Летние люди Погорелки: чем покорила глухая нижегородская деревня жителей больших городов

Нынче Погорелка, как природа, оживает с наступлением тепла. Весной в деревню караванами прибывают, как их здесь величают, летние люди, проще говоря, дачники. Народ тот по большей части непростой, много москвичей, встречаются писатели, полярники, физики. Есть среди них те, кто обосновался в Погорелке навсегда. Как говорят сами переселенцы, деревня покорила их тишиной, особым укладом и завораживающими пейзажами. Выросла она на высоком берегу реки Ветлуги и если подобраться к краю откоса, вид, как не трудно догадаться, открывается потрясающий. Тут доживает свой век покосившаяся избушка. В ней когда-то хозяйничали супруги Флешены – летние люди из Москвы. А рядом вырос новый дом, тоже дачный. Строили его Тужилкины, работы завершили только в прошлом году. Теперь Ольга Алексеевна обустраивает на новом месте быт, а супруг её, полярник, находится в Арктике, в экспедиции. «В 1996 году купили в Погорелке дом, – рассказывает хозяйка. – До этого муж часто приезжал в деревню к Виктору Казакову – порыбачить, поохотиться. А потом решили, что неудобно вот так каждый год стеснять людей. Тогда и подобрали себе небольшой дом. Сначала он имел строгое назначение и звался охотничьим. Но вскоре азарт добытчика у мужа пропал, а я из категоричной противницы деревенской жизни стала ярой её приверженкой». Так и появился новый дом, его Тужилкины строили сами, рядом разбили огород со множеством цветников. «Жаль, людей в деревне остаётся всё меньше и меньше, – печалится Ольга Алексеевна. – А тут такая красота! Выйду на откос на минутку, немного отдохнуть, и замираю. Вроде картина до мелочей знакома, каждый штрих знаю, а оторваться не могу». В Погорелку пригласил писатель Анатолий Лейкин. Он тут частый гость, знает историю, обычаи деревни, её особенности и, конечно, местных жителей. Именно Анатолий Леонидович познакомил нас с Виктором Казаковым. Он теперь тут из числа постоянных. «По образованию физик, – вводит он в курс дела. – Работал в институте биологических исследований в подмосковном Пущино. Потом с супругой перебрались на север, на Таймыр, восемь лет зимовали на полярной станции». Лет тридцать назад решили Казаковы отдохнуть от суровых северных пейзажей и полюбоваться изысканными Ветлужскими. Уезжать из этих мест не хотелось. Решили, что на следующий год обязательно вернутся. И вернулись. А через пару лет остались на совсем. Вскоре принялись за строительство. Сруб под дом местные мастера по брёвнышку собрали, а всё остальное – дело рук Виктора Алексеевича. «Каждый гвоздь лично забивал, – рассказывает он не без гордости. – Стройка идёт больше 20 лет, а всё что-то совершенствую, доделываю. А где-то уже и до ремонта дошло».У Казаковых своё фермерское хозяйство. Занимаются пчеловодством, завели коз, держали овец, кур. Рядом с домом богатый сад, в огороде, как и положено в деревне, картошка, овощи. Казаковы ещё застали коренных жителей Погорелки. В соседях были Сулоевы, на другом краю деревни стояла изба Лидии Владимировны Лебедевой, она работала в местном колхозе. Теперь в Погорелку приезжают её дочери, навещают осиротевший родительский дом. «Рядом с Лебедевыми жили Анатолий Титов с Капой, – вспоминает Виктор Алексеевич. – Юра Редькин ездил на заработки и привёз жену из Сибири, звали её Настя Чёрная. Вместе с ней пасли здешнее стадо. Как-то Юра ушёл на рыбалку и пропал. Искали всей деревней. Оказалось – утонул». Дома в деревне расположены буквой «Г», вытянутая сторона её повёрнута лицом к реке. Теперь строений осталось совсем немного, некоторые из них – труха, развалины. Но и в этом мире забвения имеется свой герой. Здешний колодец несколько лет назад превратился в центральную фигуру документального фильма. Над лентой работали Юрий Немцов и Антон Белоусов. Они решили в буквальном смысле заглянуть вглубь веков – углубились на тысячелетия, и вспомнить о древнем мастерстве обустройства колодцев. Нынче ремесло практически утрачено, его убили современные технологии. А в Погорелке старинный колодец до сих пор действует. О нём и идёт речь в фильме. Однако после просмотра кино возникает чёткое ощущение: герой обречён. Не зря же вокруг него одинокие дома, покинутые поля, тишина и запустение. Виктор Казаков ещё берёт воду из колодца. Но она не питьевая, техническая. Это очередной признак скорой гибели источника. В сопровождении Анатолия Лейкина переходим от дома к дому. В его воспоминаниях живёт совсем другая Погорелка, многолюдная, бурлящая, будто полноводная река. «В 1970‑х в каждом дворе была корова, – рассказывает он. – По улицам ходили овцы. Именно в ту пору сюда из столицы потянулись дачники. Они кудрявых питомцев звали «палестинскими беженцами». Овцы к людям близко не подходили, увидят человека – и наутёк». Погорелка вообще деревня возрастная. Скорее всего своё название она получила из-за места положения. Поставили её либо в лесу, предварительно спалив часть деревьев, либо на территории поселения, не пережившего пожар. Крестьяне прежде трудились в хозяйстве швейцарского помещика Стюсси, его местные называли Сюстя или Шустя. Он занимался лесом, сплавлял древесину по Ветлуге. «Гонял плоты по река и каждый вечер расплачивался с рабочими, – говорит Анатолий Леонидович. – Случалась у крестьян беда – помогал». Листаем с писателем страницы истории Погорелки и так обидно становится. Не нужно быть пророком, чтобы понять: книга жизни деревни подходит к своему финалу. И всё же есть надежда, что появится в ней новая глава. Тем более писать её есть кому, в Погорелке всё больше появляется летних людей. Наталья Торопова