Скульптор Дмитрий Тугаринов: Александра Васильевича Суворова я ваял бесплатно

Пожалуй, ни об одном скульпторе журнал "Родина" не писал так много, часто и обстоятельно, как о народном художнике России Дмитрии Тугаринове. Поводы сами находились.

То Дмитрий Никитович по доброй воле вызывался восстанавливать в Богом забытом смоленском селе бюст "нашего всего" - Александра Пушкина, то брался доступным языком объяснять, почему не надо возвращать на Лубянку памятник Дзержинскому и убирать со Стрелки Петра Первого...

В этот раз темы для интервью тоже выдумывать не пришлось. Стоило лишь переступить порог мастерской Тугаринова в московском районе Владыкино, разговор сам полился. Для затравки хозяин первым делом предложил чем-нибудь угостить гостей или хотя бы напоить кофе-чаем...

Дмитрий Тугаринов: "Искусство, искус, искушение - слова однокоренные". Фото: РИА Новости

О голоде и сытости

- Художник должен быть голодным, Дмитрий Никитович?

- Любую мысль надо доводить до логического конца. По авторитетному мнению французских маршанов, лучший художник - мертвый художник. Циничное, тем не менее абсолютно обоснованное заявление. Ведь маршаны, иначе говоря, торговцы произведениями искусства, рассматривают проблему исключительно с точки зрения коммерции. После смерти творца цена на его картины или скульптуры, как правило, вырастает, поскольку мастер не в состоянии более ничего создать.

Поэтому голоден художник или сыт - вопрос половинчатый, даже отсталый. В конце концов, голод тоже разным бывает: и физически плотским, и одухотворенно творческим.

- Но лично вам в каком состоянии лучше работается: натощак, когда сосет под ложечкой, либо же на полный желудок?

- Спокойно когда. Никто не дергает, и можно сосредоточиться. Я уже относительно немолод, требуется больше сил и условий, чтобы благодать пошла. Без нее ничего не случится. Все должно быть в радость. Как иначе творить? Сплошное мучение. Искусство, искус, искушение - слова однокоренные, хотя и выглядят как противоречивые.

В жизни все хитро переплетено. Вот и живем между добром и злом, ищем золотую середину.

Важно не пресытиться. Это я продолжаю отвечать на заданный вопрос. Иногда ощущаю себя абсолютно объевшимся. Вроде у меня все есть, ничего больше не надо...

Но так ведь было не всегда. Помню, как после института попал в армию. Бравый солдат Швейк рядом со мной выглядел бы настоящим Рэмбо. Кроме того, по возрасту я оказался старше любого из сослуживцев. Мне исполнилось уже двадцать четыре. Дед на фоне восемнадцатилетних. И смех, и грех!

- Где служили?

- В Солнечногорске под Москвой. Рота охраны пояса ПВО. Часть номер 250... Ладно, продолжать не буду. Вдруг это до сих пор военная тайна?

- Звание?

- Рядовой необученный. Но положенный срок провести в армии я не успел, комиссовали примерно через полгода. В конце сентября призвали, в марте уже выпустили на волю...

- Почему?

- Не мог бегать. Категорически. У меня плохое сердце, задыхался очень быстро.

На медкомиссии в военкомате ничего не заметили. Либо же не захотели, никто сильно не всматривался. Тогда многие призывники пытались под благовидным предлогом откосить от армии, вот врачи и принимали все жалобы в штыки. Написали на бумажке "годен" - и вперед.

Отбрехиваться было сложно, но отцы-командиры в итоге поняли, что лучше избавиться от такого вояки. Как говорится, от греха подальше. И благополучно выставили меня за ворота воинской части.

Однако из армии я уезжал не с пустыми руками. Вез в дембельском чемодане две слепленные из воска скульптурки. На гражданке быстренько отлил в металле и в том же 1980 году удачно продал. Прямо накануне Олимпийских игр в Москве. Их купили у меня за восемьсот рублей. Бешеные деньги по тем временам!

- Кого ваяли?

- Сказочника Андерсена и жокея. Одного взяли за пятьсот карбованцев, второго - за триста. Кого именно по какой цене, если честно, сейчас и не вспомню.

Куда потратил, тоже не скажу. Забыл. В юности я не умел экономить. Лишь теперь, под конец жизни, пробую научиться. Откладывать на черный день помногу все равно не получается, но какая-то подушка безопасности есть. Думаю, она у каждого имеется. Тут ведь только вопрос количества: у одного сто долларов где-то припрятано, а другой десять миллионов в банке хранит. В стеклянной...

Денег всегда не хватает. Железный закон! И в данном случае сумма уже не имеет значения. Сколько бы ни было, все равно мало. Слышал как-то непроверенную байку про миллиардера Рокфеллера, который подвез по пути соседа. Тот протянул доллар, а толстосум взял, не побрезговал...

Честно сказать, никогда не понимал чрезмерного пиетета перед деньгами. Эта культура мне неведома.

Главное, чтобы голова не болела из-за текущих трат, хватало машину заправить бензином, коммуналку заплатить за квартиру и мастерскую, купить в магазине что-нибудь пожевать... Потом обязательно покажу вам большую-пребольшую ложку, на которой написано "Человек выше сытости". Это можно считать девизом, жизненным кредо. И ответом на ваш вопрос.

Считаю, нельзя заниматься творчеством лишь ради куска хлеба, чтобы брюхо набить. Важно делать что-то интересное, придумывать новое, яркое. Обязательное условие - удовольствие от процесса и результата. Поставил потом дома статуэтку на кружевную салфеточку и любуешься. Чтобы самому нравилось созданное твоими руками, не было ни стыдно, ни противно. Вот критерий. Живу, им руководствуясь.

Березки Дмитрия Тугаринова.

О русской березке и туфельках

- А как вы умудрились проспать защиту своего диплома в Суриковском институте?

- Страшно переживал из-за предстоящего испытания, ночью было не до сна, вместе с однокурсниками что-то доделывал, готовился. Под утро пошел домой - помыться, привести себя в порядок. После душа переоделся, буквально на минутку закрыл глаза и... отключился. Сморило! Проснулся, а на часах уже десять, начало одиннадцатого. Рванул со всех ног в институт, прибежал в последнюю секунду, еле-еле успел...

Прямо на защите возникло непонимание с профессором, в итоге за диплом получил четверку. Обиделся очень сильно! Даже отказался идти вместе со всеми в ресторан, где торжественно отмечали окончание вуза. В общем, как-то скомканно получилось.

А сейчас оглядываюсь и думаю, каким же дураком тогда был, из-за подобных глупостей расстраивался.

- Что сегодня вызывает огорчение?

- Могу долго перечислять, идти от большого к малому.

Если говорить о личном, по-прежнему хочется быть востребованным, сыграть свою игру, но при этом еще и угодить заказчику. А вот тут начинаются не то что противоречия, но определенные стычки. Мне ведь, повторяю, важно потом не краснеть за работу - все та же салфеточка и статуэтка на ней...

- Вот сколько лет вы ваяете свою русскую "Березку"? Для тех, кто не в теме: речь о скульптуре дородной бабы с формами рубенсовских красавиц, которая стоит ногами кверху.

- Это гимнастическая поза, она так и называется - "Березка". Расскажу, как проект появился на свет.

После досрочной демобилизации из армии меня запихнули в крутой госпиталь под Москвой, положили на обследование. Там было дико скучно, я слонялся без дела по территории и случайно набрел на зал лечебной физкультуры. Дверь оказалась открыта, заглянул внутрь. На полу лежал желтый паркет, вместо одной из стен - сплошное стекло, а за окном - березовая роща. И всё это располагалось аккурат на уровне глаз. В зале же в позе "Березка" замерли тетеньки в трениках - поварихи, горничные, уборщицы... Нормальные здоровые бабы, неолитические венеры, а у них за спинами белели живые русские деревья.

Я как увидел, так и рот открыл. Разумеется, меня тут же взашей вытолкали из зала: какой-то посторонний парень таращится в дверной проем. Но зрелище врезалось в память, сразу же попробовал его изобразить. Родился образ: вот она, русская березка, только как бы вверх ногами, все наоборот.

Когда учился в институте, нам объясняли, что ключ к успеху скульптуры - правильная постановка фигуры. Человека можно расположить в трех позициях - стоя, сидя и лежа. Вот мы и крутили модели по-всякому, выдумывали, как бы завернуть их и вывернуть. Ведь самое интересное в работе художников - изобрести что-то новое в форме и теме. Чтобы все вокруг ахнули: "Ух ты, такого раньше не было!"

Потом, конечно, выяснялось, что все гениальное придумали до нас, но каждому хотелось почувствовать себя в роли первооткрывателя. Вот и с "Березкой" я пытался сочинить что-нибудь особенное. Где-то сохранились мои первые этюды. Сразу реализовать задумку не получилось, все дико растянулось во времени. Никак не удавалось найти модель, которая габаритами, статью и прочими формами подходила бы под сложившийся во мне образ и при этом могла бы стоять на руках, удерживая на весу здоровенную, извините, задницу. Это ведь попросту физически тяжело, особенно без должной подготовки.

Хотя мне говорили, что есть подходящие натурщицы, якобы кто-то даже знал их лично, но всякий раз что-то не складывалось... Я продолжал с завидной периодичностью делать варианты "Березок", лепил на протяжении многих лет, но то, что выходило, меня не сильно удовлетворяло.

Время шло, постепенно я стал охладевать, требовался посыл, чтобы вернуться к теме. И семнадцать лет назад мне заказали большую-пребольшую "Березу". Она стоит в частном поселке на берегу Клязьминского водохранилища. Вырублена из цельного куска гранита, высота - четыре метра, весит от восемнадцати до двадцати тонн. Дай бог здоровья заказчику, который предложил: давай сделаем. Сам бы я не осилил, там же сумасшедшие траты. А сообща справились.

Похожую скульптуру я сделал и для симпозиума в Солнечногорске. Промучился два месяца, но в итоге ее украли. Стояла в парке и исчезла.

Березки Дмитрия Тугаринова.

- Кто же мог спереть такую махину?

- Та "Березка" была поменьше клязьменской, но тоже внушительная. Когда привезли камень, он тянул на восемь тонн, полторы-две из них я срубил. Вот и считайте.

Видимо, похитители ночью подогнали подъемный кран...

- Истинные ценители творчества!

- Вот! Мне, на самом деле, приятно. Хотя есть опасения. Боюсь, что кому-то скульптура не понравилась, ее разбили втихаря, свалили куда-нибудь в овраг и закопали.

- В любом случае вы высадили целую березовую рощу по Руси великой...

- Не так давно сделал "Березку" из шамота, она глиняная и покрашена в черный цвет. Так сказать, на контрасте. Раньше, в основном, лепил белые, нарядные. А эту мой товарищ хозяин Кучинского керамического завода по фамилии Михайлов решил залить черным. Но я нарисовал на бедре у скульптуры два китайских иероглифа, которые переводятся как "Белая березка". В таком виде и отправил на выставку.

- Общее количество подсчитывали?

- Разновидностей штук пятнадцать, а всего "Березок" сделал не меньше сотни, думаю.

- Продаются хорошо?

- Очень! Подкармливают меня. Но я стараюсь не повторяться, все время переделываю, совершенствую. Даже вот неваляшка из полиэфирки есть.

Генералиссимус и Мастер. Фото: из личного архива

О Страшном суде и Суворове

- А какие еще работы столь же успешно тиражируются?

- Чаще всего пиратски копируют фигурку маленькой девочки в маминых туфлях. Я лепил скульптуру с дочки Сони.

С воришками ничего поделать не могу. Авторские права у нас как бы есть, а с другой стороны, фактически их нету. Судиться глупо и, в общем-то, бесполезно.

Как автору мне позволено сделать четырнадцать копий оригинальной скульптуры - это так называемый малый тираж. Сколько же фальшивых "Туфелек" гуляет по свету, никто не знает.

Проблема касается, как вы догадываетесь, не только моих работ и далеко не одной России.

Не задумывались, сколько "Мыслителей" Родена существует в мире? Поверьте, много. Очень! Они стоят в музеях современного искусства по всей Европе. В Копенгагене, Антверпене, Лионе, Лондоне, Париже... Да везде! В какой-то момент ведущие научные сотрудники Старого Света даже собрались вместе, чтобы выяснить, у кого подлинник-то. Вопрос стоял весьма остро.

- Удалось найти ответ?

- За этим обязан следить расположенный в Париже фонд Родена, его компетенция.

На любое произведение искусства должен существовать авторской копирайт, указываться точный тираж, иначе под сомнение будет ставиться подлинность.

- Но, согласитесь, далеко не каждое изделие из глины, мрамора или гранита можно назвать скульптурой.

- Разумеется. В СССР в свое время тысячами клепали правильных истуканов - бравых пионеров и девушек с веслом. Все такие сверхпозитивные, а в действительности что это было? Грань между ремеслом и творчеством тонка. Знали бы вы, сколько я наслушался из-за Суворова, которого поставил на перевале Сен-Готард в Швейцарии. Чуть ли не в измене Родине обвиняли!

На конференции "Патриотизм российских народов" памятник назвали кощунством, святотатством и предательством национальной гордости, сооруженным "не на наши деньги" и, очевидно, "не нашими людьми". Лично мне пригрозили Страшным судом. О как!

Все из-за того, что мой Александр Васильевич показался кому-то страшным уродцем, а не красивым и мощным атлетом.

- Справедливости ради Суворов у вас и вправду не выглядит чемпионом по бодибилдингу.

- А он таковым никогда и не был! Его сила в другом.

Кроме того, скульптуру я делал для себя, ее изначально мне не заказывали.

Начнем с того, что в Швейцарии запрещено ставить памятники военным, тем более иностранным. Это нейтральная, внеблоковая страна. Попал я в нее, можно сказать, случайно. В 1997 году частные инвесторы захотели показать мою скульптуру лошади на выставке в Женеве. Ну, я и решил: почему бы не слетать самому? Деньги у меня водились, работы хорошо покупались, я мог позволить себе укатить на полгода в Париж, чтобы, значит, зачерпнуть вдохновения. Уже говорил: экономить я не умел, тратился активно.

Для поездки требовалась швейцарская виза. Помог приятель, предложил: лети в Цюрих, тебя встретит замечательный дядечка, отвезет, куда надо. К двухсотлетию перехода Суворова через Альпы он затеял проект, может, дашь ему какой совет, нарисуешь что-нибудь. Я ответил: да пожалуйста, мне не жалко.

В общем, прилетаю со своей лошадью в Цюрих, знакомлюсь с Карло Петерпостеном. Он действительно оказался прекрасным мужиком. До сих пор дружим. Радостно говорю: "Ну че, рванули в Женеву?" Тот выкатывает глаза: "Какая Женева? Сейчас поедем на Сен-Готард". Робко спрашиваю: "Да? Может, потом?" - "Нет, - отвечает, - сейчас, а остальное - потом". Мы с ним объяснялись на английском примерно, как таджик с узбеком на русском, но удивительным образом отлично понимали друг друга. Все обсуждали - и политику, и искусство...

Привез меня в горы. Осень, погодка еще та... Ну, я немного полазил, осмотрел окрестности. Думаю: пора бы и в Женеву. А Карло говорит: "Не торопись".

- Кто он такой-то, мужик этот?

- Директор музея на перевале Сен-Готард. Там на маленьком пятачке сразу три разместились - краеведческий, минералогический и авиационной части, базирующейся в горах. Я видел своими глазами, как самолеты вылетают откуда-то из-под земли. В отвесном склоне открывается неприметная створка: шух! - и истребитель уносится в небо. Или перехватчик, точно не знаю. Но это, наверное, тоже секретная информация. Как бы не обвинили в разглашении...

Словом, в местном музее был большой раздел, рассказывающий о Суворове и его походе, но к юбилею требовалось обновить экспозицию. Вот Петерпостен и повез меня к барону фон Фальц-Фейну, известному патриоту России и меценату. Он уже тогда был стареньким-престареньким, все-таки 1912 года рождения. Но по-русски говорил хорошо. Стал расспрашивать, что у меня есть. Я показал скульптуру лошади. Ту, которую планировал отвезти в Женеву. Очень она барону понравилась! Предложил: "Сделай похожую с Суворовым, кони хорошо у тебя получаются". Я стал отнекиваться, а Эдуард Александрович наседает: "Не-не, давай-давай!" И лошадь мою сразу купил, чтобы отрезать пути к отступлению.

Памятник основателю природного заповедника Аскания-Нова Фридриху Фальц-Фейну. 2010 год. Фото: из личного архива

В итоге так и не добрался я до Женевы, осел в Андерматте, ближайшей деревеньке к перевалу. Хорошо меня приняли, в обиде не остался. Перед отъездом в Москву пообещал что-нибудь сделать, набросать эскизик памятника.

Слово я сдержал, нарисовал вариант, отнес в швейцарское посольство и, сказать по совести, забыл о нем. А через полгода звонок из Андерматта: "Хотим вас видеть. Эскиз нам очень понравился. Приезжайте".

Я тогда работал на храме Христа Спасителя, за две четырехметровые фигуры святых Константина и Елены должен был получить очень хороший гонорар, большую сумму.

Афина, жена, говорит: ладно, поезжай, ты всегда мечтал о конном памятнике...

О гонорарах и чиновниках

- И вы опять отправились в Альпы?

- Ну, конечно. Приезжаю, а материала для модели нет. Швейцарцы спрашивают: что нужно? Объясняю: пластилина бы килограммов сто пятьдесят. Смотрю, глаза у местных подозрительно забегали. Оказалось, он стоит по десять долларов за кило. В пересчете с франков.

А деньги-то не казенные, свои, общиной собранные. Очень экономные ребята! Ну и правильно.

Решаю: ладно, как-нибудь вывернусь. Ходил-ходил по горам, выдрал кусок металлической арматуры, из которой делают заграждения от снежных лавин, воткнул ее в трещину в скале. Глянул: издалека видно. Потом подобрал поролоновые матрасы, выброшенные солдатами из казармы. Свернул их поперек, получилось вроде как тулово лошади. Затем начал лепить. Вместо пластилина использовал замазку-шпатлевку, которую нашел в хозяйственном магазине. Набрал, сколько смог. Лепилась шикарно. И цена идеальная - двадцать центов за кило. Очень дешево!

Пока возился на горе с моделью, в России случился дефолт. Это же август 1998 года. Жена звонит из Москвы: "Все накрылось медным тазом, народ штурмует банки. Привези хоть что-нибудь, когда соберешься домой". А я жил в Швейцарии на широкую ногу, валюту потратил на разную разлюли-малину... В общем, кому не судьба стать богатым, к тому деньги не прилипают.

Я ведь работал над памятником Александру Васильевичу, по сути, бесплатно, за харчи. Гонорар не брал. И сразу отписал местной общине права собственности.

- А как жена отреагировала на столь щедрый подарок?

- Вы же видели мою Афину. Она все правильно воспринимает. Слава Богу.

Почти год катался туда-сюда. Работу завершили, памятник торжественно открыли, батюшка освятил, швейцарская пресса в красках рассказала о событии. А в России продолжали меня поливать, называя вражиной. Дескать, генералиссимус получился у Тугаринова не слишком героический. Что тут поделаешь? Не могут иные наши соотечественники понять, что подвиг измеряется не шириной морды.

Не показухой надо заниматься и пыль в глаза пускать, а реальным делом. Не понимаю, вот почему в Москве до сих пор нет музея Суворова, а храм, где его крестили, остается едва ли не самым нищим в столице.

- Это который?

- Преподобного Феодора Студита у Никитских ворот. Он рядом с Большим Вознесением, в яме, сбоку. Маленький такой...

- Ваш Суворов стоит в Андерматте в целости и сохранности?

- Что ему сделается? Это не Украина. В Швейцарии никто памятники не трогает. Правда, мне присылали фотографию, где у Антонио Гамбо, проводника, который вел под уздцы лошадь Суворова через перевал, в руки вставлен украинский флажок. Кто-то решил так позабавиться. Пусть!

Лишь бы без вандализма.

"Прекрасное архитектурное решение - памятник Дзержинскому на Лубянке".

О Дзержинском и баррикадах

- А другие ваши работы под удар попадали?

- С какой стороны посмотреть... Вот сделал я памятник самому известному мордовскому скульптору Эрьзе Нефедову. Он должен был стоять в Москве в сквере на Песчаной площади. Очень красивое место. Все было уже готово, но нашлись люди, выступившие против установки монумента, стали строчить письма в инстанции, сочинять всякие гадости. Якобы я хочу унизить народ Мордовии и оскорбить память о ее великом сыне Нефедове. Глупость, конечно, полная, но в итоге вместо Песчанки памятник угодил в парк "Музеон" на Крымском Валу.

А я работал честно, как надо. Он действительно по характеру был не очень ласков, этот Эрьзя. Упертый, строптивый... Зато сейчас у него море последователей, есть музей на малой родине. Даже в "Музеон" пробуют цветы носить, хотя там запрещено их возлагать.

- Почему?

- Это не кладбище и не городская площадь, а музей под открытым небом, собрание старых памятников. Началось все, напомню, в 1991-м, когда толпа снесла Дзержинского и Маркса в центре Москвы.

- Идея с "Музеоном" вам нравится?

- То, что монументы сохранили, не разрушили, безусловно, положительный факт. Ведь мода сбрасывать истуканов с пьедестала пришла к нам из древности. Строго говоря, это показатель уровня развития общества. Века идут, а тут ничего особо не меняется.

- Ну да, уничтожение памятников - закамуфлированная попытка борьбы с прошлым.

- Без всякого камуфляжа, предельно откровенно! Вопрос в другом: желание вычеркнуть кого-то или что-либо из истории приводит к обратному результату. Спустя время вы наступаете на те же грабли. Вместо того, чтобы сделать выводы и поучиться на опыте предыдущих поколений.

Что касается Дзержинского, памятник был поставлен идеально. Прекрасное архитектурное решение. Когда-то в центре площади находился Никольский водоразборный фонтан с фигурами четырех мальчиков, олицетворявшими русские реки - Волгу, Дон, Днепр и Неву. Извозчики любили поить там лошадей.

В советское время, уже после Великой Отечественной, решили увековечить образ Железного Феликса работы Евгения Вучетича, хотя изначально конкурс выиграла Сарра Лебедева, сделавшая прижизненный эскиз Дзержинского. Что называется, с натуры и тоже в длинной шинели. Но у Вучетича Феликс получился бравым, жизнеутверждающим. Архитектор Захаров водрузил бронзовый стакан на бывший фонтан. Все сделали быстро и качественно. Конечно, в 1991-м не стоило трогать памятник, ломать, вне зависимости от отношения к личности Феликса Эдмундовича.

Ленины вот кое-какие остались. Ну и пусть себе стоят. Лично мне они не мешают. И на Лубянке рано или поздно кто-то встанет, свято место пусто не бывает. Без доминанты эта несчастная площадь выглядит кастрированной. Самое разумное было бы вернуть Дзержинского.

Но вы должны понимать: я не защищаю ЧК - КГБ - ФСБ. Боже упаси! У меня немало родственников погибло после 1917 года, я плохой поклонник всего, что творилось в стране.

- По какую сторону баррикад воевали Тугариновы?

- Догадайтесь с трех раз. На стороне белых, конечно. Хорошо, под самый корешок род не извели.

- А вы каких кровей будете?

- Тугарин Змей - иль не знаете? Омерзительное существо, злобное. Сказки почитайте... Тугар-хан, про которого вроде все эти истории повествуют, был воеводой в Киеве, женился на дочке Святополка, умер в 1079 году и похоронен в церкви на Берестове. Об этом имеется подлинная запись в древней летописи.

Мать моя из оренбургских казаков...

Но, честно скажу, генеалогией я предметно не занимался, недосуг было. В школе страдал от прозвища Змеевик. Очень обижался. Кому понравится? Даже вспоминать не хочу.

О наследии и конъюнктуре

- Тогда вернемся к памятникам.

- Ломать - великая глупость. Всегда! Что бы ни стояло. Любой монумент - свидетель истории. И те, кто как бы с благими намерениями стараются стереть что-то негативное, только вредят будущему. Все идет от банальной человеческой тупости, амбициозности, замусоренности мозгов, невоспитанности, безкультурья...

Вот перед вами скульптура Олега Кошевого, комиссара подпольной "Молодой гвардии" из Краснодона. Дмитрий Епифанов получил за работу Сталинскую премию. А я нашел ее на свалке, сдали в металлолом. На вес. Бронза - материал дорогой. Видите? Уже одну руку отпилили, я чуть-чуть не успел спасти...

Меня иногда спрашивают: зачем тебе это? Отвечаю: для истории. Жаль, если такие вещи пойдут на переплавку. Сейчас подобного уже не делают. Качество, уровень старых советских скульптур были выше, чем теперь. Отбор проводился очень серьезный, настоящие специалисты спрашивали и оценки давали.

Каждая эпоха оставила о себе память. Шумеры, древние египтяне, греки, римляне возводили монументы сообразно представлениям и возможностям, а потомки уже читали историю, в том числе по сохранившимся артефактам.

- Что, по-вашему, останется в скульптуре из двадцатого столетия?

- Что сумеем сберечь, то и будет.

- А что достойно представлять ушедший век?

- Повторю: сохранять надо все. Кто придет за нами, сами разберутся, оценят по достоинству. Скульптура - носитель информации. Не нам фильтровать и решать, что ценно, а что отправлять на свалку. Вон у меня лежит голова статуи половецкой бабы. Кто-то ей отбил, пытался крушить. Чем-то она помешала, саблю свою не пожалел о камень тесануть...

- Но кто из советской эпохи, на ваш взгляд, незаслуженно забыт?

- Много таких имен, они ничего не скажут сегодня. Например, был такой Андрей Александрович Древин. У него в Москве стоит один-единственный памятник - Ивану Крылову на Патриарших прудах. Все, больше работ не осталось, а мастер хороший. До сих пор пользуюсь его советами, наработками, жизненными установками.

Или вот сейчас мы находимся в мастерской, где когда-то работал Михаил Захаров. Фронтовик, пять раз горел в танках на Курской дуге, чудом выжил. Чрезвычайно скромный человек, хороший скульптор. Помогал Вучетичу. Мишу тоже не помнят. Поэтому предпочитаю говорить о таких, как он. А великих от Мухиной и Коненкова до Церетели без меня тысячу раз назовут. У них и так все хорошо сложилось.

- Есть ведь и другая крайность. Вы "Большую глину № 4", которая стоит у ГЭС-2, видели?

- Конечно. И ее, так сказать, творца Урса Фишера знаю как облупленного. Технология создания таких скульптур очевидна и элементарна. В этих работах нет крамолы, каждый вправе самовыражаться, но я не готов заниматься подобным. Фишер, кстати, из Швейцарии. После Суворова мне предлагали там работу, отдавали школу, я отказался. Потом думал: вот идиот, почему не согласился? Ходил бы гоголем, летал на самолете туда-сюда. Но я домой хотел, в Москву. Не высидел бы в горах...

- И все-таки: эта "Глина" - произведение искусства или, извините, увеличенная какашка?

- Сами можете решить, я публичных оценок не даю. Профессиональная этика.

Видимо, Фишер что-то лепил, оставались кусочки материала, которые сложились в подобие целого. Вот Урсу и показалось: ой, красиво. Потом другим помогли так решить... В этой истории изначально присутствовал не только автор, но и технолог, который увеличил и отлил нечто беспредметное, а также маршан, сумевший это дорого подать и продать. Повторяю, технология. Таких вещей - море.

- На ум приходит Дэмьен Херст, замариновавший в формалине акулу, которую потом на аукционе раскрутили до двенадцати миллионов долларов...

- Да, грамотный пиар и маркетинг. У меня в Венеции как-то проходила выставка, а по соседству у него, у Херста. Зашел из интереса: какие-то одинаковые скульптурки в ракушках, зато каталог толстенный!

Любой человек может назвать себя художником. Мол, я не сапожник, а дизайнер обуви. Каждому свое...

- Вам приходилось отказываться от заказов, что называется, по идейным соображениям?

- Ленина лепил много. И в шапке, и без. Хотя не сильно его, как вы догадываетесь, жалую. Ничего, работу принимали. Однажды в девяностые годы предложили сделать бюсты двенадцати самых известных мировых диктаторов - от древности до наших дней. Там были и Наполеон, и Гитлер. Вот их лепить не захотел. Особенно фюрер мне не нравился, руки не стал об него марать. Отдал заказ другому скульптору.

Памятник мордовскому скульптору Степану Эрьзе (Нефедову). 2005 год. Фото: из личного архива

О травмах и мистике

- Заметил, прихрамываете. Кто вам ногу отдавил?

- Эрьзя.

- Как же это получилось?

- В 2002-м скульптуру Нефедова отлили и перевезли с завода на склад, откуда должны были забрать для установки на площади. Но дело откладывалось и откладывалось. На год, на два, пока окончательно не стало понятно, что памятник не откроют. Ну, меня и попросили забрать его, чтобы освободить место.

А это десять тонн бронзы, подмышку не возьмешь, на плече не унесешь. Договорились с "Музеоном", что поставим Эрьзю там. Для транспортировки надо было найти кран с манипулятором. Искали, искали, выбрали, конечно, самый дешевый. Приехал парнишка из Владимира, только из армии вернувшийся. По дороге его еще и оштрафовали за нарушение правил...

Тот день я навсегда запомнил - 1 ноября 2005-го. Погрузили Эрьзю и повезли. Начали устанавливать, а уже вечер, поздно, пареньку домой возвращаться... В общем, он чуть сильнее нажал, чуть быстрее опустил, стропа ослабла, камень, под которым я сидел, фьють - и грохнулся на меня. Чудо, что жив остался. Доли секунды и сантиметры решали. Когда очнулся, глянул: камень рядом лежит. Сел: так, руки вроде целы, взгляд перевел - а один сапог раздавлен, и из него, как из тюбика, выдавились какие-то кости, мясо... Боли не чувствовал, был шок. Все вокруг замерли. Кто-то прибежал со стаканом водки: на, скорее выпей. Слава богу, отказался. Ведь в больнице потом проверяли на алкоголь. Сказали бы, что пьяным был...

Все течет, ничего не изменяется. 2016 год. Фото: из личного архива

- Вы же и палец на руке потеряли?

- Не один, а три. Но это уже другая история, лучше в нее не углубляться, так всем спокойнее...

После Эрьзи уважаемый старенький скульптор сказал мне: "Что с тобой происходит, Митя? То пальцы улетели, сейчас вот нога". А я ответил: "Знаете, все равно помирать. Решил, чтобы не так страшно, отправляться на тот свет по частям".

- Интересно, бывало у вас, что не можете договориться с героем, которого лепите? Не чувствуете человека, вот не дается - и всё?

- Случалось. Значит, надо оставлять скульптуру, не мучить ни себя, ни материал.

Так было с надгробием Егору Гайдару. Не пошло, не сложилось. А вот, например, с Самуилом Маршаком я прекрасно поладил, но заказчики выбрали другой проект. Их право. Ничего страшного. У меня осталась хорошая работа, я вполне доволен. И Мандельштама моего не поставили, но я очень признателен, что смог поучаствовать, приобщиться. С удовольствием Осипа Эмильевича выпиливал...

- Из того, что удалось реализовать, вам какой памятник больше нравится?

- Суворов. Я и с Жуковым на конкурс заявлялся. Тоже фигура на коне. Но там требовались всякие специальные фокусы, надо было себя показать, а я тогда не слишком солидно выглядел. Хотя и сейчас не особо в этом смысле прибавил, серьезности мне недостает - уровня общения, вхожести куда-то наверх, грамотного пиара. Нужно уметь себя подавать, ходить в правильные места, дружить с важными людьми... Я честно пытался-старался, но вот не получается, не хватает меня на это.

- С мистикой в работе сталкивались?

- К несчастью. Это дико опасно. Когда-то сделал бабушку, которая в совочек сметает копеечки. Привез из США жменю одноцентовых монеток, их там море, собирай мешками. И вот вылепил нашу бабульку, подметающую американские центы. А тут - ба-бах! - и в России старые деньги отменяют, реформа...

Были и другие случаи. Еще до Эрьзи пробовал изображать одноногих людей, в итоге сам без стопы остался. Случалось еще кое-что, даже боюсь про это говорить. Тут надо быть осторожным. Если только без диктофона и по пьяни. Бесы, они такие, творчеством интересуются, присутствуют в нем. Но их везде полно - и в монастыре, и в храме. Существа свободные, болтаются, где угодно. Разбрасывают разные искушения, чтобы человека как-то зацепить. Поэтому следует аккуратнее относиться к словам, мыслям и желаниям.

"В этой мастерской работал фронтовик Михаил Захаров, пять раз горевший в танках на Курской дуге". Фото: Владимир Нордвик

- А Тугарина Змея лепили когда-нибудь?

- Не поверите, именно сейчас его делаю. Очень давно хотел, но не мог найти решение. Как-то пробовал изобразить в образе половецкого всадника. Но не было понятно, чем этот наездник отличался, допустим, от монголо-татарского. Вообще ничем! А верный ход родился случайно. Как-то девочки-студентки использовали меня в качестве модели, с натуры лепили голову. Сделали не очень похоже, я начал объяснять, поправлять, показывать, как можно эту башку к чему-то пристроить. Свернул проволочку, а внизу - колечко. И получилась змея с головой. О, думаю, вот же он, Тугарин Змей! Стал дальше вылепливать, вышел... Тугарин Червь. Отлил в металле, но все равно не то. Тогда решил, что Змей должен быть трехголовым.

- Логично. Одна ваша?

- Все мои, но они разные и очень неприглядные. Где-то наткнулся на изображение жуткого беса по имени Асмодей. Мне стало так страшно, что запихал картинку куда подальше, чтобы, Боже упаси, это зло не вылезало, а то, получается, беса изображаю. Когда-то давно в Бельгии делал птицу Сирин и всю жизнь мечтал ее повторить. Начал пробовать и придумал, что она, птица, сидит на Змее, а головы у него вниз свисают. Вроде уже не так стремно. Словом, пока идет творческий процесс: что, куда, зачем.

- А говорите, пресыщенный.

- Я же рассказывал вам про быт. Житейская проза меня не слишком волнует. К примеру, черная икра или новые машины даром не нужны. До денег тоже не жаден, а вот работой еще не наелся.

Постоянное чувство голода. Думаю, это и правильно...