"Больше говорить не о чем - только о свете или его отсутствии". Алексей Франдетти об экспериментах в своём "нелёгком лёгком"

Мюзикл - возможность сбежать из этой реальности и шагнуть в мир, границы которого определяет лишь твоя фантазия. Важно: сказки здесь может и не случиться. Что происходит с "нелёгким лёгким"? "Омск Здесь" запустил совместный проект с порталом Musical Universe, в котором мы общаемся с теми, кто сегодня задаёт стандарты жанра на отечественной сцене. Со счёта его премьер уже можно сбиться, а на спектаклях "расслабиться" точно не удастся, ведь экспериментальный ход зрителя поджидает на каждом сюжетном повороте. С режиссёром мюзиклов, лауреатом "Золотой маски", "Звёзды театрала", с актёром, телеведущим, автором переводов мюзиклов, и наконец с тем, кто ввёл понятие "нелёгкий лёгкий жанр", мы обсудили привлекательность минимализма среди изобилия блёсток. Есть ли обязательные пропорции в мюзиклах между вокалом и драматическими диалогами и почему в жанре нельзя обходить стороной свет? Обо всём этом в интервью с Алексеем Франдетти. - Алексей, мюзикл для вас - какие три эмоциональных состояния? - Мюзикл - моя жизнь, моя радость, моя игра! - В феврале вы говорили, что счёт ваших спектаклей перешёл за отметку 55. Что должно быть вокруг, чтобы работа над новым проектом пошла? - Пробковая доска, компьютер, кофе и… ночь. - Мюзикл с технической стороны, по-вашему, это в первую очередь шоу для глаз или для ушей? - Любой большой спектакль в первую очередь это шоу смыслов. А если возвращаться к форме… Для меня всё же первостепенно воздействие на глаз зрителя. - Что удивило ваш взгляд? - Буду банален как никогда (смеётся) . Но тем не менее другого ответа быть не может - это Wicked ("Злая" (16+) - мюзикл авторства Стивена Шварца и Уинни Хольцман, основанный на романе Грегори Магвайера "Злая: Жизнь и приключения Злой Западной Ведьмы", - прим. ред.) Из того что я видел вживую, это был первый мюзикл с нереальной визуальной красотой. Если из последнего… "Мулен Руж" (18+) и The Outsiders (16+), который я видел в рабочей записи. В нашем жанре я удивляюсь не так часто, но это ощущение точно было на двух спектаклях: на мюзикле "Прибывшие издалека" и на мюзикле "Пробуждение весны" - там очень обманчивая лёгкость, на фоне столов и табуреток рассказывается крайне сложная история. Я люблю минималистичные спектакли. Но как показывает практика, как только я произношу это уже проклятое словосочетание "минималистичный спектакль", тут же это превращается во что-то невероятно сложное и очень дорогое (улыбается) . - На какой режиссёрский или сюжетный ход зритель всегда купится, сам того не осознавая? - По умолчанию он будет умиляться детям и собакам на сцене. Хотя… собаки порой воняют, а дети бывают не талантливыми. И вот уже, казалось бы, проверенные ходы работают не в плюс спектаклю (улыбается) . Зритель всегда реагирует на смерть - она или шокирует, или вводит в ступор. На рождение реагируют неплохо, но в меньшей степени. Обнажённое тело никогда равнодушным не оставит публику. Но в каком ключе это случится - зависит от контекста. Беспроигрышного хода в жизни вообще не существует. Всё зависит от тебя: как ты подготовишь зрителя, как выведешь персонажа. А там уже химия или случится, или нет. - Музыка и вокал в мюзиклах должны быть лучезарными? Или это издержки стереотипа о сказочности, а хорошую постановку можно и на тотальной тьме построить? - Полностью на темноте никакой спектакль строить нельзя. Даже в самых тёмных спектаклях… будь то "Дракула" (16+), "Джек Потрошитель" (16+), "Суинни Тодд" (18+) - здесь больше не о чем говорить, как о свете или его отсутствии. - За последние пять дней я практически подряд посмотрела три ваших спектакля, и каждый раз после финала внутри было так больно… Очень жду этой разбитости всегда, спасибо. З рителя вы своего, кажется, не жалеете? - Зрителя надо любить. Ставить себя на его место и, исходя из этого ощущения, работать. - Как считаете, почему в театре так часто обращаются к судьбе и чему-то божественному? - Ах, да кто ж его знает… - Но ведь и вы это делаете! Какие у вас отношения с судьбой и верой? Вы фаталист? - Абсолютно! Очень многое в моей жизни происходит благодаря тому, что я могу ситуацию отпустить. Отпустишь - она разрулится, и никак это не объяснить, да и не надо. А с верой - я человек верующий, хотя и не воцерковлённый. Есть ли что-то свыше, что нас подводит к тем или иным решениям, поступкам, поворотам судьбы? Я уверен. - В "Маяковском" (16+) вспышек, вовремя бьющих в глаз, не сосчитать. В "Айсвилле" (18+) световые приборы порой становятся реквизитом, а во "Франкенштейне" (16+) ты только заходишь - и свет со сцены тебя уже "съедает", а дальше… Во всех ваших спектаклях свет стоит далеко не на последнем месте по важности. Почему? Какие задачи возлагаете на художника по свету? - Свет - это та самая вишенка на торте, которая делает торт тортом, а не просто набором сахара, крема и фруктов. Свет невероятно важен, потому что он создаёт атмосферу, ту самую магию театра. Поэтому огромное вниманию свету - да, без этого никуда. В 99 процентах моих спектаклей художник по свету - Иван Виноградов. Его свет музыкален: недавно он мне заявил, что хочет начать заниматься сольфеджио, чтобы открывать ноты, слышать мелодию и ещё точнее и острее работать со светом. Это достойно не просто уважения, а как минимум восхищения! Он такой единственный художник по свету в нашей стране. В музыке всегда есть акценты - и именно эти моменты должен подчёркивать свет. Чем больше акцентов, чем больше оправданных световых акцентов, тем сильнее зритель погружается в обстоятельства истории. Такая вот магия театра. - Алексей, театр - это место… - Для любви. - Вы представляли новые прочтения западных и отечественных спектаклей, авторские постановки. В каком случае форму подачи искали дольше всего? - О-о-ой, тут и думать не надо. "Айсвилль" - пять лет мучились. Вот прямо от слов "давай сделаем" до момента выхода. И да, оно того стоило. Мы этим спектаклем продолжили нашу петербургскую тенденцию: сначала у нас был "Франкенштейн", где мы говорили о том, что происходит с недолюбленным человеком, а здесь мы говорим о том, на какие преступления готов пойти человек, когда в его жизни нет любви или когда он просто не умеет любить. - Ваш "Франкенштейн" - очень драматический мюзикл. Как считаете, где та грань, чтобы не переборщить с диалогами, и как её выдерживаете? - Ну нет этой грани! Нету! Грань - это только твоё чувство вкуса, стиля и театральности. Возьмём последний мюзикл Сондхайма, который вышел уже после его смерти. Второй акт - сплошные драматические сцены, ни одной песни. Так что грани реально нет. У нас "Франкенштейн" начался с экстремальной ситуации. Я звоню нашему композитору Роману Игнатьеву: "Рома, спектакль придуман, но музыки у нас больше нет, давай-ка мы сейчас перечитаем с тобой роман и очень быстро начнём писать музыку". Раскладывали роман, делали то, что называется сонг-спотинг - то есть понимали, какие эпизоды станут вокальными, а какие нет. Как, например, большая драматическая сцена во втором акте между Созданием и Элизабет. Не скрываю: в бродвейском мюзикле этой сцены нет. С самого начала хотел её туда добавить, достав из инсценировки Дэнни Бойла, поставленной в Англии в Королевском национальном театре. Даже проговаривал это с обладателями лицензии, но… Случился наш оригинальный "Франкенштейн"! - Какие зарубежные традиции жанра, по вашему мнению, надо перенимать? - Позицию "мюзикл - большая бизнес-модель". Необходимо перенимать западную чёткость и точность. Мюзикл - это машина, которая должна работать вне зависимости от вдохновения, настроения, голоса. В России мюзикл в каких-то местах уже плюс/минус машина, в каких-то это всё ещё "Запорожец" - от автопарка всё зависит. - То есть в процессе работы над проектом "творческому беспорядку" мыслей нет места? - Не должно быть вообще никакого хаоса и хаотичности при постановке. Это на физическом уровне должно быть невозможно. Начинать всегда надо с правильного планирования, когда всё максимально проработано и продумано, любой съезд планов в разы проще пережить. Если хочешь делать большой, сложный, дорогой спектакль, приходится думать на берегу. - Реален ли театр, в репертуаре которого одно шоу будет сменять другое? - Нет. Это всегда упирается в одно - технические сложности. Да, что-то подобное происходит с репертуарными спектаклями театра оперетты: "Анна Каренина" (12+), "Граф Орлов" (12+) - замечательно, очень красивые спектакли, но всё равно они в значительной степени технически облегчённые. - В череде собственных новых постановок смотрите ли работы коллег? - Я вообще очень люблю спектакли в театре имени Пушкина и то, что там происходит. Это отзывается в моём понимании театра и того, как работает театр. Мне кажется, очень интересная у них получилась история "Завтра была война" (16+). - Как считаете, какие проекты в "нелёгком лёгком" стали особенно важными для русскоязычного зрителя, которые особенно на него повлияли, стали переломными в плане отношения к жанру? - "Метро" и "Нотр-Дам де Пари". Спектакли абсолютно полярные, но это именно то, с чего можно вести отсчёт рождения жанра в стране. "Метро" - сам факт, когда у нас вдруг появляется эта система блочного показа. "Нотр-Дам"… Я не являюсь фанатом французского мюзикла, но именно этот спектакль в плане музыки был прорывным, был новым дыханием. - Давайте поставим точки над "и": почему о французском мюзикле часто говорят в саркастичном контексте? - Это лично моё мнение, но, возможно, потому что в основном там главные роли играют не артисты, а певцы; потому что там есть балет, который просто открывает рот под предзаписанную фонограмму; потому что довольно часто бывает так, что спектакль идёт под фонограмму, вообще без привлечения каких-либо живых музыкантов; потому что их спектакли больше имеют отношение к поп-музыке, нежели к театру. Это не плохо и не хорошо - это просто данность. - После каждой вашей премьеры часто можно услышать: "Это был экспериментальный спектакль от Алексея Франдетти". "Кабаре Пушкин" (16+), как я понимаю, не исключение. Так есть ли у экспериментов рамки? - Важно лишь, чтобы эксперимент не причинял неприятных ощущений зрителю. - Но вы делаете больно, и, собственно, от этого зрителю же и хорошо? - Да. Перефразируем: важно не оскорблять. Но с другой стороны, мы живём в такое время, когда оскорбиться может кто угодно от чего угодно. Я уже сегодня прочитал два оскорблённых отзыва после "Пушкина". Причём оскорблённых именно от того, что в своих текстах предлагает сам Александр Сергеевич. "КААААК ЭТО?! Почему разврат на сцене"? Потому что Пушкин открыто пишет: "Вы криками и песнями разврата ругаетесь над мрачной тишиной". Нам автор хорошим русским языком пишет, что должно происходить на сцене. Дальше вопрос в том, как мы этот "разврат" показываем, через что мы его показываем. Мне кажется, наш спектакль сделан целомудренно и стильно. Но люди приходят и ожидают увидеть… Не знаю, что они ожидают увидеть, когда они приходят на "Пир во время чумы". Вечеринку эпидемии гриппа? Видимо, да. Но это "Маленькие трагедии", а не комедии. - Перед премьерой "Маяковского" вы говорили, что поэт сегодня был бы скромным рэпером, который бы передвигался на дорогом авто. А каким бы сегодня был Пушкин? - Я очень люблю этого автора. Он был бы всё таким же многогранным. С невероятным чувством юмора и иронии. - Алексей, постановка спектакля для вас - чистая математика или очень личная история? - Как недавно сказал мой коллега: невозможно каждые два месяца исповедаться и делать какое-то личное высказывание. Спектакли бывают разные. Да, есть очень личное, но когда-то ты понимаешь, что постановка - это задача, и ты честно её решаешь. - "Кабаре Пушкин" - задача? - Он из рождённых спектаклей. В прямом смысле этого слова. У меня ровно в момент придумывания "Пушкина" прямо вот минута в минуту жена рожала. Поэтому это абсолютно рождённый спектакль. - Премьера спектакля - прощания с ролью главного режиссёра театра "Ленком Марка Захарова" прошла с овациями. Чем будете удивлять дальше? - Меня утвердили в кино: буду бриться налысо, летать на самолёте и прыгать с парашютом! - И, конечно, у кого как не у вас спросить: мюзикл в нашей стране - какой это сегодня жанр? - Очень востребованный! Фото: Юлия Губина