Трудная жизнь плачущего большевика
В подшивке газеты 1924 года, ставшей потом «Московским комсомольцем», в номере за 20 сентября я неожиданно увидел карикатуру на члена правительства РСФСР народного комиссара просвещения Луначарского. Не заметить ее было невозможно. Она помещалась на первой полосе рядом с названием «Молодой ленинец», присвоенным редакции «Юношеской правды» после смерти Ленина. Рисунок назывался «Донаркомпросился..». Поводом для карикатуры послужило сообщение в газетах: «Тов. Луначарский избран почетным пионером отряда «Юный строитель». На рисунке нарком стоял в окружении двух пионеров, повязывающим ему на шею красный галстук. Этот, казалось бы, безобидный эпизод вызвал бурную реакцию руководства комсомола.
Анатолий Луначарский в Берлине, 1930 г. Фото: German Federal Archives
Через два дня после появления карикатуры состоялось заседание секретариата МК, о чем сохранилась запись в протоколе: «…2. Слушали: О рисунке на тов. Луначарского. Постановили: «Считать явление ненормальным. Поставить на вид редколлегии. В дальнейшем ни в коем случае не допускать подобных явлений, о чем сообщить в ЦК РЛКСМ».
Этим решением не ограничились. Спустя неделю, 1 октября, секретариат МК снова обсуждал вопрос «О помещении рисунка на т. Луначарского» и принял для редактора газеты Рогова суровое решение:
«Считать абсолютно недопустимым помещение таких безответственных карикатур на работников партии. Признать, что рисунок тов. Роговым не был согласован ни с кем и пущен был им под свою ответственность. Подтвердить прошлое решение секретариата в отношении всей редакции, кроме того снять т. Рогова с работы редактором газеты «Молодой ленинец».
Что крамольного антисоветского содержалось в карикатуре? В подписи под рисунком пионер, обращаясь к наркому, говорит ему: «Теперь тов. Луначарский, как ты есть наш почетный, то должен смотреть не на балет и хоровые студии, а больше на пионеров».
Не ведал редактор газеты Рогов, что этой подписью задел за чувствительные струны высокой политики. Не знал о записке Ленина заместителю наркома просвещения по случаю возвращения Луначарского в Москву после долговременного пребывания в Петрограде: «Запрягите его, Христа ради, изо всех сил на работу по профессиональному образованию, по единой трудовой школе и пр. Не позволяйте на театр!!».
Какое отношение имел театр к профессиональному революционеру, философу, полиглоту, литератору, оратору, автору доклада «О вооруженном восстании» на III съезде РСДРП?
Незаконнорожденный сын действительного статского советника родился в Полтаве, окончил гимназию в Киеве, где учился в одно время с Николаем Бердяевым, ставшим известным философом, с которым много лет спустя дискутировал. Со школьной скамьи поражал разносторонней талантливостью. Писал, разумеется, стихи, легко усваивал философские идеи, прекрасно выступал на студенческих вечеринках. В 20 лет мог читать доклады о Ницше, излагать теорию Маркса и «сопоставлять Софокла с Шекспиром».
Как многие сверстники марксизмом увлекся в гимназические годы. Получил высшее образование в швейцарском Цюрихе. Там внимал лекциям профессора идеалиста-эмпириокритика Рихарда Авенариуса, автора философии «критического опыта», поразившей умы многих современников. Читал с таким же воодушевлением в оригинале сочинения материалистов Карла Маркса и Фридриха Энгельса.
Молодой Луначарский не нуждался в средствах, на родину не спешил. После трех лет путешествия по городам Европы появился в Москве в 1898 году членом РСДРП. В незнакомом городе соединять марксизм с рабочим движением ему удавалось недолго. После первого ареста выслали на родину под надзор полиции. Второй раз арестовали в Киеве и поместили в тюрьму. После пяти лет ссылки Луначарский уехал в Женеву, где в эмиграции попал в ближний круг Ленина, считавшим его «на редкость богато одаренной натурой». После поражения революции 1905 года последовали третий арест, суд, ссылка, бегство в Европу и долгая эмиграция.
В 1917 году вслед за Лениным вернулся в Россию, чтобы бороться за власть: выступать на бурных собраниях, митингах, в прессе, призывая к свержению Временного правительства. За что четвертый раз попал в тюрьму.
Реванш за поражение в 1905 году партия большевиков, как известно, взяла в октябре 1917 и недавнего сидельца тюрьмы вознесла в члены правительства. Имя Луначарского, известное в узких кругах революционеров, вся Россия узнала в ноябре 1917 года из газет после захвата Зимнего дворца, когда власть перешла к Совету народных комиссаров. Первое советское правительство состояло из пятнадцати членов одной партии большевиков во главе с Владимиром Ульяновым (Лениным). Девятым в списке значился «А. В. Луначарский, народный комиссар просвещения»
Известны слова Маяковского о твердокаменности большевиков:
«Если бы выставить в музее плачущего большевика,
Весь день бы в музее торчали ротозеи.
Еще бы, такое не увидишь и в века!»
В когорте партии оказался большевик, не разучившийся плакать. Когда после сравнительно бескровного захвата власти в Петрограде в Москве началась кровавая борьба «за власть Советов», артиллерия большевиков ударила по Кремлю. Снаряды попали в куранты Спасской башни, купола Успенского собора. На улицах шли бои с применением артиллерии.
Тогда Луначарский не удержался от слез и подал первый в отставку, как не согласный с политикой правительства. «Я только что услышал от очевидцев то, что произошло в Москве, — написал он в своем прошении об отставке. — Собор Василия Блаженного, Успенский собор разрушаются. Кремль, где собраны сейчас все важнейшие сокровища Петрограда и Москвы, бомбардируется. Жертв тысячи. Борьба ожесточается до звериной злобы. Что ещё будет. Куда идти дальше. Вынести этого я не могу. Моя мера переполнена. Остановить этот ужас я бессилен. Работать под гнетом этих мыслей, сводящих с ума, нельзя. Я сознаю всю тяжесть этого решения. Но я не могу больше».
Слухи о разрушении Василия Блаженого и Успенского собора не подтвердились.
Вернувшись в правительство, Луначарский опубликовал в прессе обращение «Берегите народное достояние!». Как мало кто из победителей в Смольном он понимал, как важно сохранить наследие императорской России, несмотря на то, что оно многими отвергалось как «царское» и «буржуазное».
Луначарский взывал к народу: «Непередаваемо страшно быть комиссаром просвещения в дни свирепой, беспощадной, уничтожающей войны и стихийного разрушения, но я умоляю вас: поддержите меня, помогите мне. Храните для себя и потомства красы нашей земли. Будьте стражами народного достояния».
После переезда правительства из Смольного в Кремль народный комиссариат просвещения остался в Петрограде. Луначарский выступал перед артистами бывших императорских театров, налаживал связи с не эмигрировавшими писателями и учеными. Убеждая действительных членов Академии наук признать советскую власть, нарком произнес речь на латыни.
Как писал Троцкий, «Луначарский с увлечением и без труда показал, что большевики не только уважают культуру, но и не чужды знакомства с ней. Не одному жрецу кафедры пришлось в те дни, широко разинув рот, глядеть на этого вандала, который читал на полдюжине новых языков и на двух древних и мимоходом, неожиданно обнаруживал столь разностороннюю эрудицию, что ее без труда хватило бы на добрый десяток профессоров». В правительстве, по словам Троцкого, он «до конца оставался в их рядах инородной фигурой».
А. В. Луначарский, В. В. Маяковский и председатель Госкомитета Д. И. Лещенко после заседания кинокомитета. 1920 год. Фото: en.wikipedia.org
На съездах Коминтерна, куда в Москву съезжались коммунисты всего мира, Луначарский выступал без переводчиков на английском, французском, итальянском, испанском языках; знал немецкий, украинский и польский.
Единственный раз нарком выразил несогласие с Лениным, когда летом 1921 года он внёс в Политбюро предложение о закрытии Большого театра. "Неловко содержать за большие деньги такой роскошный театр, когда у нас не хватает средств на содержание самых простых школ в деревне".
"Я на одном из заседаний, – вспоминал Луначарский, – оспаривал его нападения на Большой театр. Я указывал на несомненное культурное значение его. Тогда Владимир Ильич лукаво прищурил глаза и сказал: "А все-таки это кусочек чисто помещичьей культуры, и против этого никто спорить не сможет!"… Специфически помещичьим казался ему весь придворно-помпезный тон оперы". Предложение сохранить Большой театр Ленин назвал "совершенно неприличным. Все театры советую положить в гроб", – категорично заявил председатель Совнаркома.
Есть о том же известная записка на имя Луначарского: «Все театры советую положить в гроб. Наркому просвещения надлежит заниматься не театром, а обучением грамоте».
С неграмотностью нарком боролся всеми силами и средствами. Народ, невзирая на войну, голод и холод, сел за парты. Но и без театра Луначарский жить не мог, постоянно им занимался, помогал всем, чем мог, сам сочинял пьесы, киносценарии. И помещал свои статьи в нашей газете. Они вошли в тома его сочинений.
В подшивке «Молодого ленинца» за 2 июля 1927 года на «Литературной странице» я увидел статью «Гюи-де Мопассан», написанную по случаю выхода рассказов писателя. И прочел: «У каждого читателя этих произведений, несомненно, сразу получится и будет все более крепнуть впечатление замечательного мастерства. Рядом с этим живым мастерством рассказа, делающим Мопассана одним из величайших новеллистов всех времен, читатель отметит также глубинную правдивость его произведений, правдивость — то есть изображение жизни как она есть. При этом писатель стремится только к необычайно меткой передаче скрывающихся от наших глаз глубин и к живому убедительному рассказу. Такая правдивость — натуралистическая в лучшем смысле слова — является основным принципом творчества Мопассана».
Так ярко, так убедительно и красиво, с таким знанием предмета не мог писать ни один из наших комсомольских авторов, слушателей рабфаков, Высших художественно-литературных курсов.
Столь же хорошо, как мировую литературу, знал нарком литературу русскую, классиков, современную поэзию и прозу, дружил с Маяковскими, защищал его от нападок, чтил Максима Горького, зная лично много лет. Когда в 1928 году в СССР отмечался юбилей «великого пролетарского писателя», в «Молодом ленинце» вышла статья с анализом его творчества, которое и сегодня, спустя без малого столетие, не утратило истины и обаяния:
«Художество Горького отлично от всякого другого именно тем, что это писатель из народа, страшно серьезный и абсолютно настоящий — не фальшивой манеры токарь и кружевник слов ради их красоты или забавы для читателя, не курильщик рафинированных эссенций, а человек, для которого искусство есть манера приобретения жизненной мудрости и выработка правил поведения для каждого отдельного человека, для целых пластов людских, для целых классов, для целых народов, для всего человечества».
Луначарский один выполнял работу, которой в СССР занимались четыре члена правительства. Он выдает «Охранные грамоты» обладателям библиотек, коллекций, организует Коллегию по делам музеев и охране памятников искусства и старины. Занимался планом «монументальной пропаганды», памятниками революционерам и великим писателям. Рекомендовал Ленину академика архитектора Жолтовского для разработки Генерального плана «Новой Москвы». При нем церкви закрывались, но не разрушались. Монастыри превращались в музеи. Открылись в Москве музеи Льва Толстого, Федора Достоевского, композитора Скрябина.
При жизни Ленина и несколько лет после его смерти Луначарский слыл непререкаемым авторитетом в области культуры и просвещения. Его именем называли улицы, цитировали, издавали, он выступал на важных собраниях. Книги выходили одна за другой, его пьесы шли в московских театрах. Нарком покровительствовал Малому театру и другим бывшим императорским театрам. Из Кремля он переехал в квартиру в Денежном переулке, она стала местом постоянных встреч с артистами, писателями, учеными, известными иностранцами, посещавшими Москву.
…Из пятнадцати народных комиссаров первого правительства после Октябрьской революции десять расстреляны замыкавшим список «И. В. Джугашвили (Сталиным), народным комиссаром по делам национальностей». Если бы не ранняя смерть четырех наркомов до 1937 года, то и они разделили бы судьбу расстрелянных товарищей, ставших «врагами народа». Луначарский оказался бы непременно в их числе. К пятилетию Октябрьской революции он выпустил книгу «Силуэты», о деятелях революции, где ни разу не помянул Сталина. В статье «Лев Давидович Троцкий» назвал его «вторым великим вождем русской революции». Ему, как известно, расколол голову ледорубом агент НКВД.
Чувствуя к себе негативное отношение вождя и его окружения, Луначарский подает неоднократно прошения об отставке. Из правительства нарком просвещения ушел в «год великого перелома», 1929 году, когда Сталин покончил с оппозицией. Луначарский служил директором Института литературы и языка Коммунистической академии, директором Института русской литературы в Ленинграде, редактировал Литературную энциклопедию. Осенью 1933 года его отправили из Москвы подальше – политическим представителем, послом в Мадриде. К месту службы не доехал, умер тяжело больной в 58 лет.
Не желал этот великий человек мстить и смещать редактора «Молодого ленинца», не «считал абсолютно недопустимым помещение таких безответственных карикатур на работников партии», какая появилась в нашей газете 20 сентября 1924 года. Не мог обидеться на комсомольскую газету и ее редактора, иначе не помещал бы в «Молодом ленинце» свои неувядаемые статьи.
Сообщение Трудная жизнь плачущего большевика появились сначала на УНИКА НОВОСТИ.