Исповедь амазонки: в Москве прошла премьера спектакля «Анна Ревякина. Во имя отца»

В Новом театре Эдуарда Боякова 18 апреля представили поэтический спектакль «Анна Ревякина. Во имя отца». Евгений Евтушенко назвал ее «великой русской поэтессой», Захар Прилепин — «звездой русского слова, взошедшей в небе Донецка», а Станислав Куняев поставил ее поэму «Шахтерская дочь» в русской культуре на уровень плача Ярославны из «Слова о полку Игореве». Подробнее о премьере — в материале «Вечерней Москвы».

Этот спектакль, посвященный поэтессе Анне Ревякиной, продолжает цикл Поэзия.Doc, который прочно прописался в Новом театре на Мясницкой улице и регулярно собирает аншлаги. Эдуард Бояков со товарищи находит и выводит на свет настоящих мастеров русского стиха, которые еще не очень известны. Такова и Анна Ревякина. С ее удивительной судьбой, соединившей Украину и Россию, с ее редким даром точного и сильного стиха.

Она родилась и выросла в Донецке. На ее творческом счету уже одиннадцать поэтических книг, в том числе «Зубная фея», «Dominus», «Шахтерская дочь». Ее стихи переведены на 16 языков. Конечно, она уже член Союза писателей России, а также член Союза писателей ДНР, лауреат многих литературных премий. По произведениям Анны Ревякиной ставятся спектакли, снимаются фильмы и пишутся песни.

Этот спектакль — об очень личном, о том, из какого сора (иногда и крови) растут стихи. Анна и два артиста (Валентин Клементьев и Евдокия Германова) рассказывают о том, как поэт видит мир, какое место в этом мире занимает ее отец, как трудно и порой невыносимо поэту вживаться в ткань быта.

Сама Анна появляется в прямоугольнике света в центре сцены рядом с роялем, а иногда и на нем. Стихи ее, брошенные в зал, звучат как шаманский бубен и как исповедь в храме, и при этом — акт творчества. А мы, зрители, решаем, отпускать ли грехи мастеру, создавшему свою Вселенную. Этим, считаю, и интересен проект Поэзия.doc — как попытка соединить два мира в театральном действии, где игра и документальность становятся одним целым.

— Поэтесса считает, что наступило время, когда надо говорить прямо, просто и честно, — поясняет автор идеи Эдуард Бояков. — И ее лучшие стихи именно такие. При этом она очень образованный человек. И сочетание этих качеств характеризует ее феномен.

Ревякина — донецкая, плоть от плоти, голос этого топоса. Как профессиональный филолог она прекрасно чувствует и анализирует местные диалекты, ощущает дыхание родного края. Здесь и шахта, и земля, и добывание руды. Все это есть в ее творчестве.

При этом она яркая, женственная, хвастающаяся, что у нее «бронежилет с воротничком». Это сильнейший донбасский женский характер. С одной — стороны жесткость и технологичность, а с другой — сила земли, женская и материнская сила. Донецкая амазонка — мощный русский характер.

Спектакль получился мультижанровый. Музыка, актеры, лаконичная сценография, яркая видеопроекция — все приемы современной театральной технологии присутствуют здесь наравне с поэзией. Это все передает основную идею: творчество как таинство, жизнь как исповедь, стихи как язык, на котором героиня говорит с Богом — все это уместилось в 1 час и 10 минут камлания на сцене. Как это вышло? Ответ поэтессы в ее стихах:

Сама не знаю, как я их пишу,

как будто и дышу, и не дышу.

И буквы, превращаясь в отпечатки,

канючат их под утро отпечатать,

предать огласке, высвободить пядь,

как будто словом можно повлиять.

Но точно можно обозначить время,

суровость быта, свист в печной трубе.

Прошу, мой свет, ни слова о войне,

ни слова про завышенную цену,

которую приходится платить,

нанизывая бусины на нить.

— У каждого человека есть своя «темная зона», куда он не хочет пускать посторонних, — говорит Алексей Зензинов, автор пьесы. — У Анны Ревякиной, безусловно, есть своя «зона», и мы достаточно подробно эту зону отсканировали. Анна — человек очень целостный, увлекающийся, «мягкая сила», которая может увести совсем не туда, куда ты собирался. Надо было все это учитывать. Как мне кажется, история в итоге сложилась. Я называю поэтический стиль Ани полифоническим камланием. Она заговаривает реальность, как шаманы заговаривают кровь, чтобы утекала жизнь. Если получится передать эту мистику на сцене — буду счастлив.