Зачем калининградцы приносят в театр посуду: режиссёр — о том, как обычные вещи становятся реквизитом
Театр, как известно, начинается с вешалки. Но иногда — ещё и с музыкальных пластинок, советских хрустальных сервизов и надувных топоров. Чем реквизит отличается от бутафории и какими вещами горожане готовы делиться с постановщиками, «Клопс» узнал у режиссёров калининградской драмы.
Настоящие снегопады
Всё материальное, что зритель видит из зала — это сценография. Создать художественный образ спектакля помогают декорации, костюмы, бутафория и реквизит, освещение и постановочная техника. За всё это помимо режиссёра и актёров отвечает целая команда из театральных цехов: столяры, слесари, закройщики...
Создавать иллюзии постановщикам помогает бутафория — реалистичные муляжи. В театре у этого термина нет негативного оттенка: будет ли в спектакле использоваться «обманка», зависит от художественного замысла. Порой настоящие и бутафорские предметы органично соседствуют на сцене. Например, такой приём использует художник Анастасия Бугаева для спектакля «Старший сын»16+, который ставит в калининградской драме режиссёр Евгений Маленчев по пьесе Александра Вампилова.
«Там есть квартира главного героя, и она реалистична — это его жизнь, его настоящий, предметный, осязаемый мир. А то, что находится за пределами дома, уже не так конкретно. Поэтому там допустима бутафория: снег, фонарный столб, водосток. Ближе к премьере подумаем, делать снег максимально похожим на настоящий или нет», — рассказывает Маленчев.
Иногда и старые декорации могут ещё раз попасть на сцену, уже в новой роли — в театре это называется изготовлением «из подбора». Конечно, вещи возвращаются не в том же виде: их обновляют, перешивают, перекрашивают. А из редких материалов иногда вовсе делают что-то новое — и догадаться, что вещь переживает второе рождение, из зала невозможно.
Режиссёр шутит, что театральные склады в разных городах имеют уникальные характеры и одну общую особенность: они везде переполнены. Однако там удивительным образом всегда находится место для закончивших свою репертуарную жизнь костюмов и декораций.
Море и ветер
Разработка сценографии — многоэтапный процесс. Сначала художники создают проект, потом представляют его техническому совету театра, который решает, как всё это воплотить и сколько будет стоить задумка.
В тандеме с художником работают технические специалисты театра, и задача всех — находить лучшие решения для воплощения художественного замысла», — комментирует Маленчев.
В каждом регионе — свои особенности, и Калининград не исключение. Здесь работа по «техническому обслуживанию» театра проходит немного не так, как в «большой России». Вещи, которые просто достать в других городах, приходится заказывать сильно заранее и подолгу ждать. А что-то, напротив, находится с удивительной лёгкостью.
«Когда мы делали спектакль «Гроза»12+, нам нужно было несколько вентиляторов — от 10 до 15 штук, не промышленные масштабы. Коллеги объездили все магазины, чтобы эти вентиляторы найти в нужном количестве», — вспоминает Маленчев.
Предугадать, как в этот раз пойдут дела с поиском реквизита, невозможно. Часто процесс усложняет непростая логистика.
«Я могу спросить, когда приедет предмет, который мы заказали для спектакля. И услышать в ответ: ну, примерно тогда-то. Сначала это было странно: что значит «примерно»? Как же тогда планировать? А потом коллеги мне объяснили: точно никто не ответит, потому что паром не поезд, в море всякое может произойти», — делится режиссёр.
Три топора Родиона Раскольникова
Для подготовки некоторых объектов приходится обращаться к сторонним мастерам, которые занимаются созданием специфического реквизита.
Одна из таких редких специальностей — человек, который занимается изготовлением надувных фигур. В театре его называют «инженер по мягким оболочкам». Обычно это крупные предметы вроде диванов или кресел. Калининградская драма пошла дальше — специалисту заказали топор для Родиона Раскольникова из «Преступления и наказания»12+.
«Мы спросили в трёх московских мастерских, и только одна согласилась взять такой заказ. Потому что это маленькая форма, обычно они такого не делают. Предмет уникальный, сделан по особому эскизу... Если с ним что-то случится, новый придётся ждать несколько месяцев. Поэтому у нас таких топоров на всякий случай лежит два или три», — рассказывает Филипп Гуревич, режиссёр постановки.
Пару лет назад драмтеатр искал мастера, способного создать на сцене грозу для одноимённой пьесы Александра Островского. Помощь пришла от специалистов по неоновым вывескам. «Мы часто говорим, что в театре есть не только привычные профессии — актёры, режиссёры, художники, — но и огромное количество невероятно интересных, необходимых и не менее творческих специальностей», — объясняет Маленчев.
«Евгений, вам посылка!»
Иногда сами зрители принимают участие в создании спектакля — например, для «Старшего сына» театр предложил калининградцам поделиться старыми сервизами, нотными сборниками и грампластинками. Горожане откликнулись охотно — теперь стол в кабинете режиссёра заставлен посудой и раритетными пластинками, и ещё несколько коробок ждут распаковки.
Теперь очень часто, когда я прихожу в театр на репетицию, мне говорят: «Евгений, вам посылка!» И я очень благодарен, что человек нашёл время, не поленился, взял эти вещи, упаковал, принёс, оставил, написал сообщение. Вау!» — улыбается режиссёр.
Писем от калининградцев, которые решили поделиться частичкой своей жизни, набралась уже целая папка. Режиссёр уточняет, что недостающий реквизит всегда можно заказать бутафорам или купить, но в «Старшем сыне» лучшее художественное решение — внести в спектакль то, что когда-то было «частью чьей-то жизни». Это роднит зрителей и героев на сцене, добавляет новые смыслы. По словам постановщика, предметы, попавшие в театр по случайности, перекликаются с сюжетом Вампилова — про человека, который почти так же случайно стал частью чужой семьи.
Другой герой называет себя старым диваном, который давно мечтают вынести. И в этом смысле, говоря метафорически, мы готовы этот диван забрать», — рассказывает Маленчев.
На вещи с биографией с трепетом реагируют и сами актёры. Однажды звездой репетиции стали бокалы для шампанского, возрастом превосходящие некоторых артистов. Одни удивились прекрасно сохранившемуся раритету, другие затосковали по своей юности. «Когда берёшь в руки вещь, за которой целая жизнь, всё работает совсем иначе», — объясняет Маленчев.
«Старшего сына» в Калининграде ставили ещё в советские времена. «В наследство» Евгению Маленчеву досталась старая афиша, кусок изображённого на ней кларнета, служивший раньше калининградскому симфоническому оркестру, парадный хрусталь — и большая ответственность.
Труппа калининградского драмтеатра пополнилась тремя молодыми актёрами.
