыкой в последней реплике в опере "… и остаются одни глаза" – это всё было воплощено в той степени символизма, которая граничит, с одной стороны, со знакомыми каждому человеку реалиями жизни. А с другой – в каждой детали постановки говоря о том, что это всё не реальность, а её воплощение через философскую конструкцию. Концепция спектакля фактически явилась воплощением известного рассказа о детстве Будды, когда он находился под заботливым присмотром слуг и нянек, и вдруг горько расплакался. Когда его спросили что случилось, он ответил, что видит всех этих красивых девушек одномоментно во всём их жизненном пути – и их жизнь, и их старость, и смерть. И эта концепция абсолютно органично слилась с музыкальным и лексическим языком оперы Денисова, с её потусторонностью, с её холодным, почти абстрактно-холодным сочетанием звучания вибрафона, арфы, флейты и даже гобоя, тембр которого в этом контексте стал космически отстранённым. Получился спектакль-миф, и эту атмосферу дополнили артисты балета в виде мифических животных и "иных", астральных воплощений четырёх девушек (хореографы-постановщики Кирилл Симонов и Михаил Галеев). Эту "астральную" сторону существования подкрепляет хор (хормейстер Вера Давыдова), фактически поднимая происходящее на ещё более высокий уровень символизма. Э. Денисов использует в опере хор трижды – во второй, четвёртой и шестой картине. Но если первые два раза хор невидим, он поёт с балкона, находящегося на самом верху объёмного зала, то когда хор в финале выходит в сценическое пространство, то его появление в концертных костюмах среди вневременного абстрактно-античного бытия производит неожиданно шокирующее впечатление, и это вдруг, именно вдруг, напоминает о существовании иного мира, который в этот момент кажется значительно менее реальным и более противоестественным, чем тот, к которому мы уже привыкли за чуть менее чем полтора часа оперного действа. И, конечно же, совершенно безумное восхищение вызывают исполнительницы, солистки в этой опере – в спектакле, который я видел, это были Альбина Файрузова, Алина Виленкина, Екатерина Ковалёва и Мария Чудовская. Тут даже трудно сказать, что вызвало большее впечатление – квартетные фрагменты или сложнейшие ансамблевые сцены, в которых фразы филигранно переходили одна в другую, где текст, который исполнялся по-французски, становился не просто текстом, а артикуляционным элементом самой партитуры. И хотелось бы сказать ещё об одном элементе спектакля, на который не обратили внимания, да и не должны были обратить внимание, подавляющее большинство зрителей. Это монитор, который висел над зрителями, который транслировал для солисток жест дирижёра – ведь они в течение всего спектакля обращены лицом к залу, а оркестр находится фактически за сценическим пространством, и дирижёр стоит, как это обычно и бывает, спиной к залу. Он не видит солисток, а они видят его жест в этом самом мониторе – и это фантастическое взаимодействие, которое можно смело назвать чудом. И со стороны солисток, исполняющих невероятно сложное – и интонационно, и ритмически, и ансамблево сложное произведение. И со стороны маэстро Валерия Платонова, которому удалось создать единое музыкальное пространство с помощью оркестра, хора и солисток. Постановка "Четырёх девушек" Эдисона Денисова – это очередной выход Детского академического музыкального театра им. Н. И. Сац за пределы обыденного, это ещё одна победа театра. Это то, ради чего, собственно, мы все, люди театра и искусства, и существуем.