Михаил Швыдкой - о том, каким худруком для Театра Вахтангова был Римас Туминас

Если бы писал официальный некролог в связи с уходом Римаса Туминаса, то начал бы его обязательными словами: "Отечественное и мировое театральное искусство понесло невосполнимую утрату…" А на возражения критиков, осуждающих его во многом вынужденные поступки последних двух лет, ответил бы, что и великие, порой, совершают ошибки как простые смертные. Исторический перелом всегда испытание. Туминас не смог его пережить. И ушел от всех нас - русских, литовцев, израильтян, китайцев и итальянцев. От всех, с кем работал. От всех, к кому были обращены его спектакли.

После смерти Михаила Александровича Ульянова 26 марта 2007 года нужно было принимать решение о том, кто возглавит Театр им. Евг. Вахтангова. М. Ульянов руководил театром двадцать лет, с 1987 года. Пост художественного руководителя давал безусловную власть, но для большинства своих сверстников и партнеров он был "первым среди равных", причем скорее равным, чем первым. Они признавали его лидерство, потому что никто, кроме него, даже В. С. Лановой, не могли отстаивать столь успешно интересы вахтанговцев перед властью. Роль Г. К. Жукова, великого маршала великой войны, которую он играл в разных фильмах, словно срослась с его внешним образом. Именно с такой театральной победительностью (был тому свидетелем - М. Ш) М. А. Ульянов пришел с запозданием на коллегию в Министерство культуры РСФСР, где были принято решение о том, что он сменит Е. Р. Симонова на посту художественного руководителя Вахтанговского театра, который находился в ту пору совсем не лучшем положении.

Но на самом деле Михаил Александрович был человеком в высшей степени деликатным и мягким. Он искренне пытался влить "новое вино в старые меха", искал молодых актеров и режиссеров, среди которых выделял Г. Черняховского, но не мог не прислушиваться к тому, что говорили ему Ю. Борисова, Л. Максакова, Ю. Яковлев, В. Лановой, В. Этуш - он не хотел ущемлять их прав и самолюбий. Интересы конкретных артистов определяли выбор режиссеров, что неизбежно приводило к эстетической пестроте, в которой сосуществовало несоединимое.

Эта управленческая модель настолько устраивала труппу, что после смерти М. А. Ульянова предполагалась ее реинкарнация. Было несколько претендентов из числа выдающихся актеров на место художественного руководителя театра, в качестве запасного варианта речь шла о коллегии, составленной из "звезд" вахтанговского небосклона.

Нужно было принимать срочное решение о назначении нового руководства - театр не мог существовать без творческого лидера, это всегда приводит к печальным последствиям. Контракт с будущим "первым лицом" должно было подписывать руководство федерального Агентства по культуре и кинематографии, согласовав его с Министерством культуры и массовых коммуникаций. Притом, назначение руководителя Театра им. Вахтангова должно было быть понятным театральному сообществу и власти.

При все сложности решения этой задачи был уверен, что театр должен возглавить только режиссер, способный художественно объединить театр и глубоко понимающий суть учения Евг. Б. Вахтангова. К сожалению, выбор был невелик - Валерий Фокин, выпускник Щукинского училища, был занят переустройством жизни Александринского театра, Роберт Стуруа, который ставил на вахтанговской сцене еще в советские времена, и Римас Туминас, чьи постановки в Литве и России, были полны тонкого психологизма, романтизма и иронии - этот синтез, как мне представлялось, во многом отвечал духу вахтанговских традиций.

Его спектакли были пленительно легки и одновременно основательны. Владение всеми секретами психологического театра, не заземляло его художественных решений, он стремился в небеса, которые сулили не наказание, но радость! И в своих ранних спектаклях, например, в "Январе" Йордана Радичкова на Малой сцене Национального тетра в Вильнюсе, - и в своей последней работе в Театре им. Вахтангова, в "Войне и мире", он принимал бытие человеческое со всеми страданиями и горестями как великий дар, которым нельзя распорядиться бездумно.

В пользу Р. Туминаса в немалой степени сыграл возраст. Когда он, в конце концов, был назначен главным режиссером Театра им. Вахтангова, ему было пятьдесят пять лет. Он был в блестящей творческой форме, - сумев доказать взыскательной труппе, что он пришел на эту прославленную сцену вовсе не случайно. Все разговоры о том, что надо было найти русского режиссера, а не литовца, а еще лучше назначить кого-то из своих, окончательно закончились в 2011 году, когда Р. Туминас поставил легендарный уже спектакль "Пристань", предъявив миру "премьер-лигу" Вахтанговского театра, всех сохранившихся в живых великих актеров этой сцены. Надо отдать должное А. Авдееву, который в 2008 году был назначен Министром культуры России. Несмотря на требования самых разных ходоков убрать Р. Туминаса из Вахтанговского театра, он оказался верным его защитником.

Пятнадцать лет, которые Римас Туминас возглавлял Вахтанговский театр по своему значению сопоставимы с теми без малого тридцатью годами, между 1939 и 1968, когда во главе вахтанговцев был Р. Н. Симонов. В одном из интервью после постановки "Войны и мира", Римас приводил слова Пьера Безухова "Вот я, и все во мне", - спектаклем по эпосу Л. Н. Толстого он доказал, что имеет право произносить их от своего лица. Он выстрадал это право. Он знал бесценность человеческой жизни, потому что последние десять лет смотрел в глаза смерти.

Когда узнал о том, что Римаса Туминаса больше нет среди нас, вспомнил финал его "Января". Все погибшие герои этого спектакля, по воле режиссера одетые в белые холщевые рубахи, босые, играли в огромные белые снежки, перекидывая их друг другу, блаженно радуясь освобождению от скорбей земной жизни. И мне все чаще кажется, что Римас Туминас оказался среди них, забыв о страданиях телесных и душевных, обретя вечный покой.

Хоть какое-то утешение для тех, кто его любил и чтил его талант.