Андрей Максимов - о постановке Безрукова "Капитанской дочки" в Губернском театре
Я знаю, что есть люди, читающие театральные рецензии с одной целью: узнать - хорош или плох спектакль, рекомендуют на него идти или нет. Для таких, спешащих, сообщаю: Сергей Безруков поставил на сцене руководимого им Губернского театра очень хороший спектакль "Капитанская дочка" по знаменитой повести Пушкина. Идти стоит. Мы знаем массу инсценировок этой повести. Безруков придумал абсолютно свой взгляд, как будто бы захотел поставить точку в истории инсценировок.
Это - повторю - сообщение для бегущих читателей-зрителей. С остальными, менее суетливыми, поговорим.
Задача любого театрального действа какова? Для начала: чтобы было интересно смотреть. Интересно? Продолжаем разговор. Скучно? Никакие режиссерские изыски не помогут. И тут, конечно, засада: "Капитанская дочка" - произведение, сюжет которого известен всем. Как быть?
Безруков придумал - как. Он поставил спектакль-расследование. Знаменитый театральный принцип "действие происходит здесь и сейчас" весьма смело отставлен в сторону. Все события повести вспоминаются героями и ... шутами (актерами). Интересная история! В ней есть некоторая отстраненность: ведь говоря о прошлом, мы, волей-неволей, анализируем то, что было. Расследование - это всегда размышление.
Анна Матисон написала замечательную и... таинственную инсценировку. В чем таинственность? А в том, что, с одной стороны, в пьесе расставлены иные, непривычные акценты. Мы все знаем, что "Капитанская дочка" - история любви на фоне русского бунта бессмысленного и беспощадного. Гринев - Швабрин - Маша - это, наверное, едва ли не первый любовный треугольник, про который узнают молодые люди в школе.
На треугольник этот в спектакле лишь намек. Но есть и другая сторона: при всем при этом получился очень пушкинский спектакль. Может быть, это результат того, что авторский текст, который, как правило, в иных театральных переложениях исчезает - тут оставлен. А может, это происходит потому, что рождается ощущение: здесь ничего не придумывали, не дописывали за классика, просто как бы повернули его текст чуть другой стороной. Да - другой стороной, но ведь - пушкинский же текст.
Хорошо. Нет акцента на любовном треугольнике. Пусть. А на что тогда сделан акцент?
Не будем торопиться с ответом. Скажем, для начала, про удивительную сценографию Максима Обрезкова. Обрезков - конечно, замечательный сценограф, который не занимается украшательством спектакля своими декорациями, но создает мир для героев. Помост, который венчается виселицей. Вот мир русского бунта. Вот мир, в котором любовь должна чувствовать себя очень неуютно. Вот мир, в котором люди вынуждены жить: жесткий, жестокий, недобрый.
Здесь ничего не придумывали, не дописывали за классика, просто как бы повернули его текст чуть другой стороной
И вот над этим миром парит бумажный змей, становящийся едва ли не главной метафорой спектакля. Полет детства, который был у всех этих людей - и у бунтовщиков, и у солдат, и у генерала, и даже у императрицы Екатерины II. Прекрасный полет детства, который закончился тяжелой и даже страшной жизнью. Почему?
Мы ли отвечаем за свою жизнь или есть судьба, которая ведет нас свободно? Что такое покаяние и возможно ли оно? Почему за любовь непременно необходимо биться, а иначе она не воплощается? И что такое вообще воплощение любви? Вот - акценты. Это про Пугачева и пугачевщину? Или это - про нас? Или это вообще про людей - вне времен и стран?
Дмитрий Карташов блестяще играет Емельяна Пугачева. Это как раз та роль, про которую говорят: роль-событие. Да, он жесток. Он зол. Все так. Но Карташов играет человека мучающегося, если угодно - страдающего. И мы вдруг понимаем, что он... многому научил Петра Гринева. Пугачев - учитель, а не только изверг. Карташов играет сложного, неоднозначного человека. Это человек, в котором надо разбираться. Никто из нас не возглавлял крестьянские бунты, и тем не менее в характере Пугачева каждый зритель, при желании, увидит много собственного. Разве мы никогда не грешили, а потом не знали, как покаяться? Разве мы никогда не ставили себе на службу обстоятельства, не до конца понимая, к чему это может привести? Разве, наконец, мы никогда не думали: насколько свободны от собственной судьбы?
На роли Гринева и Маши Безруков взял очень молодых артистов, студентов: Олега Савостюка и Александру Лукьянову. И юные артисты с блеском справились со своими задачами. Поразительно, когда такие молодые люди так точно играют столь серьезные трагические роли.
Как-то так написана инсценировка и поставлен спектакль, что мы понимаем: эти молодые люди не просто проживают тяжелейшие события, но впитывают окружающую жизнь. Для них любое существование, любое общение - в том числе и с Пугачевым - это урок. Они люди не просто страстные, но - думающие. А мы? Все больше плачемся? Или выводы делаем?
Это про Пугачева и пугачевщину? Или это про нас? Или это вообще про людей - вне времен и стран?
Спектакль густо населен. У кого-то роль больше, у кого-то - пара реплик. Но видно, что труппа Губернского театра сильная. Очевидных провалов нет. Перечислить всех актеров - невозможно, кого-то не назвать - обидеть. Так что поверьте на слово: на сцене лепятся характеры, люди, судьбы...
И еще раз: характеры, люди, судьбы... Вот про что сделал спектакль Сергей Безруков, продемонстрировав невероятную режиссерскую глубину и фантазию.
Попросту говоря, "Капитанская дочка" в Московском губернском театре - история, которая очень хорошо сделана. Еще и потому ее интересно смотреть.
Будем ждать, чем порадует режиссер Безруков дальше.
