«Я – безусловно русский писатель»

…В полутёмном зале редакционного архива старые подшивки похожи на тяжёлых растревоженных птиц, поднимающих шелестящими крыльями пылинки вечности из далёких 50-х… Именно тогда, в 1956-м году, в «Курскую правду» пришёл новый талантливый сотрудник Фазиль Искандер. Его произведения Михаил Васильевич Коврижин, бывший в те годы редактором «КП», неоднократно отмечал премиями. Об этом свидетельствуют и соответствующие записи в трудовой книжке будущего классика. «Нехитрая вещь – пасти коров» Долгое время в редакции хранилось дело, на обложке которого значилось «Искандер Фазильбей Абдулович». В нём среди других документов есть редакционный приказ №75, в котором говорится: «Тов. Искандера Фазильбея Абдуловича, окончившего литературный институт им. Горького, с 1 августа с. г. назначить литературным сотрудником отдела культуры и быта». Даже если бы не было подписи, статьи Искандера легко узнать по его особенному, более книжному, чем газетный, стилю: слова почти порхают, а между строк та глубина, исследовать которую предлагается самому читателю. И здесь же – то самое уважение к читателю, когда автор не делит темы на более или менее важные, пишет обо всём одинаково интересно, будь то смотр художественной самодеятельности, сбор урожая или выборы в местные советы. Даже если бы не было подписи, статьи Искандера легко узнать по его особенному, более книжному, чем газетный, стилю: слова почти порхают, а между строк та глубина, исследовать которую предлагается самому читателю. И здесь же – то самое уважение к читателю, когда автор не делит темы на более или менее важные, пишет обо всём одинаково интересно, будь то смотр художественной самодеятельности, сбор урожая или выборы в местные советы. «…Но дело, конечно, не в наградах. Тимофеич трудится совсем не из-за них. Просто он любит своё дело и хорошо его знает. Кажется, нехитрая вещь – пасти коров, а сколько маленьких секретов есть, от которых зависит правильная пастьба. Иной пастух вывел коров на луг и пустил их куда глаза глядят. А корова не то что лошадь: спутал и пустил – сама пасётся. Надо идти впереди стада, направлять его. Если пастух идёт позади, стадо тут щипнёт травки, там щипнёт, за день весь луг ископытит: и голодное останется, и траву попортит. Весь свой луг Тимофеич разбил на участки. – Отобью один участок – там и пасу, пусть на других травка растёт, – рассказывает он, – потом перегоняю на другой, коровы всё время свежую травку имеют». («О Тимофеевиче»). А пляску «Тимоня » в репортаже из села Будищи Большесолдатского района Искандер передаёт так образно, что в голове начинают звучать знакомые зажигательные старинные ритмы: «Играют кугиклы, рожки, скрипки. Ритм всё время нарастает. Пестрят великолепные старинные одеяния: шубки, сарафаны, кокошники, фартуки-завески. Хоровод кружится всё быстрее и быстрее. То и дело выходит на передний план новая плясунья. Пляска захватывает. И без того напряжённый ритм музыки доходит до предела. Всё сливается в яркую весёлую карусель». («Здравствуй, Тимоня, весёлый курский парень!») Публиковались в «Курской правде» и фельетоны Искандера – жанр признанных мастеров, которого сейчас почти не осталось. За время работы в редакции Искандер написал более 20 материалов, в том числе рецензию на роман Грэма Грина «Тихий американец», в последствии ставший классическим. «Мастерство писателя проявилось в том, что Пайл показан и как палач, и как жертва. Он палач, поскольку беспрекословно выполняет террористические акты по заданию из Вашингтона. Он сам – жертва империалистической пропаганды, так как не понимает всей мерзости и бесчеловечности своих поступков. Последнее нисколько не оправдывает его ни в глазах автора, ни в глазах читателя, но делает образ Пайла более убедительным, более зримым. Грэм Грин умно поступил, взяв для разоблачения сущности американского империализма не какого-нибудь разнузданного проповедника американского расизма, а вполне «добропорядочного» американца. Такой подход не оставляет лазейки для оправдания новейших претендентов на мировое господство» («Тихий американец».) – Именно с «Курской правды» началось становление Фазиля Искандера как прозаика, – считает заместитель библиотеки Асеева по научной работе Евгения Аболмасова. – Наши читатели имеют возможность познакомиться не только с книгами Искандера, но и с его художественными произведениями раннего периода, опубликованными в периодической печати, но впоследствии не включёнными в сборники. В честь 95-летия со дня рождения писателя 6 марта в Асеевке прошёл круглый стол «Фазиль Искандер. Я вызван русским языком». Также в этот день в КГУ состоялось мероприятие «Журналист и писатель. Творческое наследие Фазиля Искандера». Из «КП» – в большую литературу Выпускник литинститута Искандер начал свою журналистскую деятельность в Брянске, куда был направлен по распределению. Там у будущего классика случился конфликт с главным редактором, пришлось искать новое место… Так он оказался в Курске, и теперь старейшая газета региона может похвастаться тем, что здесь работал большой писатель. Правда, уже в феврале 1957 года Искандер сделал выбор между журналистикой и поэзией в пользу более высокого жанра и попросил двухнедельный отпуск без содержания «для работы с редактором над книгой стихов». В редакцию он из отпуска не вернулся, но в нашем архиве остались колоритные, выражаясь современным языком, атмосферные чёрно-белые фотографии будущего классика. Автору-составителю документальной книги «Страницы и лица. «Курская правда» 1917–2002» Николаю Стефановичу Ферапонтову посчастливилось лично общаться с Искандером. В книге ему, конечно же, отведено почётное место. Искандер всегда считал себя русским писателем, все его книги только на русском. При этом родился он в Грузинской ССР в интернациональной семье: отец – перс, мать – абхазка. Литературную известность Искандеру принесла опубликованная в 1966 году в журнале «Новый мир» повесть «Созвездие Козлотура». Кстати, есть интересная литературоведческая версия, что замысел нетленки зародился именно в «КП»… – Фазиль Искандер – писатель, как говорится, на все времена, интересный и зрелым читателям, и современной молодёжи. Искандер показывает, что в жизни есть что-то кроме суеты и абсурда, открывает яркую сторону жизни, не сглаживая при этом острых углов. Считаю, именно потому его произведения не теряют своей актуальности. Вообще, считаю, Искандеру следовало дать в своё время Нобелевскую премию по литературе уже хотя бы за то, что он, по сути, создал свою Абхазию. Как Бабель «придумал» Одессу, так Искандер «придумал» свой абхазский мир, населённый одними и теми же героями, переходящими из одного произведения в другое, – говорит кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы, выпускник 1994 года Сергей Романов. – Не обошёл Искандер в своём творчестве стороной и Курск. О курских мучениях, связанных с отсутствием собственной жилплощади, Искандер впоследствии поведает в рассказе «Посрамление фальшивомонетчиков». Вероятно, именно в Курске родился и замысел прославившей его повести «Созвездие Козлотура», в которой иносказательно подменил кукурузную кампанию кампанией по козлотуризации Абхазии. Мудрость и оптимизм В книгах Фазиля Искандера каждый непременно найдёт что-то своё – они приглашают и посмеяться, и пофилософствовать, а порой неожиданно погружают в грусть. Крылатые фразы в его произведениях, как птицы, слетают чуть ли не с каждой страницы, а на некоторых их целая стая. Чего стоят только искандеровское «Счастье – плохой наблюдательный пункт» или «Человек устал бороться и делает вид, что помудрел». Анималистические произведения Искандера можно читать как в контексте его эпохи, так и во вневременном контексте, в контексте Вечности. – На мой взгляд, Искандер – идеальный писатель, произведения которого погружают в тёплое, радостное пространство, полное лёгкости и веселья. И вместе с тем он очень глубокий автор. Например, в его эпопее «Сандро из Чегема» трагическое переплетается с юмором, – говорит писатель, литературный критик Олег Качмарский. – Его анималистические произведения занимают заметное место в этом жанре, своими корнями уходящем ещё в античность. В 2016 году я исследовал творчество Искандера, нашёл любопытные параллели с его биографией. Например, факт, когда из-за ревностного отношения редактора к стихам молодого автора тот сменил работу, похож на его реальную ситуацию, когда из брянской газеты Искандер приехал работать в «Курскую правду». Сейчас, в год, объявленный Годом семьи, Искандер актуален ещё и потому, что в его произведениях, посвящённых Абхазии, – по сути, это его абхазский космос – мы видим эту ценность родовых уз, уважение к старшим – всё то, что сегодня необходимо подрастающему поколению. С лёгкой руки Искандера его родной Чегем стал нарицательным словом, неудивительно, что к своим произведениям, воспевающим Абхазию, классик относился трепетно. «Я – безусловно русский писатель, много воспевавший Абхазию. По-абхазски я, к сожалению, не написал ничего. Выбор русской культуры для меня был однозначен», – говорил он. Подножкой на пути к литературному олимпу стала пресловутая советская цензура как раз тогда, когда Искандер создал одно из своих знаковых произведений «Сандро из Чегема». Грубое редактирование, призванное идейно улучшить ювелирный текст, калечило произведение. В американском издательстве «Ардис» книгу опубликовали в первоначальном виде. Однако любое, даже исключительно простирающееся в сферах высокого искусства, сотрудничество с загнивающим Западом воспринималось в ту пору как вызов советской власти. Подлил масла в огонь тот факт, что Искандер не только принял участие в изданном за рубежом бесцензурном альманахе «Метрополь», но и значился на его обложке в составе редакционной коллегии. Под обложкой размещались рассказы Искандера «Маленький гигант большого секса» и «Возмездие» из цикла о Чике. Тираж у издания был символический, однако публикация позволила закрепить авторские права и потому была значимой. Повесть «Кролики и удавы» также впервые была опубликована за границей. На родине же Искандер на время ушёл в тень приверженцев соцреализма. «Если альпинисту погодные условия не позволяют штурмовать вершину, он должен упорной тренировкой готовить себя к тому времени, когда восхождение на вершину будет возможным», – пишет он в цикле рассказов «Стоянка человека». Так, собственно говоря, он и поступал, продолжая писать стихи и прозу. «Восхождение» же писателя стало возможным в перестроечные годы, когда произведения Искадера пришлись как раз ко времени и к месту. – Литература – это крепость, куда уходит человек для того, чтобы набраться сил, чтобы вынести этот мир, – цитирует Искандера кандидат филологических наук, доцент, и.о. завкафедрой литературы КГУ Дина Силакова. – «Кролики и удавы» на фоне перестроечного времени прозвучали как откровение, и до сих пор это произведение ассоциируется у меня с той эпохой. Вообще Искандер – это мудрость и оптимизм. И конечно, удивительная простота – то самое качество, которое делает классика классиком, умение очень просто говорить о главном, и это проходит через всё творчество Фазиля Икандера, продолжателя наших великих традиций. Представить себе современную литературу, например, без «Сандро из Чегема» просто невозможно – это одно из тех произведений, которые формируют литературный вкус читателя». Во времена перестройки вышли на родине и знаменитые «Кролики и удавы», роман-эпопея в новеллах «Сандро из Чегема». В 90-е опубликовано десятитомное собрание сочинений Искандера, его произведения стали воплощаться на экране. Искандер удостоен многих наград в области искусства, дважды номинирован на Нобелевскую премию по литературе. К 80-летию со дня рождения Искандера Московский монетный двор отчеканил серебряные монеты «Фазиль Искандер» номиналом 10 апсаров, вошедшие в серию «Выдающиеся личности Абхазии». На аверсе художник Б.Р. Джапуа изобразил герб Абхазии, на реверсе – профиль Искандера соседствует с деревом, оплетённым виноградной лозой, на фоне его любимого горного морского побережья… Афоризмы от Фазиля Искандера: Мудрость – это ум, настоянный на совести. Такой коктейль многим не только не по плечу, но и не по нутру. По преданию от матери-буйволицы он знал, что на земле есть страшное место, ад – там, Где Лошади Плачут. От матери он знал, что животные, попадая туда, погибают. Их убивают злые люди. Если мудрость бессильна творить добро, она делает единственное, что может, – она удлиняет путь зла. Широколобый всегда подозревал, что жестокость – это храбрость трусов. К пятидесяти годам некоторые честные люди начинают нервничать: «А стоило ли?!» Хочется взбодрить их криком: «Держитесь, братцы, уже не так много осталось!» Неспособные любить склонны к сентиментальности точно так же, как неспособные к братству склонны к панибратству. Сизиф был первым бюрократом в мире. Продолжение по ссылке. Вероника ТУТЕНКО Фото из архива «Курской правды»