Когда деятелям культуры мешает фига в кармане

Актер, а вместе с ним и большая часть театрального сообщества – это беспрестанное волнение творческого Я. Море изысканных эмоций и творческих рефлексий должно волноваться. Оно и волнуется, я бы даже сказала, трепещет, переливаясь всеми тончайшими гранями драматического искусства. Мир театра всегда был полон драм. Драмы сценические легко переходили в житейские, а потом обратно возвращались на сцену. Энергия, каждый божий вечер уходящая в зрительные залы Москвы, должна иметь источник. Так гласят законы физики. Законы сценического искусства гласят, что источником драматической энергии может стать только конфликт.

Отсюда и драма. Актер А любит актрису Б, которая любит актера В. Уже ничего. Тут можно разжиться и слезами, и обидами, и ревностью, и ах, давайте перечитаем «Театральный роман» Булгакова. Там все сказано. В поисках конфликтов и, соответственно, драм актер и режиссер проводят большую часть жизни. Слезы и заламывание рук – это их профессия. Работа у людей такая – ничего не поделаешь. Людям нравится.

Понятно, что в этом беспрестанном волнении творческому Я просто недосуг ознакомиться с такими скучными материями, как основы государственности собственной страны, геополитическая ситуация в мире, экономика, история, социология и прочее в том же духе. Творческому Я это не просто скучно, а совершенно не нужно. Творческое Я берет то, что лежит на поверхности, и начинает украшать эмоциями. Когда на поверхность нужные люди положили нужные ценности, творческое Я говорит «спасибо» и начинает работать над образом – пацифиста, страдальца, жертвы режима, белого человека, окруженного варварами, и все такое. Все это мы отлично знаем из программных колонок Дмитрия Быкова и иже с ним.

Но актер и его профессиональное заламывание рук куда как пригляднее стареющего Быкова. Поэтому и театр, и кино – самые массовые из либеральных искусств. Поэтому, когда актер делится с вами своими политическими воззрениями, поделите это на десять. Его сценический инстинкт ищет бури, как будто в буре есть покой. Ну, покой не покой, но по крайней мере драматический конфликт. Когда бури нет, театральным людям скучно. А конфликты им с удовольствием поставляют либеральные идеологи.

Это было лирическое введение. Теперь к делу. На прошлой неделе три художественных руководителя трех московских театров лишились своих постов. «Гоголь-центр» простился с Алексеем Аграновичем, театр «Школа современной пьесы» с Иосифом Райхельгаузом, а «Современник» с Виктором Рыжаковым. Вы спросите, кто все эти люди? Сейчас объясню. И первый, и второй, и третий в высоких творческих достижениях не замечены, зато у них все хорошо со скандалами.

Творческий путь Райхельгауза начался с простой советской автобазы в далеких 70-х. В театральные вузы он поступал дважды и дважды был отчислен. В театр он попал со скамьи журфака. Потом был веер разных московских театров, откуда он с завидным постоянством уходил. Чудо случилось в 1989 году, когда перестроечная Москва во всем искала новое. Театр «Школа современной пьесы» – что может быть лучше, подумали сбитые с толку культурные чиновники и отдали театр Райхельгаузу. Театра, правда, не получилось. Творческая деятельность Иосифа Леонидовича отличалась тем, что его карманы всегда оттопыривали очень большие политические фиги. Эти фиги были значительно больше его собственно сценических дарований. Почему-то публика валом не валила на спектакли по произведениям Улицкой, Быкова и Шендеровича.

Как человек, имевший отношение к культурным бизнес-планам, могу даже сказать, почему не валила. Потому что в этой странной стране России антироссийский контент не продается. Это, конечно, удивительно! Во всем мире он идет на ура, а здесь почему-то нет. Короче говоря, начиная с 2014 года, фига в кармане Райхельгауза перестала помещаться.

Когда он сообщил потрясенной общественности, что «воздух в Одессе после 2 мая стал чище», реакция была двоякой. Одни покрутили пальцем у виска и сказали, что Райхельгауз «пипец какой наивный», другие откровенно назвали его «человеческой мерзостью». Когда же этой весной Иосиф Леонидович начал говорить своим коллегам, поддержавшим СВО: «ваших детей привезут в гробах, а я этому буду радоваться», культурные чиновники догадались, что это уже перебор. Убрать руководителя после 33 лет полной безнаказанности – это даже не кадровое решение. Это уже судьба.

Не менее славен и руководитель «Современника» Виктор Рыжаков. За два с половиной года в этом театре Рыжаков успел войти в историю русского искусства парой знатных скандалов. В этом смысле удались его «Диалоги» ко Дню Победы, в которых актеры обсуждали, а действительно ли священна Великая Отечественная. А еще был и спектакль «Первый хлеб», где снова досталось нашим ветеранам. После того как из театра стали массово бежать сотрудники, не выдерживавшие полета творческой фантазии Рыжакова, его тоже решили снять. И это понятно. Рыжаков так и не смог определиться, кто он – крупный деятель пятой колонны или режиссер. Спасибо Депкульту за то, что человеку помогли с выбором.

Впрочем, ни «Школа современной пьесы», ни рыжаковский «Современник» никогда не занимали топы в московской афише. А вот «Гоголь-центр» занимал. Но тоже как-то странно. Разгромивший в 2012 году Театр имени Н. В. Гоголя Кирилл Серебренников на тот момент уже был прославленным мастером. Его восшествие на престол обновленного «Гоголь-центра» сопровождалось массированной административной и финансовой поддержкой. Той же поддержкой, кстати, пользовались все три вышеозначенных деятеля культуры. И не спрашивайте почему. Просто мы живем в России.

Не буду рассказывать про увольнения старых заслуженных артистов театра Гоголя, про письма в Депкульт и инфаркты. Интернет помнит все. Но вот что странно: принеся столько жертв на алтарь современного искусства, Серебренников, как та гора, родил мышь. Нет, все было ОК. Театр собирал залы, про него писали критики, но ничего действительно выдающегося там так и не появилось. Кроме, конечно, величественного падения Серебренникова на суде за мошенничество в особо крупном размере. В начале 2021 года театр возглавил Алексей Агранович. Вроде бы тоже небесталанный человек. Но то ли место было проклято, то ли фига в кармане мешала, но и Агранович не вывел театр никуда.

Вместе театра и собственно искусства «Гоголь-центр» сосредоточился на политической повестке. Буквально каждый спектакль был полон антироссийских месседжей. Ну, а уж с началом спецоперации на Украине для «Гоголь-центра» и вовсе настал звездный час. Но не в творчестве, конечно.

Итак, суммируем. Если сложить три нолика, получится ноль. Так говорит алгебра. Но ведь мы живем в России. У нас, если складывать трех представителей творческой интеллигенции, почему-то всегда получается современное искусство, помноженное на гигабайты антироссийского контента.

Если осмыслить логику этой странной алгебраической операции, выходит, что отсутствие таланта в московской театральной тусовке до сих пор отлично компенсировалось политическими демаршами. Приглядевшись, становится понятно, что как минимум половина творческой элиты заработала славу и финансирование именно на концепции «эта проклятая Россия». Понятно, что возможна и обратная операция: как только мы слышим про «проклятую Россию», можно уверенно утверждать – перед нами очередной бездарь.

«Сотнями лет в России репрессируют и расстреливают художников!» – на днях сообщил изумленной публике бывший актер «Гоголь-центра» некто Александр Кузнецов. Ему и невдомек, что последние 10 лет он работал в театре, носящем имя великого писателя и драматурга, которым уже двести лет гордится Россия. О качестве творческого Я Кузнецова мы уже все поняли.