Филолог Игорь Бессонов: о вере в конец времён на Руси

Пандемия и вспыхнувшая на её фоне мировая нестабильность актуализировали эсхатологию – представления о конце времён (от греческого «эсхатон», что означает «последняя вещь»). Когда на Руси стали популярны такие ожидания? На чём основаны утверждения о мессианской роли нашей страны в «последние времена»? Кого прочат России на роль «эсхатологического врага»? Рассказывает Игорь БЕССОНОВ – кандидат филологических наук, автор книги «Русская народная эсхатология: история и современность». – В ГЛАВНОМ для русской культуры эсхатологическом тексте – заключительной библейской книге «Апокалипсис» (или «Откровение Иоанна Богослова») – одним из бедствий «последних времён» назван мор. – Про мор говорится в Евангелии, где он упомянут вместе с голодом и войнами. Любопытно, что началом не религиозной, а т.н. рационалистической эсхатологии считается роман англичанки Мэри Шелли «Последний человек» (1826), где причиной гибели человечества является именно эпидемия. Хочу обратить внимание: если в авраамической религиозной традиции – христианской, мусульманской и иудейской – конец времён оказывается в итоге избавлением и имеет позитивный смысл, то в рационалистической эсхатологии этого нет, один сплошной негатив. Позитив улетучился, и остался только ужас (смеётся). Из всех библейских книг «Апокалипсис» был переведён на церковнославянский язык в последнюю очередь – в XIII веке, а распространяются эсхатологические настроения на Руси лишь в XV-XVI веках: писатель Максим Грек критиковал астрологов, которые тогда предрекали второй Всемирный потоп. Массовую же популярность русская эсхатология приобретает только в XVII веке. Связано это было с Брестской унией и Лжедмитрием. – Напомним читателю: Брестская уния 1596 года – решение православной митрополии Киева, находившегося тогда под властью Речи Посполитой, принять католическое вероучение и верховенство папы римского. Значит, вот как тяжело переживался в России духовно-политический разрыв с Киевом – подобно концу света… – Эсхатологические настроения русских были связаны тогда именно с католицизмом. В скрытом его насаждении обвиняли сначала Лжедмитрия, а потом царя Алексея Михайловича вместе с патриархом Никоном (патриарх провёл церковную реформу, ставшую причиной раскола на никониан и старообрядцев. – Прим. «АН»). Соборы, продвигавшие церковную реформу, проходили с 1650-х годов, как и преследования её противников, однако старообрядцы впоследствии сосредоточили своё внимание на Большом Московском соборе. Всё потому, что он начался в 1666 году, а в «Апокалипсисе» сказано: «Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть». Ещё большую остроту эсхатологические настроения приобрели при реформах Петра Первого – старообрядцы называли его даже не предтечей антихриста, а самим антихристом (надо иметь в виду, что старообрядцы не были маленькими группками, они имели огромное влияние на народные массы, многие районы России были преимущественно старообрядческими). Введение европейского календаря, европейского платья, бритьё бород, усиление налогового бремени, рекрутчина – всё это воспринималось как признаки «последних времён». Под Петра тоже подогнали нужную дату: если Христос явил себя в 33‑летнем возрасте, то, мол, и антихрист должен проявиться через 33 года после 1666-го – и как раз в 1699-м Пётр вернулся из-за границы и начал воплощать радикальные новшества. Поскольку ни при жизни Петра, ни после его смерти конец времён не наступил (согласно «Апокалипсису», конец правлению антихриста положит второе пришествие Христа, а затем последует Страшный суд. – Прим. «АН»), то у старообрядцев стала популярной концепция нематериального, духовного антихриста, власть которого не ограничена конкретными сроками. – Кого только не принимали в России за антихриста: и Петра, и Наполеона, и Ленина, и Гитлера… Но изначально в православии антихрист отождествлялся с еврейским Машиахом, которого так ждут иудеи и который, согласно их вере, должен воцариться в Израиле, а затем и во всём мире. – Действительно, отождествление антихриста с иудейским мессией присутствует в христианской святоотеческой традиции, но никогда оно не являлось догматом. В современном русском православии это мнение встречается реже, чем ещё 20 лет назад. Вообще антисемитизм был распространённым среди христиан явлением лишь до холокоста. Поскольку Гитлер, в котором многие христиане увидели прообраз антихриста, преследовал евреев, то увязывать евреев с антихристом стало уделом маргиналов. – Немало православных в России считают, что, когда весь мир поклонится антихристу, наша страна не поклонится. В подтверждение приводятся ссылки на пророчества русских святых. – Во всех этих случаях текстуальная подлинность пророчеств вызывает сомнения. А в случае конкретно с Лаврентием Черниговским (священнослужитель Русской церкви, находился при советской власти на нелегальном положении, причислен к лику святых в 1993 году. – Прим. «АН») совершенно очевидно, что этот кусок был вставлен в его текст кем-то посторонним: только что шла речь о том, как предстоит вести себя русским людям под властью антихриста, и вдруг – утверждение, что Россия не будет под его властью. Кстати, из «Апокалипсиса» – при буквальном его прочтении – следует, что власть антихриста распространится на весь мир без исключений. – Соображения о мессианской роли России подкрепляются словами из «Апокалипсиса» о том, как в «последние времена» народы ополчатся против «города возлюбленного», а Господь спасёт его: «…И окружили стан святых и город возлюбленный. И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их». – Да, но почему «город возлюбленный» обязательно в России? Впервые этот образ встречается у ветхозаветного пророка Иезекииля, и нет сомнений, что он имел в виду Иерусалим, а в «Апокалипсисе» речь вообще идёт о городе, сошедшем с небес. В прошлом веке с Россией часто увязывали также мотив удержания мира от зла. У апостола Павла сказано: «…Тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий…» Таковым «удерживающим» некоторые сочли императора Николая Второго, убитого якобы евреями с целью лишить Россию и мир «сакральной защиты». Можно провести аналогию с популярной в христианской святоотеческой традиции версией, что «удерживающий» – это римский император, тогда как в иудаизме он считался главным врагом, антимессией (а Россия, согласно русскому церковному канону «Москва – Третий Рим», является преемницей христианского Рима. – Прим. «АН»). Впрочем, святые отцы предлагали и другую трактовку «удерживающего» – Церковь. К слову, после революции многие православные верили, что в конце времён произойдёт реставрация монархии. Одной из причин тому послужила византийская легенда о грядущем «последнем православном царе», имя которого – Михаил. Напомню, именно так звали младшего брата Николая Второго. Монархистам хотелось верить, что Михаил выжил, скрывается и в своё время взойдёт на престол. Старообрядцы, кстати, связали это имя с первым Романовым, царём Михаилом Фёдоровичем, последним государем до раскола. А в 1990-е кое-где звучало мнение, что «царь Михаил» – это Горбачёв. – Ха! Тоже в своём роде «последний император»… – В данном случае этот образ был сугубо негативным – дескать, Горбачёв помечен печатью антихриста (родимым пятном). Но откуда в упомянутой византийской легенде взялось имя Михаил? Видимо, из книги ветхозаветного пророка Даниила: «И восстанет в то время Михаил, князь великий…» Вот только речь в книге Даниила не о царе и даже не о человеке вовсе, а об архангеле Михаиле (в православии почитается за покровителя небесного воинства. – Прим. «АН»). – На минутку предположим (всего лишь предположим!), что «город возлюбленный», который Господь защитит в «последние времена» от врагов, всё же связан с нашей страной. В своей книге вы написали, что на роль такого врага народная молва в России прочила литвинов. Под литвинами понималось население Великого княжества Литовского – в том числе Киевской Руси, оторванной от Русского государства. Напрашиваются ассоциации с сегодняшним днём… – Литва отразилась таким образом в сознании северорусского крестьянства в результате событий Смутного времени (литовско-польской оккупации. – Прим. «АН»). Однако основной русский мотив эсхатологической войны связан не с западным направлением, а с восточным. Причём речь зачастую идёт не о востоке вообще, а конкретно о Китае. Этот сюжет, прежде всего фольклорный, фиксируется с XIX века. Восстание ихэтуаней на рубеже веков (в 1898 году китайцы восстали против иностранного вмешательства в жизнь своей страны. – Прим. «АН»), противостояние советских и китайских войск в Маньчжурии в 1920 годы – все подобные события, совсем не крупные по геополитическим меркам, отзывались в русском народе ожиданием скорого китайского нашествия. О том, что Китай захватит Сибирь, говорили в прошлом веке и многие русские старцы. Сегодня в прихрамовой среде можно встретить неполиткорректное мнение, будто эсхатологическое «нашествие с востока» – это глобальная мусульманская миграция в европейский мир. Вы спрашиваете о возможном нападении на Россию, но справедливости ради нужно сказать: в западной традиции порой сама Россия понимается как воинство антихриста. У ветхозаветного пророка Иезекииля говорится о нашествии «князя Роша, Мешеха и Фувала». Слово «Мешех» записано в латинском переводе как Mosoch и в результате отождествилось с Москвой. Думаю, благодаря этому примеру становится понятно, что трактовать пророчества, ища «эсхатологического врага», нужно с большой осторожностью. – А как вы вообще оцениваете тот предмет, который изучаете? Как измышления, способные развлечь? Или же человеческой цивилизации не помешает помнить, что она смертна, причём, перефразируя Булгакова, смертна внезапно? – Помнить, конечно же, не помешает. Однако нужно отличать Библию и сочинения святых отцов церкви, с одной стороны, от всяческих трактовок и домыслов – с другой. А также важно не забывать, что христианская традиция, повторюсь, обещает вместе с концом времён не только страдания, но также избавление. «Когда же начнёт это сбываться, тогда восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше».