Александр Ширвиндт: Был бы Андрей Миронов жив – он, а не я возглавлял бы Театр сатиры
В этом году исполнилось бы 80 лет артисту Театра сатиры Андрею Миронову. К этому событию режиссер Владимир Жуков выпустил спектакль «Театральный стриптиз». О постановке «Собеседнику» рассказал художественный руководитель театра Александр Ширвиндт. Сюжет спектакля Драматург (Сергей Колповский) приносит пьесу режиссеру (Юрий Нифонтов), оба надеются на успешную премьеру. Однако в тексте есть ремарка: из ванной появляется голый мужчина с зубной щеткой. Режиссер против такого откровения, драматург настаивает на своем, но все решает спор: если первый актер, вошедший в режиссерский кабинет, готов выйти к публике из ванной голым, пьеса будет поставлена. Если нет – удачи! Отсюда и закручивается сюжет. Играть на палке – вызывает сострадание и удивление – Многие отметили день рождения Андрюши – кто новыми передачами, кто концертами. Я и подумал, что нам тоже как-то надо, – рассказывает Александр Анатольевич. – Но устраивать псевдохрестоматийный вечер, лишь бы отметиться, не хотелось. И тут я неожиданно у себя на даче обнаружил маленькую брошюрку «В помощь самодеятельным театрам» с американской пьесой «Дорогая, я не слышу, что ты говоришь, когда в ванной течет вода». Дело в том, что когда-то мой покойный друг Михаил Козаков очень хотел со мной поработать, искал различные поводы. Мы предпринимали несколько попыток, но не получалось по тем или иным причинам. И вот однажды он принес эту брошюрку, предложил поставить, подключил Андрюшку. Миронов должен был играть молодого артиста, я – режиссера, а Миша – драматурга. Но я их послал. Спектакль так и не вышел. Потом Козаков поставил его в Театре миниатюр. И вот через сорок лет эта брошюра свалилась на меня, я решил в память об Андрюше выпустить постановку, в которой он так и не сыграл. Это скорее всего пародия на ту пьесу, наша трактовка. – Мне показалось, что исполнитель главной роли Семен Лопатин похож на Миронова. Специально подбирали? – Это мой ученик по Театральному училищу имени Щукина. В нем действительно есть некая мироновщина. Семен играет и в других спектаклях нашего театра – например в «Платонове» или в «Слишком женатом таксисте». Это профессиональный, талантливый, обаятельный актер. Я ведь на сегодняшний день самый старый преподаватель в нашем училище. Хотя угадать талант молодого студента – это тоже порой лотерея. – Вы же были учителем Миронова? – Да. Наши родители дружили. Я же вообще-то на 7 лет старше Андрюши. Помню, на спектаклях в Московском мюзикл-холле сидели Мария Владимировна Миронова и Александр Семенович Менакер, а между ними – толстый испуганный семиклассник Андрюша. И ему говорили: «Если ты будешь хорошо учить английский язык, не получать тройки, ты тоже, как Шура, будешь вот эту херню пороть». Потом он поступил в училище. Я его выпускал уже как студента. Дипломный спектакль – французский водевиль – назывался «Спичка между двух огней». – Александр Анатольевич, а вы почему в «Театральном стриптизе» не сыграли? – Я хотел. Пожалел потом. У меня почему-то нога не ходит. А играть на палке – это вызывает сострадание и удивление. Вот если коленку починю – может быть, и выйду там в какой-нибудь роли. Александр Ширвиндт // Фото: Андрей Струнин Стараюсь на баррикады не лезть – Вам часто задают вопрос: «На кого оставите театр?» Ответ уже готов? – Никто не берется. И не очень есть кому. Говорят: посидим-посидим, что-нибудь подберем. Но когда 86 лет… Как ни странно, оказалось, это много. А дальше – тишина. Понимаешь, я говорил уже начальникам… Резкий и мощный падёж в последнее время. Они ищут нового Марка Захарова, Олега Табакова, Романа Виктюка, Петра Фоменко, Галину Волчек. Нужен новый подход к выбору. – Кстати, вы считаете нормальным, когда сейчас в театре Ленком возродили спектакль Марка Захарова «Поминальная молитва»? – Я еще не видел. Захаров же был моим ближайшим другом. Слышал, что сделали кальку при помощи Сашки Лазарева. То, что они возродили – это замечательно. А что касается правомочия… Черт его знает! Марк Варшавер: Нам худрук не нужен. В Ленкоме уникальный директор – это я – Зачем люди это делают? Например, выпускают вторых «Джентльменов удачи», другие прекрасные советские фильмы переснимают… – Наверное, своего придумать не могут. Эти ремейки бесконечные все равно хуже. В нашем театре стараюсь этого не делать. – Могли бы восстановить, например, спектакль «Маленькие комедии большого дома», который вы ставили вместе с Мироновым. Хорошая ведь постановка была. – Так это ставили уже давно. Вот мы с тобой говорим, ты этот спектакль помнишь. Но сейчас уже другое поколение, другая эпоха. Одно дело, когда впервые посмотрят, а другое – когда ремейк. Понимаешь, это уже не то! – Что сегодня вас раздражает, огорчает? – Знаешь, я стараюсь на баррикады не лезть. Не потому, что чего-то боюсь, стесняюсь или считаю себя дураком. Просто очень подозрительно отношусь к этим кричащим людям – как с одной стороны, так и с другой. Это, по-моему, одни и те же люди, понимаешь?! И это меня настораживает. Они говорят о том, что раздражает, или что удивляет, или огорчает. Это все-таки, конечно, такая глобальная тенденция человеческой некоммуникабельности. И кто виноват? Айфоны, утюги, эсэмэски – это катастрофа. Разучились разговаривать, разучились писать, разучились встречаться и так далее. Сегодня: «Мы перезвонимся». – «Перезвонимся». И это конец человечеству, если техника, искусственный интеллект возьмут вверх. Я же мечтаю, чтобы немножечко сохранился естественный интеллект. Вот это меня и огорчает. – Если бы был жив сегодня Миронов, он бы… – Конечно, он, а не я возглавил бы Театр сатиры. Андрюша хотел быть режиссером, поставил несколько хороших спектаклей. Его любил зритель, его любили коллеги, он умел общаться с людьми и к каждому находил свой подход. Столько лет прошло после его смерти, а его помнят и любят. Александр Ширвиндт и Андрей Миронов // Фото: Виталий Арутюнов Из книги «Весь покрытый зеленью, абсолютно весь» «Помню, как сдачу спектакля «Проснись и пой!» отпраздновать решили в ближайшем ресторане «София». И вдруг Валентин Плучек говорит: «Ну что вы за молодежь? Вот в наше время начинали праздновать в Москве, а утром оказывались в Ленинграде». Этого было достаточно, тем более в Ленинграде снимался Андрей, и мы решили его пугануть (была у нас такая любимая игра: неожиданно нагрянуть к человеку). Поехали к Татьяне Ивановне Пельт-цер за деньгами на билеты (потому что деньги водились только у нее) и оттуда – в Шереметьево. Ближайшего самолета надо было ждать довольно долго. Кураж постепенно проходил, и некоторые вернулись в Москву. А самые стойкие: Татьяна Ивановна, Марк Захаров с Ниной и мы с Татой – полетели. Из аэропорта вся компания поехала в гостиницу «Астория», где жил Андрей. Но пока мы летели, кто-то настучал Марии Владимировне, что эти сумасшедшие отправились к ее сыну. Она позвонила в Ленинград и сказала: «Жди!» Когда мы подъехали к «Астории», на входе стоял Андрей в красной ливрее, с салфеткой на согнутой руке. Не моргнув глазом, он сухо сказал: «Ваш столик – №2». Потом мы всю ночь гуляли по Ленинграду, танцевали и пели. А у Марка возникла навязчивая идея взять Зимний. Мы остановили почтовый грузовик, Марк крикнул: «К Зимнему!» В кузове грузовика мы тоже танцевали. Почему так и не взяли Зимний, уже не помню. Выглядели мы к утру жутко, и кто-то из прохожих на улице, узнав Андрюшу, пропел: «Весь покрытый зеленью, абсолютно весь». Из книги Александра Ширвиндта «Склероз, рассеянный по жизни» * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №14-2021 под заголовком «Андрей Миронов и "Театральный стриптиз"».
