Повесть о разорении Батыем Зарайска

Действующие лица поэмы – рязанский князь Юрий, его сын Фёдор и невестка Евпраксия, княжившие в городе Красном (ныне Зарайске). Позже город сменил название в память о том, что молодая княгиня бросилась с колокольни и "заразилась" (разбилась до смерти), узнав о гибели супруга в ордынском стане. Для наших предков название города звучало как Заразск; теперь, более благозвучно, Зарайск. Это одна из самых пронзительных легенд, связанных с Батыевым нашествием. Предисловие Настоятель Спас-Зарецкого монастыря отец Александр и юный дворянин Михаил Кречетников, оставив повозку возле Троицкого мужского монастыря по случаю распутицы, добираются на лодке по реке Плетёнке в Оку, далее по Оке в село Заречье. Отец Александр: - Черна весна! Тоскливо и безлюдно! Что за земля? Сосновый дикий лес. Голодный зверь, к дорогам непривыкший, Крадется за кустами ивняка. Вон головёшки черных деревень, Разносит ветер пыль, песок могильный, Бурьян ломает старых стен труху. Вёрст пятьдесят – ни дыма от жилища, Ни позднего вечернего костра. Река, гляди, ускорила теченье, Опасны здесь крутые повороты, Да остры камни рядом с камышом. Вал городской, как дождь его уменьшил, Да растащили вешние ручьи, Не выше, чем холмы татарских кладбищ. Волна переливает через лодку. Причаливай скорее, вот и берег, Поднимемся, округу поглядим. Смелей ступай, гляди – речные чайки, Не тощие, на рыбе разжились. Сейчас обсохнем да костёр запалим, Здесь лет пятьсот не видели огня. - Скажи, отец, а чья земля в округе? - Ничейная, гуляет по себе. Всё здесь соседи жгли и разоряли – Владимирцы, прончане, москвичи, Похлеще татарвы, навек, под корень, Чтоб не было названия – Рязань. Переяславль московский, да Михайлов, Да Пронскс Зарайском – всё удел Москвы. Касимов (Городец), Елатьма, Кадом – Казанская губерния давно. Азовским землям Шацк да Ряжск отдали, Скопин, Данков… Ничто не сберегли. Рязани нет, пустыня да болота, А в городах окрестных всякий сброд. Рязанцев нет, их дух огнём повержен, Покоится вон в этом ивняке. От храмов и палат – одни руины. Как греческая Троя – беспробудна – Лежит Рязань, укрытая землёй. Настигла нас дождливая погода, Давай травы да веток наберем, Приляг, усни, а мне пока что рано, Я посижу тихонько, помолюсь… Михаил: - Ночью приснился мне всадник безмолвный, Порванный плащ был на нем и кольчуга, Конь лишь один – белогривый и резвый – Вздрагивал, молнией вдруг озаренный. Всадник поднёс мне икону Николы, Сам образок мне повесил на шею, Я-то зажмурился лишь на мгновенье, А уж и всадника не было вовсе. Вот, погляди, образок-то на мне… Отец Александр: - Ты береги, образок этот ценный, Сам Юрий-князь им тебя одарил… Венчание Фёдора, старшего сына князя Юрия Ингваревича Рязанского, и Евпраксии, царевны Никейской Над Рязанию ветер напевно Треплет поле колосьев ржаных, Из Никеи встречает царевну Юрий-князь на ладьях расписных. Ей подносят каменья и злато, Сыплют медь перед ней на полы, Князь ведет её в белы палаты, Где накрыты для свадьбы столы. Славят князя народ и дружина, Поубавит гулянье казну, Юрий женит любимого сына И под стать ему выбрал жену. На почетном, возвышенном месте С юным молодцем, кровь с молоком, Князь сажает девицу-невесту, Руки им завязав рушником. По традиции князь и княгиня Поднимают о здравии тост, Отдают город Красный для сына Недалече, на север сто верст. Что ж, невестушка, ты распечальна? Что ж не пробуешь хлеб на столе? Совершилось святое венчанье, Счастье ждет тебя в новой земле. На реке изобильной безмерно Будут петь для тебя соловьи, Твой хозяин, супруг благоверный Примет сына на руки свои. От заботы душа не устанет, Не взгрустнешь ты о жизни иной, Город Красный родным тебе станет За резною кремлевской стеной. Поднимись на высокую башню, Огляди свои земли окрест, Эту реку и лес, эти пашни, Этот тенью распластанный крест. Ты для мужа – заря синеока, С ним спокойно, надежно, легко, Половецкие степи далёко, До варяжских морей – далеко… Из летописи "Повесть о разорении Рязани Батыем" посвящена взятию Рязани монголо-татарами в декабре 1237 года, входит в цикл рязанских повестей о Николе Заразском (Зарайском). По единодушному мнению исследователей, принадлежит к лучшим после "Слова о полку Игореве" произведениям древней русской литературы. "И пришла великая беда на Русь через двенадцать лет, По перенесении чудотворного образа Николина из Корсуня. И хранился тот образ в рязанской земле в городе Красном и был защитой для рязанских людей. И пришёл на Русскую землю безбожный царь Батый со множеством воинов. И встал на реке Воронеж на границе рязанского княжества. И послал великий князь Юрий Ингваревич Рязанский к благоверному великому князю Георгию Всеволодовичу Владимирскому, прося помощи против безбожного царя Батыя. И Георгий Всеволодович Владимирский сам не пошёл и помощь на Рязань не послал. И послал великий князь Юрий Ингваревич верного вельможу своего Евпатия Коловрата в Чернигов к благоверному князю Михаилу Всеволодовичу, и не пошёл Михаил Всеволодович сам и помощи на Рязань не послал. И послал великий князь Юрий Ингваревич за братьями своими: за князем ДавыдомИнгваревичем Муромским, и за князем Глебом Ингваревичем Коломенским, и за Всеволодом Пронским. И стали князья совет держать, как утолить нечестивца дарами". Евпраксия Морозной ночью к княжескому терему в городе Красном (Зарайске) подъехали крытые сани в сопровождении шести всадников. Из саней вышла, вся в черном, княгиня Агриппина, свекровь Евпраксии. 1 – Встань, пробудись, Евпраксия, родная, Едем со мной, сани ждут у ворот, Скоро ль Господь нас к себе призовёт. – Матушка, ты ли? Нарочно иль мимо? Что же ты в чёрном? Случилось чего? – Нет у меня больше Фёдора-сына, В ставке Батыя убили его. Женщины долго, обнявшись, рыдали, Вот уже третья свеча оплыла, Люди за дверью почтительно ждали, Но пробудились в церквях купола. – Жадный Батый возжелал тебя в жёны, Вести дошли о твоей красоте. Фёдор ответил – покуда живой он, Ты себя будешь хранить в чистоте. Там, за холмами, в ложбине лебяжьей Ночью отпел его верный слуга, Едем со мною! Одной ведь нельзя же! Едем, покуда утихла пурга. – Нет, – отвечала свекрови княгиня, – Нет, мы с Ванюшей останемся тут. - Что ж, не неволю, будь Богом хранима, Я поспешаю в Рязань – меня ждут. 2 Во граде во Красном Евпраксия плачет, С Иванушкой-сыном Остались одне, По звездному небу Супруг её скачет На белом и быстром Ретивом коне. Туда, где стоянка Безбожника хана, Во ставку врагов, Коим нету числа… Евпраксия встала К заутрене рано Да сына с собою Во храм повела. Упала во храме Пред ликом Николы, И сколь пролежала, Не помнит сама, Лишь холод сквозил По студёному полу (В тот год в декабре лютовала зима). Очнулась. На башню Пошла вместе с сыном, Ступень за ступенью, Да в окна глядит, А сверху виднее Холмы и равнина И город, затихший Метелью укрыт. Ступень за ступенью. – А князь не вернётся, От лика Николы слеза потекла, Ступень за ступенью. – Внизу у колодца Вода родниковая в землю ушла. Ступень за ступенью. – Вдали кто-то скачет, Ступень за ступенью. – Да конь вороной, Ступень за ступенью. – Не я это плачу. Ступень за ступенью. – Метель за стеной. – А всадников много, Не наши, чужие, Текут, словно море С чужих берегов, Врываются в город И все, кто живые, С последней молитвой Встречают врагов. Ступень за ступенью, Не бойся, Ванюша, Под куполом нас Никому не достать, Нам в небо дорога, Послушай, послушай, Как жутко смеётся Внизу супостат. Откроем окошко, Озяб ты, мой милый, На руки иди, Я тебя обниму, Во поле для нас Уже есть две могилы, Нам только ступеньку Шагнуть в вышину… И город наш Красный Становится чёрным, Людей не жалеет Озлобленный тать, Пьет смертную чашу Народ непокорный, А там до Рязани – Рукою подать. Две тени мелькнули, В метели растаяв, Огонь осветил их На самом краю, Взлетела с земли Голубиная стая За воинством следом, В едином строю. Сто вёрст по реке, Где заря полыхала, Там черный туман Скрыл дороги-пути, Рязань, словно мать, Ты детей укрывала, Да только себя Не сумела спасти. Послесловие Отец Александр и юный Михаил Кречетников поднимаются на самое высокое место правого берега Оки, к развалинам древнего города – Рязани. В полдень на солнце блестят маковки Спаса-Зарецкого монастыря на противоположном берегу. А дальше, на сто вёрст видны изгибы полноводной Оки и озёр, которые тянутся вдоль всего её русла. Заливные луга, дальние перелески – всё, как на ладони. Ровно в полдень солнце зашло за тучу, и над рекой поплыл розовый туман, поднимаясь облаками к горизонту – третья заря… Михаил Никитич Кречетников (1729 — 1793) — российский военный и государственный деятель, граф, генерал-аншеф екатерининской эпохи, генерал-губернатор Малороссии, Калужского, Тульского, Рязанского, Псковского и Тверского наместничеств. Участник русско-турецкой и семилетней войн. "28.02.1778 года именным указом императрицы Екатерины11 генерал-поручику М.Н. Кречетникову, исполнявшему должность наместника Калужского и Тульского, предписано было, "не упуская времени", принять в управление вновь учрежденную Переяславль-Рязанскую губернию. Главный город Переяславль-Рязанский переименовать в Рязань, в честь древней столицы рязанского княжества. Утвердить герб Рязани: щит с фигурой князя-воина. Изначально князь ассоциировался с Юрием Ингваревичем. Герб украсить шапкой Мономаха".