Магия маски: ожившая скульптура
В перформансе приняли участие солисты: Ильдар Гайнутдинов (танец), Алиса Тен (вокал), Руст Позюмский (виола да гамба), Петр Главатских (ударные). Музыкальная партитура Ираиды Юсуповой и хореографическая партитура Аллы Сигаловой по своей идее и ее воплощению идеально встроились в общую концертно-выставочную концепцию Пушкинского музея декабря 2021 года. Фантазийная форма композиции "Магия маски" соответствовала подзаголовку нынешнего фестиваля "Вариации в свободном стиле". Драматургический background сценического представления музыки и танца одновременно выражал суть выставки "Бывают странные сближения" французского куратора Жан-Юбер Мартена. Эффект соединения пластических движений с микстом голоса, старинной виолы да гамба, ударно-перкуссионных инструментов, наложенных на электронное звучание, воистину отражал ту магию, которая с древнейших времен очаровывала и вводила в транс зрителя любого тысячелетия, любой цивилизации, различных религиозных воззрений и их отсутствий. "Странное сближение" маски ритуальной и театральной, пластики со скульптурой, движения с живописью, архаики с авангардом сплавились в единый естественный и логический синтез видов искусств. Нарративная канва фантазийной истории "Магия маски", рассказанной через движения и звуки, опирается на множество сюжетов из истории человечества и неразрывно связанной с ней истории мирового искусства. Хореографическое воплощение человеческой жизни, начиная с мучительного рождения матерью младенца-птенца, его становления, приобретения опыта, поиске смыслов, его смерть, оплакивание матерью сына можно было интерпретировать множеством версий. Мать и сын меняли маски-образы, перетекая в разные ипостаси. Мать (Алла Сигалова) виделась праматерью человечества, египетской богиней, жрицей, Девой Марией, трансформируясь в мать-природу. Сын (Ильдар Гайнутдинов) символизировал различные образы - это художник-творец, ваятель, скульптура, Иисус Христос, все человечество, творческая идея. Алла Сигалова выбрала себе в одеяние черную тунику. Единственный артибут спектакля – длинное белое полотно. Этот монохром делал отсыл к Древней Греции. Двигалась хореограф предельно медленно. Иногда ее танцевальный ход напоминал изображения людей на древнеегипетских фресках: тело повернуто на зрителя, лицо в профиль. Мать родила дитя и весь жизненный путь сопровождала его, предостерегая, оберегая и оплакивая в конце. Ее стенания с заламыванием рук в финале пластически копировали фрагменты знаменитых полотен великих живописцев на библейские сюжеты снятия с креста, оплакивания Иисуса. Ильдар Гайнутдинов с прекрасным телом Бога Аполлона только в набедренной драпировке был воплощением ожившей греко-римской мраморной скульптуры. Танцор очень выразительно и эмоционально прорисовывал внешние и внутренние движения персонажа. Артист-атлет фантастически сделал сальто на 360 градусов через голову, изображая невыносимые страдания Иисуса. Эффектный хореографический момент получился, когда Алла Сигалова использовала белые колонны музейного зала "Декабрьских вечеров", как танцевальный атрибут. Ильдар стремительно прыгал к колоннам сначала с одной, потом с другой стороны, и его позы с остановками были легко узнаваемыми. Самые знаменитые скульптуры Дискобола, Мыслителя и изображение Адама с фрески Микеланджело в Сикстинской капелле застывали на мгновение. Такой прием странно сблизил "Магию маски" с выставкой Мартена "Бывают странные сближения", на которой отсутствуют подписи под экспонатами. Здесь также предлагали зрителю самому отгадывать, воображать и представлять образы. Все зависело от личного background'а каждого смотрящего. Чем больше знаешь и помнишь, тем глубже и шире метафоры. В кульминации танцевального повествования Ильдар, запеленатый Матерью в белое полотно, складывает из него крест и бессильно повисает на нем распятый. Алла, двигаясь так медленно и плавно, что зритель видит плывущие перед ним знаменитые картины мировой живописи, где изображен путь Via dolorosa Иисуса Христа к месту распятия, доводит эмоциональный градус до высокой трагедии. Дева Мария подбрасывает черные лепестки пепла перед Искупителем. Она знала, что отдает сына человечеству, и делает это с библейским благородством смирения. Архаическая музыка шаманских ритуалов, заклинательных песнопений, проросшая сквозь электронный звук сэмплов, всевозможных наложений с вкраплениями старинной виолы и усиленной дикими, порой, ритмами, значительно усиливала магию танца. Если когда-то на музыку балета "Ромео и Джульетта" Прокофьева хореографы отказывались сочинять танцевальный рисунок, то в данном случае кажется невозможным "станцевать" партитуру Ираиды Юсуповой. Тем не менее, "Магия маски" смотрелась поразительно органично. Будто созданные друг для друга, музыка и танец существовали единым сближением. Огромная маска для ритуального танца огня vungvung из Папуа-Новая Гвинея (один из экспонатов выставки Мартена) символично взирала на происходящее с потолка Белоколонного зала Пушкинского музея.
