Сержант с позывным Дикий рассказал, как противнику сдаться в плен

Сержант с позывным Дикий служит на СВО в воздушно-десантных войсках с первых дней частичной мобилизации. У него за плечами юридическое образование и хорошая работа. Однако он без сомнений отправился сначала в учебку, а затем на передовую. Дикий рассказал RT о наградах и ранениях, а также о том, какие действия могут предпринять в ВСУ, если хотят прекратить воевать, сдаться в плен и остаться в живых.

— Какой у вас позывной и почему именно такой?

— Позывной Дикий прилип ко мне ещё в 2005 году, во вторую чеченскую кампанию. Я тогда после срочной службы заключил контракт и год отработал по нему. Позывной мне дал командир батальона. С задачи приходили все грязные, немытые, голодные. Комбат ко мне подошёл и спросил: «Есть будешь?» А я ответил: «Комбат, да кинь в меня уже просто куском мяса». «Что-то ты одичал совсем», — заметил командир. «Ага, окультуришься тут», — не унимался я, в это время уже поедая содержимое банки тушёнки с такой остервенелостью, что аж проглатывать не успевал, набивая рот. «Ты что рычишь?» — опять спросил комбат. «Голодный как волк», — ответил я. «Ты не волк, ты дикий», — резюмировал командир. И всё — Дикий, так и повелось.

— Как вы попали на СВО?

— Я мобилизовался 30 сентября 2022 года. До этого я работал в ведомстве, которое имело непосредственное отношение к вооружённым силам. У меня юридическое образование. Я хорошо знаком с законодательством. Поэтому я ещё занимался преподавательской деятельностью по курсу «Юриспруденция».

— Как складывалась ваша служба на СВО?

— Мы два месяца проходили обучение на территории воинской части, а затем отправились уже в зону СВО и оказались на направлении Сватово — Кременная. Меня поставили на должность заместителя командира взвода. Но по факту я могу работать из любого стрелкового и крупнокалиберного оружия: автоматы, пулемёты, любые виды РПГ, обладаю навыками минирования и разминирования, то есть инженерно-сапёрной подготовкой.

— Расскажите о ваших наградах. За что они вручены вам?

— Орден Мужества я получил в мае 2024 года. Это было уже после первого ранения и возвращения в строй в апреле 2023 года. В какой-то момент противник стал проводить ротацию и при этом усиленно копать — как оказалось, оборудовал склад боеприпасов. Я связался с нашими БПЛА, с которыми мы придумали некую хитрость: вместо того, чтобы скидывать с коптеров ВОГи, мы повесили на них обычные презервативы, наполненные бензином с маслом, и получился такой своего рода напалм. После закидывания вражеских позиций этим «напалмом» я подготовил РПГ и с дистанции 206 м первым же снарядом поразил склад боекомплекта. Рвануло очень душевно. Через некоторое время траншея загорелась. Противник начал убегать, и я перешёл на заранее подготовленный пулемёт. И получилось так, что я в одиночку уничтожил целый опорный пункт.

— Как вы нашли себе собаку на СВО?

— Когда мы были в одном из населённых пунктов, там были щенки, я увидел голубоглазого щеночка, решил его забрать. Сначала щенка тоже звали Дикий. Ребята, которые разобрали себе шестерых щенков, назвали их своими позывными, чтобы знать, где чей. Растил его, он всюду был со мной в тыловых районах. Привёз его с собой.

Там у него другая кличка появилась — Барон. Мы с напарником в палатке вдвоём спали и, чтобы щенка не задавить во сне, аккуратно по стеночкам расползались. А он вечером, налопавшись вкусностей, ложился посередине, на что мой напарник говорил: «Спит вообще как барон». Так за ним эта кличка и закрепилась. Когда я приезжал с задач, он всегда меня встречал, хвостиком вилял, ушки прижимал, дарил хорошее настроение. Картошку с огурцами любит.

А 10 сентября прошлого года, когда я получил второе ранение, отправил его с машиной волонтёров на мирную территорию. Сейчас собаке почти год, она живёт у меня дома с семьёй. Барон радуется, когда я прихожу домой. Он хорошо знает, кто его вырастил, выкормил. В первую очередь это моя память и дань уважения тому, что мы спасли друг друга: я спас его, а он в чём-то меня. А цвет глаз у него со временем поменялся с голубого на жёлтый. Занимаюсь собакой усиленно с кинологом. Барон у меня исключительно тактический пёс. Охотничья собака оказалась — метис венгерской выжлы. Великолепный нюхач.

— Вы упомянули о двух ранениях. Как это произошло?

— Первое ранение я получил 11 января 2023 года. При выполнении той боевой задачи погиб Герой Российской Федерации, заместитель командира батальона с позывным Звезда — майор Васильев. Мы были с ним. Он до конца выполнил свой долг, я пытался его вытащить. А когда тянул его за лямки бронежилета, по мне отработали из РПГ, произошёл подрыв, я получил осколочное ранение в левое колено и тяжёлую контузию. Но вернулся в строй уже в апреле того же года.

Второе ранение я получил уже на Запорожском направлении, в районе Работино — Вербовое. Противник начал применять глушилки, и у нас резко ухудшилась связь, пошла с сильными помехами, а иногда и вообще её не было. Плюс, поскольку мы находились на «нуле», аккумуляторы разряжались. И я принял решение оттянуться немного назад, взять запасные аккумуляторы для радиостанций и вернуться к себе на позицию. И в момент, когда я бежал до места зарядки, меня обнаружил коптер и начали работать по мне артиллерией — гаубицей Д-30, 122 мм. При очередном взрыве я упал, осколок пробил мне правую кисть. Как добежал до ближайших позиций, ребята меня перетянули, перевязали и отправили на эвакуацию. Были множественные переломы и раздробление. Пальцы у меня в перчатке лежали. В госпитале их хотели ампутировать. Я сказал: «Ни в коем случае». Военмед — молодец: нашёл где-то лёд, воткнул палец на место, как сломанный карандаш, и уже в большом госпитале мне их пришили на место. Потихоньку разрабатываю. Сейчас рука начинает уже работать.

— Что вы думаете о ситуации в Курской области?

— Я внимательно отслеживаю геополитическую ситуацию и предположил, что первая «мирная» конференция в Швейцарии по факту была признана провальной.

Перед второй, на которую все страны-участники хотят официально пригласить Россию, противник заходит в Курскую область и делает рывок в сторону Курской АЭС, для того чтобы выйти на эти переговоры с более сильной позицией, а также иметь возможность шантажировать и диктовать свои условия.

Очень жаль мирных людей, которые там погибли. У меня на уме возникает только одно: это фашисты, которые боятся выйти в прямое боестолкновение. Вот с гражданскими безоружными они могут воевать это террористы, которых надо уничтожать. Как сказал Верховный: «Надо будет в сортире замочить — и в сортире замочим». Ни больше ни меньше.

— За время, которое вы находитесь на СВО, какие выводы были сделаны вами относительно того, с кем нам пришлось столкнуться?

— Когда мы приехали на Луганщину (а я вернулся туда же в строй после первого ранения, это был апрель 2023 года), все боевые действия между собой называли не СВО, а «вторая Великая Отечественная». Показываю несколько фотографий и говорю, что разницы нет никакой, только форма изменилась и технологии. Менталитет Третьего рейха, символика Третьего рейха и так далее — не изменились. Если ты говоришь на русском, значит, для них ты враг. Мозги промыты напрочь.

Они ведут войну запрещёнными методами. Не раз применяли химическое оружие, в том числе по отношению к своему же мирному населению. Они прикрываются русскими людьми, потому что давайте вспомним, что большинство людей там, где сейчас идут боевые действия, — это люди с русским, советским менталитетом, которые говорят и думают по-русски. На моём пути встречались представители запрещённых организаций, таких как «Правый сектор»*, «Азов»** и другие. На Запорожском направлении встречалось много военнослужащих ВСУ, у которых была нацистская символика: это свастика, немецкий орёл, а герб Украины — у него под когтями. Мы их иначе как немцами или фашистами не называем.

Я, как человек юридически подкованный, который разбирается не только в федеральном законодательстве нашей страны, но ещё и немного в международном, знаю, что это нарушение всех мыслимых и немыслимых конвенций.

И президент у них нелегитимный — это узурпаторство, насильственный захват власти.

— Вам приходилось иметь дело с пленными?

— Они все водители, все повара, они ни в кого не стреляли и так далее. Но есть и другие, которые сидят на позиции и между собой: «Так, мужики, нам погибать за эту страну, за этого президента нет смысла, потому что он какую-то фигню говорит и делает». Они выходят без оружия на наши позиции со словами: «Мы сдаёмся». Мы, когда берём пленных, оказываем им медицинскую помощь, кормим их и затем передаём соответствующим службам. А есть такие, которые, когда идёшь их штурмовать, до последнего патрона отстреливаются, а когда патроны закончатся: «Ой-ой-ой, мы сдаёмся!»

— Много ли тех, кто не хочет воевать за Зеленского?

— Это в основном принудительно мобилизованные, которых, по сути, просто похитили. Одного мужчину из Львова, он нам рассказывал, поймали по дороге из магазина, когда он купил продукты и шёл домой в шортах, футболке. Подъехал автобус — и так он оказался через пять дней на передовой. А у него пятеро несовершеннолетних детей.

Если бы они все вот так встали и сказали, что не хотят воевать за этот режим, я думаю, мы были бы где-нибудь в районе Западной Украины и все были бы живы.

— Какой алгоритм действий для тех украинских военных, которые хотели бы выйти из боевых действий? С нашей стороны для них это безопасно?

— С нашей стороны людям, которых принудительно мобилизовали, ничего не грозит. Им гарантируется полная безопасность. А вот на их позициях у них шансов нет, в обратную сторону им бежать нет смысла, потому что за ними, как правило, стоят нацбаты. Примеров этому много, когда «свои» расстреливают своих же отступающих бойцов ВСУ.

Для тех, кто сдаётся, алгоритм следующий, они выходят на диапазоны 149.200, 449.200 или 49.200, вызывают Волгу: «Волга, Волга, я хохол. Мужики, мы хотим сдаться, что делать?» Ему поступают определённые инструкции, и он следует этим инструкциям.

Из желающих продолжить службу и доказавших чистоту своих намерений формируются подразделения, в которых они с честью и достоинством выполняют свой долг, защищая целостность нашей страны. Есть пленные, которые переходят на нашу сторону и доблестно воюют.

— Как изменилось всё, что связано с боевыми действиями, относительно того момента, когда вы были мобилизованы? Есть динамика?

— Да. Оборонная промышленность работает. Чувствуется. Это и техника, и беспилотники, и полевая артиллерия — всего этого выпускается в разы больше.

Мы укрепили свои позиции и на внешнем, и на внутреннем экономическом пространстве. Китай, Северная Корея и другие страны сотрудничают с нами. Перешли на международную торговлю в национальных валютах, отказавшись от доллара.

Взять хотя бы армейский сухпаёк. Он не просто хороший, он крутой. Я расскажу вам один случай, когда мы были на позициях на Запорожском направлении. У нас тогда был командир взвода с позывным Клык, такой же мобилизованный, на гражданке у него был свой ресторан, и он очень хорошо разбирался в кухне. Я ему даже в чём-то завидовал, потому что сам готовлю плохо. В сухпайке есть плавленый сыр. Большинство этот сыр не особо любят. Но на позициях он показал один очень классный рецепт: взял этот сыр, разогрел на сухом горючем, добавил туда тонизирующий напиток (мы его называли «Юпи», который был популярен в 1990-е) из этого же пайка, перемешал всё это и намазал на галеты. Получился вкус обычного сливочного крема, который продаётся в магазинах. Вкус детства. Это было настолько вкусно, что аж мурашки по спине пробежали. Мы скучали там по вкусняшкам и из всех пайков доставали этот сыр и «Юпи» и в первую очередь делали сливочный крем.

— Вам приходилось иметь дело с иностранными наёмниками?

— Я видел там французов, немцев, венгров, итальянцев. Видел англичан, американцев, колумбийцев, нигерийцев. Поляков очень много. Против нас воюет не только Украина, против нас воюет весь Запад. Украина — это разменная монета для Запада. Поэтому мы и называем СВО «вторая Великая Отечественная». Потому что менталитет и форма войны те же.

* «Правый сектор» — украинское объединение радикальных националистических организаций, признанное экстремистским и запрещённое на территории России (решение Верховного суда России от 17.11.2014).

** «Азов» — организация признана террористической по решению Верховного суда России от 02.08.2022.