Сегодняшний день начался для меня с одного из самых печальных событий за последние годы — это известие о смерти Таира Теймуровича Салахова. Осмелюсь считать себя младшим другом Таира Теймуровича, его ученицей, человеком, который преклонялся перед ним, перед его талантом, он был великим художником. Я это говорила всегда и это с еще большим основанием говорю сегодня, когда его уже нет и в это невероятно сложно поверить, несмотря на то что ему было 92 года. Я всегда с огромным вниманием и уважением относилась к его творчеству.
В свое время, когда мы делали выставку о России в Музее Гуггенхайма в Нью-Йорке, очень многие художники старались использовать все возможные способы административного воздействия на меня как на одного из кураторов, для того чтобы оказаться в том ряду, который начинался с "Ангела Златые Власы" и с Андрея Рублева. Полагаю, Таиру Теймуровичу не могло такое даже прийти в голову, и я помню, как счастлив он был, узнав, что в состав этой выставки, которая представляла вместе 230 величайших работ, созданных за последнее тысячелетие, включена его работа, хранящаяся в Третьяковкой галерее. Это был "Портрет Кара Караева", который я считаю символом оттепели, символом 60-х.
Я счастлива тому, что, когда шесть лет назад я пришла на должность директора Третьяковской галереи, мне удалось сразу же в первый год организовать первую в нашем музее выставку Таира Салахова. Он был три срока первым секретарем Союза художников СССР. Ему достаточно было поднять трубку, позвонить любому из директоров Третьяковской галереи, которые сменялись на этом посту до меня, и сказать: "Я хочу свою выставку в Третьяковке". И он никогда этого не сделал, и инициатива организации этой блистательной выставки, которая продемонстрировала невероятную силу и мощь его таланта, принадлежит мне.
Мне довелось немного поработать над первой выставкой Таира Салахова в Москве. Это была его ретроспектива в фонде культуры "Екатерина", которая состоялась еще до выставки в Третьяковской галерее, а я очень тесно сотрудничала с этим фондом в качестве приглашенного куратора. С момента нашей ретроспективы 2015 — начала 2016 года я очень часто встречала Таира Теймуровича, я просто его обожала. Это правда. Это был человек, которому Бог отсыпал всего полными горстями, — невероятный художественный талант, особое внутреннее благородство, внутренняя и внешняя красота. Он был невероятно красивым человеком, даже тогда, когда ему было 90 лет. Он был невероятным человеком — я использую все время превосходные категории, но это на самом деле так. Я говорю это, а у меня наворачиваются слезы.
Он был человеком, к которому ты всегда мог прийти за советом в очень сложных вопросах. Человек, чья мудрость была для меня каким-то недосягаемым ориентиром, человеком, который всегда тебе скажет правду, все как есть. Я с ним виделась в последний раз три недели назад, уже после смерти его жены Вари, которая была моложе, которая была человеком невероятной красоты, порядочности и благородства.
Я видела, что да, это 92 года, но я не могла представить себе, что это будет последняя наша встреча. Говорили мы с ним в том числе о выставке, которую, если бы не пандемия, мы бы открывали сейчас в Венеции в рамках Венецианской биеннале современного искусства. Таир Салахов был одним из трех молодых художников, а двумя другими были Виктор Попков и Евгений Коржев, чьи работы были представлены в 1962 году на Биеннале в Венеции. Тогда Советский Союз посылал очень молодых художников — младшему было 28 лет, Таир был самый старший, ему было 34 года.
Выставка перенесена на следующий год, и я сделаю все возможное для того, чтобы ее реализовать, потому что это будет то немногое, что я могу сделать для того, чтобы творчество этого масштабнейшего художника стало известно за рубежом.
Это огромная утрата для всех нас, это огромная человеческая утрата. Я не сказала еще об одном, о чем, я думаю, будут помнить все, кто видел серию блестящих выставок самых главных мировых художников, которую Таир Теймурович организовал в здании на Крымском Валу, который на тот момент делил между собой Союз художников и Третьяковская галерея. В здании, куда он привез фантастические ретроспективы Роберта Раушенберга. И не только сами произведения — все художники присутствовали на открытии выставки. Я помню, как я дрожащими руками вручала Раушенбергу пригласительный билет и просила на нем расписаться, потому что я не верила, что передо мной Раушенберг.
Таир Салахов организовал выставку Френсиса Бэкона, причем это все были выставки такого уровня, такого качества, которого потом не видели в Европе и в мире. Это были выставки Жана Тэнгли, Джеймса Розенквиста и многих других великих современников Таира Салахова, каждый из которых принял решение привезти свою масштабную выставку в Россию именно благодаря тому, что разговаривал с ними Таир Теймурович, что организовывал эти выставки Таир Теймурович.
Я верю, что память о Таире Салахове сохранится до конца дней всех тех людей, которые имели возможность не только восхищаться его произведениями, а имели возможность быть близко с ним знакомыми.
Он был таким человеком мира, потому что — вот что такое творчество Салахова? — это московская художественная школа, это та яркость, красочность, контрастность, острота подхода, которые, конечно же, присущи азербайджанской художественной школе и вообще национальному менталитету. При этом это художник, творчество которого идеально вписывается в контекст мирового искусства этого времени, фигуративного искусства этого времени и работы которого выдерживают сравнение с самыми лучшими работами знаменитых современников в Европе и в мире.
