Словно затишье перед грозой: актеры воссоздали атмосферу Серебряного века на фестивале «Времена и эпохи»
Фестиваль «Времена и эпохи» прошел с 9 по 13 июня. Актеры и реконструкторы погрузили город в прошлое. корреспондент «Вечерней Москвы» побывала на площадке, посвященной серебряному веку.
Стильный коричневый костюм в клетку, часы на цепочке, ярко-розовый атласный галстук-бабочка (просто подарок, а не мужчина!) — он чем-то неуловимо напоминает Велимира Хлебникова. Вот он резко щелкает крышкой часов, глядит на циферблат, одергивает пиджак, поправляет галстук и идет к ней, похожей на Лилю Брик и Анну Ахматову разом. Она сидит в кафе, на столике перед ней графин очищенной и рюмка того размера, каковой официанты и половые величают «писательским» — помельче «купеческой», но и поболе тех, из которых пьет простой нетворческий люд.
— Вошла ты, резкая, как «нате!», муча перчатки замш, сказала: «Знаете — я выхожу замуж», — швыряет он ей в лицо «Облако в штанах».
Мол, как же ты так, другого нашла, не дождалась, пока я в себе и в своих чувствах определюсь?
— А ты думал — я тоже такая, что можно забыть меня и что брошусь, моля и рыдая, под копыта гнедого коня, — парирует она ахматовскими строчками, отставляя в сторону наполненную было рюмку.
Публика за другими столиками взрывается стихами. Цитаты из Блока, Есенина, Цветаевой, Мандельштама, Северянина и других поэтов электризуют воздух словно перед грозой. Ведь все слова — о чувствах. Выпуклых, ярких, насыщенных, непостоянных. Любовь и ненависть, предательство и новая страсть.
Сразу вспоминаются скандальные треугольники Серебряного века — и Владимир Маяковский с Лилей и Осипом Брик, и Дмитрий Мережковский с Зинаидой Гиппиус и Дмитрием Философовым. Диалоги становятся все более эмоциональными, напряженными, кажется, еще секунда — и кто-то из барышень откроет пальбу, прямо как когда-то молодая поэтесса Нина Петровская, стрелявшая в бросившего ее Андрея Белого из подаренного Валерием Брюсовым револьвера! Но, достигнув накала страстей, пары сливаются в чувственном танго.
Сергей Данелян, режиссер-постановщик спектакля, объясняет, что хотел создать достоверное ощущение атмосферы русского Серебряного века.
— Этот период — словно затишье перед грозой. Время, когда люди говорят друг другу: люблю — не люблю, предаю — не предаю, когда они расстаются и сходятся вновь, — говорит Данелян. — В XIX веке люди гордились своей империей, которая победила Наполеона и помогла восстановиться другим странам после войны. Успешными были и Крымская, и Русско-турецкая война. А потом — позорно проигранная Русско-японская. Из-за чего в 1905 году и случилась первая революция. Впервые же создали и Госдуму, ее потом распускали и собирали по новой. Росло социально-психологическое напряжение. Отсюда и непостоянство в чувствах. К тому же появились революционеры, которые отрицали замшелые обряды и традиции вроде венчаний и свадеб. Отношение к любви было как к потребности попить воды.
Включил в постановку режиссер и танго. Этот танец как раз стал популярным в России в начале XX века.
— Танго — фривольный танец, который позволяет откровенные прикосновения между мужчинами и женщинами, — поясняет режиссер. — Вспомните сами, в популярном ранее вальсе строго держали дистанцию. Танго же родилось в портовых кабаках Латинской и Южной Америк, а в Россию танец, по легенде, проник через Одессу.
К нашему разговору подключаются отработавшие танцевальные номера актеры.
— Мне нравятся стихи Есенина, — говорит Владимир Бобров. — Он народный поэт, мне близка его деревенская лирика, его образ шпаны. А вот Маяковский для меня слишком тяжелый.
— А вот мне как раз Маяковский больше нравится, — вступает Видади Тарвердиев, тот самый мужчина-подарок в клетчатом, с розовым бантом на шее. — Да у него был тяжелый характер, поэтому и стихи такие сложные.
И мне очень понравилось совмещать в этом сценическом образе и Владимира Маяковского, и Велимира Хлебникова. Мой персонаж кричит о том, что его стихи самые лучшие, что он сам лучше всех. И такие люди тоже имеют право на существование.
К нам присоединяется женщина, похожая на Зинаиду Гиппиус.
— Я и вправду старалась создать образ Гиппиус, — говорит актриса Ольга Самарцева. — В те годы было равноправие женщин и мужчин. Прошло каких-то 100 лет, и это снова актуально. Сейчас женщины выполняют мужские роли и наоборот. Например, мужчина может уйти в декрет и сидеть с детьми, а женщина — работать. И я считаю это нормальным.
Обращаю внимание на девушку в длинном черном платье, которая сидит за мольбертом в дальнем углу зала. Подхожу.
— Я заслушалась стихами, — говорит она и показывает мне свой рисунок. На ее акварели — яркие солнечные лучи уже перекрываются тучей. Будет гроза.
