Пленные Ливонской войны: как с ними поступали русские
При Иване Грозном Россия была вовлечена в целый ряд крупных военных конфликтов, результатом которых стало большое количество военнопленных противника. Их ждала разная судьба, кто-то мог пользоваться привилегиями русского дворянства, а кому-то суждено было превратиться в холопа.
Насильно удержанные
Как пишет историк Татьяна Опарина в книге «Иноземцы в России XVI-XVII вв», всех иностранцев, оказывавшихся в Русском царстве на продолжительное время, условно можно разделить на две категории – добровольных и вынужденных иммигрантов. Число последних (военнопленные и угнанные) всегда было гораздо более внушительным.
И хотя после подписания мирных соглашений все пленники должны были быть отправлены обратно на родину, на деле значительная их часть по тем или иным причинам оставалась в России. В русских источниках нередко сообщалось об отказе пленных возвращаться в родные края, однако зарубежные дипломаты подозревали московское правительство в насильственном удерживании иностранцев.
Положение подавляющего большинства пленных иностранцев во времена Ивана Грозного было непростым. Часть из них попадала в холопство к дворянам, другая отправлялась в тюрьмы. Закабалению как правило подвергались пленники неродовитого сословия, однако нередко в России родословный фактор не учитывался.
Спасаться бегством в условиях российских пространств не представлялось возможным, а поэтому приходилось надеяться на размен пленными, если он предусматривался мирными соглашениями, либо на выкуп, на что могли рассчитывать единицы. Еще один способ – дождаться окончания войны, однако зачастую затяжной характер военных действий (как в случае Ливонской войны) лишал многих пленников возможности дожить до спасительной развязки.
Как царь настроен
Ивана Грозного справедливо считают образчиком самодержавной власти. Поэтому его знаменитое изречение «Жаловать есь мы своих холопов вольны, а и казнить вольны же» историками воспринимается в самом широком контексте. Волею царя решались судьбы не только его подданных, но и иностранцев – все зависело от настроения Ивана Васильевича: с одними он был любезен, с другими – крайне жесток.
Так, немецкие купцы, часто гостившие в Московии, сообщали о диспутах Ивана Грозного на догматические темы, которые он вел в том числе и с ливонскими пленниками. С недавними врагами, протестантами-ливонцами, царь разбирал отличия между православием и католичеством и всерьез рассуждал о соединении церквей.
Государь не только беседовал с некоторыми пленными, но и одаривал их. Так, немецкий авантюрист, опричник Ивана Грозного Генрих фон Штаден в своих «Записках о Московии» рассказывает, как великий князь пожаловал ему двор, который прежде принадлежал некоему католическому священнику, в прошлом пленнику из Полоцка.
А вот у пленных немцев и шведов после взятия русскими в ходе Ливонской войны замка Вейсенштейн была иная судьба. Иван Васильевич приказал их сжечь в отместку за гибель своего любимца Малюты Скуратова, учувствовавшего в осаде крепости.
«В государеве имени»
Среди иностранных военнопленных встречалось немало дворян и профессиональных солдат, которые могли быть весьма полезными для государственной службы. Если они изъявляли желание пойти в услужение царю, им часто давали добро. Новое положение таких пленных, согласно документам XVI столетия, именовалось «в государеве имени».
Пожалуй, наиболее раннее известие о государевых служащих из пленных содержится в письмах итальянского аристократа Рафаэля Барберини, посетившего Московию в 1564 году в качестве частного лица с рекомендательным письмом от английской королевы Елизаветы I к Ивану IV. Барберини упоминает о двух феррарцах, а также о группе немецких дворян попавших в русских плен и решивших служить у московского государя.
Иногда русские власти сами предлагали возможность поступить на царскую службу. Разрядная книга за 1475-1605 гг. сообщает, что после захвата ливонской крепости Люцина ее защитникам было обещано: «А которые захотят из них бити челом ему, государю, и государь их пожалует, в свое имя возьмет и устроит их по их отчествам и службам».
Не щадил никого
Среди пленных Ивана Грозного было много жителей внутренних регионов России. С ними царь как правило поступал куда менее гуманно, чем с европейцами. Историк Константин Рыжов в жизнеописании «Иван IV Грозный» повествует о том, как при взятии Казани всех пленных мужского пола государь приказал убить, сохранив жизнь только женщинам и детям, которых отдал войску. Себе же оставил лишь царя Едигера.
По свидетельству упомянутого фон Штадена, крайне жестоко московский царь поступил с пленными Твери, Торжка и Новгорода. Практически все они были умерщвлены: «убитым отрубали ноги – устрашения ради». В Новгороде были казнены все пленные иноземцы, большую часть из которых составляли поляки с женами и детьми.
С заботой о пленных
Значительная часть пленных, которые не попали на службу и не стали холопами, размещалась на территории Китай-города. Здесь, по сообщениям Генриха фон Штадена, была выстроена тюрьма. Днем узники могли спокойно бродить по городу, а на ночь их заковывали в кандалы. Знатные пленники помещались в более комфортных условиях – на территориях больших дворов. В одном из них, по словам фон Штадена, содержался польский государственный деятель и воевода Станислав Довойна.
Английский дипломат Джером Горсей, проживший в Московском государстве почти 20 лет, в «Записках о России» сообщает о большом числе пленных, попавших к русскому царю в разгар Ливонской войны. Среди них были лифляндцы, французы, шотландцы, шведы, голландцы и даже англичане. Горсею пришлось постараться, чтобы улучшить условия содержания захваченных в плен солдат.
«Я употребил все свое старание, средства и положение, чтобы помочь им, а также, используя мой кошелек, добился разрешения разместить их у Болвановки (центр Немецкой слободы)», – пишет английский дипломат. По инициативе англичанина там специально была выстроена лютеранская церковь, в которую он доставил хорошо обученного священника.
Из неволи в неволю
Между русским правительством и некоторыми иностранными купцами существовали договоренности, согласно которым военнопленные могли быть проданы. Все тот же Генрих фон Штаден отмечал, что московский государь запрещал продавать военнопленных немцев в Германию и Польшу, но куда охотнее шел на сделку с турками. Как правило через Турцию пленные уже расходились по многочисленным невольничьим рынкам Востока.
Иногда пленные продавались в обход официальной политики Москвы. Речь о военной добыче донского казачества, которое самостоятельно организовывало боевые операции против Крымского ханства, Ногайской Орды, Османской империи. «Ясыря» (так называли пленных, захваченных казаками) обычно привозили в Воронеж, откуда живой товар распространялся по городам Московского государства.
