Как россияне относятся к президенту и специальной военной операции

14 ноября в России отмечают День социолога. Этот праздник установлен в нашей стране в 1994 году в знак уважения к работникам гуманитарного знания, которые изучают состояние общества для того, чтобы власть вовремя реагировала на возникающие проблемы и выбирала наилучшие решения в интересах государства и отдельных людей.

Социологи помогают нам узнать общество, в котором мы живем, поэтому их экспертиза должна шире использоваться в совершенствовании законодательства и выработке политических решений, сообщил в беседе «Парламентской газете» научный руководитель Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН, директор Института социологии ФНИСЦ РАН, академик Михаил Горшков.

Андропов во многом был прав

- Михаил Константинович, 40 лет назад один из руководителей СССР удивил всех заявлением, что власть не знает общества, которым управляет. Мера искренности этого вывода прямо пропорциональна его скандальности, если Юрий Андропов, конечно, не ошибался. Прав ли он был?

- Во многом — да. И лучше всего это подтверждает дальнейшее развитие событий. В чем разница с сегодняшним днем? Социология того времени, я бы сказал, только приглядывалась к тому, что происходит в нашем обществе. Сегодня мы фокусируемся на изучении глубинных процессов во всех сферах жизни россиян. Исследования институтов, входящих в ФНИСЦ РАН дают объективную картину происходящего, которая позволяет сказать, что мы во многом знаем общество, в котором живем. Причем это лишь отправная точка для социологического анализа состояния и перспектив развития российского социума, отличающегося невиданной динамикой в условиях обострения геополитической ситуации в мире.

- Удовлетворяет ли сегодняшнее социальное знание потребности управления страной?

- Социологическая экспертиза и политические решения — сообщающиеся сосуды. Чем обоснованнее экспертные оценки, тем продуктивнее политическое решение, принятое с их учетом. Речь не идет о механическом переносе выводов ученых в указы и законы, но в «переводе на политический язык» мы нередко узнаем наши идеи и выводы.

Вместе с тем 55-летняя история нашего института показывает, что потенциал социальной экспертизы используется еще недостаточно в совершенствовании законодательства и выработке политических решений. Тут есть резервы.

СВО и массовое сознание

- Мы живем в непростой исторический момент. После пандемии коронавируса началась СВО и резко усилилось противостояние России с коллективным Западом. Как реагирует на это массовое сознание?

- Его состояние можно назвать экстремальным, что вполне естественно в этих условиях. Судя по опросам, воздействие СВО на свою жизнь ощутили не менее 60 процентов россиян. Каждый пятый оценил его как сильное, 43,2 процента — как не очень сильное. Социальная напряженность растет, но доминирует стремление к стабильности. Люди не настроены на какие-то радикальные перемены.

Мы в начальной фазе очередного, третьего за последнее 20-летие, цикла реагирования общества на чрезвычайные обстоятельства в связи с обострением вызовов и угроз. В начале каждого из них усиливается и переживание опасностей, и консолидация граждан страны. Причем представители всех социальных групп избегают крайностей в оценках ситуации. Далее — для нашего общества всегда был важен духовный настрой? и сейчас он проявился в полной мере. Большинство населения доверяет президенту, нынешнему курсу развития страны и оценке внешних угроз.

Примечательно, что, несмотря на то что наши сограждане вполне осознают глубину и масштабность вызовов, стоящих перед Россией, их эмоциональное состояние после 2022 года стало улучшаться. Число россиян с негативным самочувствием не выходит за пределы нормы, сложившейся с 2013 года. У весомой доли граждан — состояние неопределенности. Треть населения настроена позитивно. Никакой паники в обществе не наблюдалось, даже когда неприятельские беспилотники долетали до Москвы.

Общество выдержало экзамен на консолидацию

- Может, это общественная апатия?

- Об апатии и речи нет. Ведь СВО не «где-то там»: у трети опрошенных в боевых действиях участвовали родственники или знакомые, у 15,4 процента есть непосредственно пострадавшие.

При этом СВО усилила эмоциональный фон общенациональной солидарности через эмпатию, живое сочувствие бойцам, их матерям и женам. Активизировались «сети солидарности». Треть россиян помогает фронтовикам или их семьям. Чаще всего это денежные пожертвования или сбор необходимых вещей. Большой размах получило волонтерское движение. Неудивительно, что 85,8 процента опрошенных убеждены, что общество выдержало экзамен на консолидацию. Не согласно с ними всего 14,2 процента.

- Коллективный Запад в своих медиа проводит мысль, что СВО стала точкой раскола российского общества, ссылаясь на эмиграцию «испуганных патриотов»…

- Их доля ничтожна. Большинство россиян поддержали проведение специальной военной операции. Данный фактор сплочения со счетов никто не может сбросить. Возможно, это объясняется и тем, что в массе своей россияне в повседневной жизни руководствуются не столько сугубо личными, сколько коллективными интересами. Это сопрягается с уровнем межличностного доверия. Свыше 4/5 граждан полностью доверяют хотя бы кому-то из ближайшего окружения и рассчитывают на взаимную помощь в трудной ситуации. У индивидуалистов иначе: они чаще никому в своем окружении не доверяют.

- Нынешняя ситуация как-то изменила наши ценности?

- Сейчас в обществе растет интерес к истории России. Ею увлечено 75,3 процента граждан, более других — самые молодые и самые пожилые. Мы в активной фазе формирования национального культурного кода. Его основа — традиционные ценности. Историческое знание наделяет россиян социоцентристской оптикой, которая помогает создать верное представление об истории и развитии государства, его роли в мире. А от этого зависит и каким будет наше будущее. Значимый элемент здесь — семейная память, которая консолидирует и объединяет российскую нацию.

Наше государство в последние годы ведет большую работу по восстановлению исторической правды. И это нашло горячую поддержку в российском социуме, особенно среди «деятельных консерваторов». Они стремятся взять реванш за либеральный пересмотр отечественной истории, происходивший в 90-х годах, когда многие трактовки и акценты национального исторического дискурса были поставлены с ног на голову.

Это сказалось и на нашей идентичности, которая складывается, в том числе, на символах национальной гордости.

Сегодня они выглядят так. Первый блок — это советское наследие: от достижений науки, культуры и искусства до полета в космос Юрия Гагарина. Второй связан с современной российской армией, ее достижениями и авторитетом. Третий, «периферийный», включает отдаленные во времени знаменательные вехи российской государственности. Ну а событиям периода после 1990 года еще только предстоит стать значимыми маркерами национальной славы.

- Чем российская идентичность отличается от идентичности среднеевропейца?

- Ну, сравнивать российскую идентичность со «среднеевропейской» некорректно. Последней, на мой взгляд, просто не существует. Консолидация в борьбе с Россией — результат выкручивания рук у нынешних лидеров и промывания мозгов у европейцев. В нашей стране дело обстоит наоборот. У нас, так уж повелось, что испытания укрепляют общероссийскую идентичность, а в Европе — вассальная зависимость национальных властей перед американцами и нарастающие экономические трудности разрушают общеевропейское единство.

Меняю «жизнь в кредит» на «подушку безопасности»

- Что происходит на рынке труда? Каково материальное самочувствие россиян?

- Социально-экономическое положение россиян примерно такое же, как и в 2014—2015 годы. Конечно, это «средняя температура по больнице». У низкодоходных групп доходы чуть выросли благодаря активной господдержке, у наиболее благополучных слоев — слегка сократились. В массовых слоях доходное неравенство медленно, но уменьшается. Разрыв медианных (средних) доходов верхних и нижних 10 процентов населения с почти 6-кратного в 2014 году понизился до 5,5 раза. Однако до социальной идиллии еще далеко.

Рост реальных доходов малообеспеченных россиян, к сожалению, полностью «съели» повышение цен и коммерциализация медицины, расходы на которую весьма ощутимы, особенно для старших возрастов. Ее услугами сейчас вынуждено пользоваться большинство во всех социальных группах, чего не было раньше.

Все это ведет к изменению финансовых стратегий граждан. «Жизнь в кредит» уступает место установке на формирование «подушки безопасности», рассчитанной на то, чтобы в случае утраты источников дохода прожить не менее 2 месяцев.

- При этом вы отмечаете некоторое улучшение социально-психологического состояния россиян. За счет чего? Может, «русские любят страдать», как думают европейские обыватели?

- Страдать для русских — скорее привычка, чем любовь. Но она связана и с привычкой преодолевать любые испытания и побеждать любого врага. Не случайно Суворов говорил: что русскому здорово, то немцу —смерть.

Основная проблема, которую вскрывает глубинный анализ социальных чувств россиян, — противостояние макро- и микромира. В личной жизни у граждан перевешивает позитив, а взгляд в завтрашний день вызывает некоторую тревожность по поводу перспектив страны, но в целом у большинства сомнений в благополучном завершении СВО нет. Возможно, так работает матрица национальной памяти и уверенности, что Россия всегда одолеет своих врагов.

- Чего все-таки боятся россияне?

- Думаю, что сейчас уже ничего не боятся. Эта национальная черта возродилась в ответ на откровенные заявления о стратегическом поражении России, которые озвучиваются европейскими и американскими политиками. Опрокинуть Россию на поле боя не удалось. Экономика работает.

80 процентов россиян убеждены, что СВО на Украине было невозможно избежать. Они видят основные угрозы для страны за ее пределами и поддерживают курс руководства страны на укрепление суверенитета. Не менее 70 процентов из их числа доверяют Правительству и руководителям субъектов РФ, 9 из 10 доверяют Президенту РФ.

Исследования показывают, что мы почти полностью преодолели этнические и культурные разломы. Число сторонников самобытного пути развития с 2021 года выросло с 50 до 78,3 процента. 2 из 5 респондентов полагают, что мы должны «жить своим умом», учитывать, но не копировать опыт других стран. По-прежнему сохраняется запрос на более справедливое общество, и, к слову, лишь 1 из 4 опрошенных считают, что олигархи содействуют развитию страны.

Рулят идеи сильного государства

- Что должно питать наш социальный оптимизм?

- Мы наблюдаем смену приоритета интересов личности на стратегию коллективных действий, приоритет интересов общества. Большинство россиян объединяют идеи сильного государства, неприменимость к России ценностей индивидуализма, либерализма и демократии западного образца. Доля «индивидуалистов», для которых собственные интересы превыше всего, составляет менее четверти. Почти 75 процентов россиян испытывают к своей стране позитивные чувства.

Если во внешней политике сформирован запрос на суверенизацию, то во внутренней — россияне хотели бы видеть развитие государства в сторону большей социальной ответственности. Например, 32,1 процента граждан ждут повышения уровня социальной защищенности в случае потери работы, 22,6 — доступности качественной медпомощи, 22,4 — расширения возможностей отдыха в период отпуска. Тем не менее 71,8 процента опрошенных убеждены, что живут в среднем лучше поколения своих родителей, а 70 процентов полагают, что так будет и дальше.