Старосту села Балабонкина за беспокойство чиновников избили, а дом сожгли
Старосту села Балабонкина за беспокойство чиновников избили, а дом сожгли
«Мы живем, как свиньи, и дохнем, как свиньи, только потому, что мы друг другу никто», — это слова сантехника …
Источник: –MK.RU
«Мы живем, как свиньи, и дохнем, как свиньи, только потому, что мы друг другу никто», — это слова сантехника Никитина из фильма «Дурак», который, рискуя жизнью, хотел спасти сотни людей из рассыпающейся общаги. Так герой ленты ответил жене на претензию, мол, нечего этих людей спасать, они нам никто. «Когда я услышал, что меня заказали, удивился: за что? Ущерба мы никому не наносим, в карман никому не лезем, лишь уличаем в бездействии. Я ведь хотел как лучше для людей…» — это слова реального сельского старосты Юрия Балабонкина, который облагородил деревенское кладбище, выбил деньги на дорогу, расчистил водоем… Он пытался исправить ситуацию там, где давно все прогнило. За что и поплатился. Сначала его избили, потом сожгли дом, отравили собаку. Третий год Балабонкин живет в бытовке, а местные жители, которые сместили его с должности старосты, обходят его участок стороной.
Село Кумино в полутора часах езды от Владимира. Порядка восьмидесяти домов, пара улиц, водоем, часовня, кладбище и памятник павшим в ВОВ — вот и все достопримечательности. Бывший староста Юрий Балабонкин встречает меня около своего участка. — Что же вы не огородили свои владения? — удивляюсь отсутствию забора. — Зачем? Я и дом не запираю… Меня народ теперь стороной обходит, — улыбается Юрий. — Люди даже в гости ко мне боятся приезжать, как бы им за это что не вышло. Часть участка занимает фундамент дома — все, что осталось от постройки после пожара. Рядом умывальник и поливочный шланг — в таких условиях Юрий принимает душ. Вдалеке виднеются грядки с капустой. — А вот моя бытовка, где я третий год живу, — кивает мужчина на металлический контейнер. Проходим внутрь. Кровать, стол, газовая плита, перемотанная скотчем, холодильник «ЗИЛ», маленький телевизор и шкаф для одежды — скромный интерьер вагончика. Юрий угощает растворимым кофе. — На чайник не обращайте внимания, он у меня прилично закоптился. Газ закончился, а чаю хотелось. Я на костре и подогрел… «Расшибусь, но дорога будет» В 2014 году режиссер Юрий Быков снял фильм «Дурак». По сценарию, молодой сантехник Никитин пытается спасти 820 абсолютно незнакомых ему людей, проживающих в общежитии, которое вот-вот рухнет. Парень встряхнул представителей власти провинциального города, которые привыкли воровать, пилить и откатывать. Потому Никитин и дурак, что не прошел мимо, как все. Известно, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Но тем не менее попытаться строить, отметил киношный сантехник. Вот и староста из Кумина Балабонкин попытался. — Лет 10 назад задумали мы на селе поставить памятник землякам, погибшим в Великой Отечественной войне, — начал Юрий. — Попросили администрацию выделить землю. Глава администрации дал совет: вам для такого дела нужно избрать старосту. Собрали сход, все показали на меня как самого активного. Так Балабонкин с легкой руки сельчан стал старостой. — Зарплату мне положили 250 рублей в месяц. С вычетом подоходного налога выходило 217, — продолжает Юрий. — Правда, с зарплатой вышел казус. Я инвалид третьей группы. Пенсия по инвалидности в то время составляла около 6 тысяч рублей. После того как я стал получать зарплату старосты, Пенсионный фонд хотел лишить федеральной социальной доплаты. «Ты ведь работаешь, поэтому из пенсии вычтем 6800 рублей, такая сумма накопилась за полгода», — огорошили меня. Так что официально мне пришлось уйти с должности. Но от обязанностей старосты я не отказался. Затем на федеральном уровне старост совсем лишили зарплаты, потому что среди нас много пенсионеров или инвалидов, все сталкиваются с пенсионной выплатой ФСД. И на очередном сходе меня опять выбрали старостой. К тому времени сменился глава администрации поселения. Я тогда предупредил главу: смотрите, как бы не пожалели… 
Памятник павшим в Великой Отечественной войне. Фото: Из личного архива Место под памятник сельчанам выделили. На сам монумент местные жители наскребли 70 тысяч рублей, 100 тысяч выделил предприниматель из Подмосковья, 15 добавил кандидат в депутаты заксобрания. — У нас здесь дороги не было, «скорая» не могла проехать, буксовала, — продолжает Балабонкин. — Я обращался в администрацию, прокуратуру. Везде отказ. Тогда решил: расшибусь, но дорога будет. После того как вмешался депутат заксобрания, администрация согласилась выделить средства. Дорогу хотели провести частично, но после моих убедительных аргументов дорогу проложили полностью. Еще выбивал у чиновников средства на освещение. По пожарному пирсу воюю по сей день. Прокуратура вынесла предписание в адрес администрации МО Красносельское. Ведь если пожар случится, прорубь должна быть расчищенная, чтобы рукав кинуть. Теперь в селе есть и дорога, и фонари, и пожарный водоем. — А с каким скандалом я требовал деньги, чтобы очистить реку Бабку, где сейчас купаться можно, — вспоминает экс-староста. — На расчистку нам дали 70 тысяч рублей. Столько же доплатили сами жители. Чистили своими силами… Облагородил Балабонкин и сельское кладбище, которое давно пришло в негодность. — Кладбище настолько древнее, там ни пройти, ни проехать было, все заросло, — вспоминает Юрий. — Работников на сельских погостах нет, староста отвечает за захоронения. Человек умирает, люди ко мне: Юр, нужно место. Взялся я приводить кладбища в порядок. Мы с мужиками деревья спилили, траву покосили, несколько дней оттуда не вылезали. И снова я к главе администрации: оплати мужикам хотя бы бензин и 2000 дай на пиво и перекусить. Сам-то я не пью, но парней порадовать хотелось. Не, ничего не дал. Вот так и живем, что ни попросишь у властей, от всего отмахиваются. Жалеет Балабонкин о том, что не успел построить детскую площадку: «Надеялись, что часть оплатит администрация, часть — жители. Но не получилось. Никто не захотел платить. Люди в большинстве своем пассивные. 90 процентов рассуждает: и так сойдет». «Давайте я вам башку размозжу» История с благоустройством села и жалобами на бездействие местных чиновников вышла Балабонкину боком. — Я ведь куда только не жаловался, обращался в прокуратуру, к губернатору, в другие надзорные органы, — вспоминает Юрий. — И как-то приходит ко мне местный житель Серега Щепетов. У него ворох судимостей. Так вот он мне и заявляет: «Юраныч, прекращай на администрацию писать». И намекнул, что меня с одним местным журналистом-правдолюбом заказали. Я удивился: за что? Ущерба мы никому не наносим, в карман никому не лезем, лишь уличаем в бездействии. В тот день мы с ним поговорили и разошлись. А в другой раз миром разойтись не получилось. — Слово за слово, случилась схватка. У меня на участке вал от газонокосилки лежал, так Щепетов давай меня им выхаживать. Затылок разбил, по спине лупил. Кричал: мы тебя спалим, убьем, зарежем, если деятельность не прекратишь, администрацию в покое не оставишь. А я ведь Щепетову столько добра сделал. Когда у него машину сожгли, он мне первому позвонил ночью, я и прибежал… За избиение старосты Щепетову дали год условно. Потом скостили срок до восьми месяцев. — На суде он выставлял меня психом, алкоголиком, — перечисляет Юрий. — Представляете, я потерпевший, а в мой адрес столько оскорблений летело. Суд запрашивал справки у наркологов, психиатров, не состою ли я на учете. Я тогда не выдержал и бросил судье: давайте я вам башку размозжу, а потом буду вопросы задавать — вы в себе или нет. Фо
о: Из личного архива «Жить ты там не сможешь» В феврале 2021 года Юрий Балабонкин попал в больницу. Перенес тяжелую операцию. — Отхожу я после операции, мне звонок: твой дом горит. Пожарные не отстояли постройку. Экспертиза подтвердила, что был поджог. У меня на руках официальное заключение имеется. — Думаете, Щепетов? — Он после пожара на коленях передо мной стоял, плакал: я не поджигал. Как погорельцу Балабонкину было положено от государства 150 «кубов» леса на строительство нового дома. Лес старосте пришлось выбивать через прокурора. — Поначалу мне твердили, что дом частично пострадал. Хотя от него по сути только железная крыша осталась. Еле выбил лес. На постройку дома районная администрация выделила 10 тысяч рублей, сельская администрация еще 3000 добавила. Стройся, ни в чем себе не отказывай. Жить Балабонкину было негде. Взял кредит за 64 тысячи рублей, купил бытовку. — Газ поставил баллонный, электричество мне провели. Жители подогнали шкаф, холодильник. Обогреватель поставил. В марте сюда переехал. А дело о поджоге приостановили. Убрали в долгий ящик. Думаю, его оттуда никогда не достанут. Искать пироманов не стали. Зато наш бывший прокурор пошел на повышение. Теперь Балабонкин пытается через суд выбить временное жилье у администрации. — Всем фиолетово, что человек живет в бытовке, — вздыхает бывший староста. — Мол, дали тебе 150 «кубов», и радуйся. Но дом не гриб, его быстро не построишь. Да и финансовые затраты какие. На суде глава администрации упирался как мог. А когда мы один на один остались, сказал: «Ты чего добиваешься? Я дам тебе такое жилье, куда ты не поедешь». И предоставил мне дом в 25 км от райцентра, куда маршрутки ходят 2 раза в неделю. Люди там, конечно, живут… Но и в коллекторах народ живет. Я отказался. Тогда он предложил квартиру в поселке Энтузиаст, там квартплата за «однушку» выходила 8 тысяч. Где я такие деньги возьму? Пойми, я ведь жилье у него не навсегда просил, а на время строительства. Готов был расписку оставить. 3–5 лет мне нужно. Устал жить в вагончике. Бытовка она и есть бытовка. Каждый шорох слышу. Зимой холодно, 3500–4000 рублей на обогреватель уходит. Иногда в селе электричество отключают. Газ спасает. Протечки на потолке видишь? Это конденсат. Пытался устранить, не получается. Надо бы крышу немного перекрыть, да денег нет. Пенсию получу, что-то придумаю… — Какая у вас пенсия? — 12 700. А минувшей весной у меня еще одна беда случилась. Собаку мою отравили. Как раз после того, когда я снова заикнулся, чтобы дорогу ко всем домам провели, там ведь тоже люди живут… Видишь, как получается, только голову высуну, мне хрясь по башке. Разговор прервал стук в дверь. — Юр, можно воды набрать? — раздается женский голос. — Конечно, бери… — крикнул Балабонкин. — У меня на участке есть колодец, а у жителей нет, вот и ходят ко мне. «Юраныч, тебя со старосты сняли» Юрий Балабонкин лишился не только дома и собаки, но и должности старосты. — Администрация решила убрать меня с должности при содействии местных, — рассказывает Юрий. — Обратились к одному отсидевшему, он уже в годах. Вручили ему список «лояльных», человек 11–12 набралось. Сход собрали у него возле дома, хотя обычно мы около памятника проводили такие мероприятия. Меня туда не позвали. Знакомый звонит: Юраныч, тебя со старосты сняли. Остальные жители, как узнали, возмутились. Собрали 70 подписей за меня и повезли в сельсовет. Администрация велела новый сход собрать. Ох и ругань там поднялась. Больше всех против меня выступал полковник в отставке, который, с его слов, Чечню прошел. А ведь когда у него была тяжелая ситуация, он ко мне первому пришел за помощью. Я смотрел на людей и думал: ваши дети купаются в чистом водоеме, вы ходите по нормальной дороге, ваши родные лежат на убранном, обкошенном кладбище. Зимой, когда скользко, я звоню в администрацию, и через полтора часа здесь машина с песком. Что вам еще надо? Чтобы все не перессорились, я принял решение сам уйти с должности. И не стало в Кумине больше старосты. Желающих занять место Балабонкина нет. — Люди подходят и просят: вернись, староста. Шиш вам. Вы меня предали, не отстояли. А те, кто голосовал против меня, мимо проходят, не здороваются, отворачиваются. По слухам, не так давно они ходили в администрацию, опять заикнулись насчет дороги. Так их вроде открытым текстом послали. Кстати, администрация тоже уклоняется от встреч со мной. Обычно 9 мая я организовывал народ, мы приходили к памятнику, я тащил из дома газовый баллон, чтобы зажечь огонь. На этот раз сотрудники администрации приехали заранее, 8 мая, чтобы не пересекаться со мной. Тепер
в деревне есть дорога. Фото: Из личного архива «У вас такое болото» Спрашиваю Юрия, смотрел ли он фильм «Дурак». Балабонкин смеется: — Да, это про меня. Сейчас все живут по принципу «моя хата с краю». Но если людей обманывают чиновники, они идут к сумасшедшему Балабонкину. Помню, когда я писал очередную жалобу в обладминистрацию на бездействие наших чиновников, сотрудница ведомства покачала головой: у вас там такое болото. А что же вы даете цвести этому болоту? В районе людей за людей не считают. Из-под крана течет ржавая вода, а люди пожаловаться боятся. — Может, и вам жить как все — моя хата с краю? — А я не все. У нас ведь в селе все началось с расчистки снега. Помню, звоню в администрацию: девчонки, невозможно пройти, не то что проехать. Кидают трубки. Я перезваниваю, пугаю прокуратурой. Смеются. Набрал знакомому журналисту, тот осветил проблему в соцсети. Так что ты думаешь, через 40 минут трактор к нам прилетел. Потом мне звонят из администрации: можно было без журналиста обойтись. А как? Я три дня бился. Когда со Щепетовым у меня замес пошел, кругом твердили: отступись, не надо… Иногда задумываюсь: а стоит ли за этих людей биться? Но я сейчас бьюсь за себя. Я ведь не просто так воюю с администрацией, хочу постоять за свое село. Оно дало жизнь маме, бабушка здесь возила молоко на тяжеловозе и сдавала в совхоз. Маме сейчас больше 80, она мне говорит: «Юра, я тебя не осуждаю. А вот на себя смотрю и думаю: жил — трясся, умирал — трясся». Недавно Юрий Балабонкин записал видеообращение к президенту. В трехминутном ролике изложил историю длиной в 10 лет. — После этого мне звонила сотрудница районной прокуратуры: Юрий Владимирович, областная прокуратура просила вас опросить по поводу видеообращения. Я чуть со стула не упал: так вы все же знаете… «С тобой рядом опасно стоять» Я предложила Юрию прогуляться по селу. Подходим к тому самому памятнику. Затем заглядываем в часовню. — Верующих много в селе? — Мы все во что-то верим… — замечает Балабонкин. Спускаемся по ровной дороге к очищенному водоему. Бог ты мой, какие тут виды. Такие деревни разве что на картинах увидишь. — Все удивляются: самое маленькое село, а такое благоустроенное, — улыбается Юрий. — Ну что, на другой водоем сходим, где наши купаются? Дорога к сельскому пляжу лежит через село. Мимо проходит мужчина. Ни здрасьте, ни до свидания. — Вот один из тех, кто против меня голосовал, — срывается Балабонкин. — Теперь даже не здоровается, глаза отводит. А ведь я во время пандемии помог его тещу на нашем кладбище похоронить. Не разрешали ему, поскольку она не прописана здесь. Я уговорил администрацию. Со скандалом, но похоронили. Еще и на венок им тысяч 15 собрал. Я же потом спрашивал у тех, кто против меня голосовал: что я вам плохого сделал? Молчат. Кстати, ко мне ведь за помощью еще из соседнего села обращались. Там подъезд дерьмом затопило. Местный староста попробовал решить проблему, но его припугнули. И он захлопнулся. Я же придал историю огласке, и дело пошло. Потом одна из жительниц хотела со мной встретиться. Но в гости ко мне струхнула приезжать: «Вдруг кто увидит, с тобой рядом опасно стоять, мало ли что случится». А ты говоришь… Мы спускаемся к водоему, куда летом приезжают купаться со всех окрестных деревень. На другом берегу пасутся лошади. «Это Щепетова», — усмехается Балабонкин. — Три года назад к нам парни из Белоруссии приехали. Услышали мою историю, за голову схватились: как вы тут живете, у нас бы давно такой глава района сидел, — говорит Юрий. — В итоге им так понравился наш бардак, что один из них решил взять российское гражданство и остаться. Так и сказал: в бардаке проще жить. — Не думали уехать отсюда? — Знакомые тоже говорят: бросай все и беги оттуда. Но я бегать не умею. Не тот характер. Не сдамся. Повоюю за жилье. Я уже по мере возможности строю дом, вывел фундамент. Обязательно его выстрою. Если только раньше не заболею и не умру. * * * В фильме «Дурак» есть диалог сантехника Никитина с отцом. — Прости нас с матерью, сынок. — Да ты чё, бать? — А чё мы тебе дали? — Жизнь. — А что с ней делать, с такой жизнью? Вон погляди на нас с матерью. Собачимся каждый день. Ни любви не осталось, ни радости. И тебя жизни не научили. Все, что с тобой случилось, — это наша вина. — Перестань, бать. — А люди вон вагонами воруют, по головам идут и живут, горя не знают… А ты вон эти трубы поганые чинишь. Людям помочь хотел, от смерти сберечь, а тебя того и гляди самого грохнут. Уезжай, сынок. Никогда тут по-другому не будет. Хотела я зачитать этот отрывок Балабонкину. Да передумала после того, когда Юрий как бы невзначай бросил: — Меня ведь тут попросили почту по селу разносить, почтальонов не хватает. Я согласился. Хотя не стоило, наверное…