Нижегородские были

Книга солидная, красиво и нарядно издана. Это – собрание рассказов автора за все, наверное, годы его писательской жизни, тем или иным образом привязанные к его родному городу Нижнему Новгороду. Следовательно, и итог, и этап!

Вот написал – «рассказов» – и засомневался. Прочтя книгу, понял, что значительная часть текстов – вовсе не рассказы, а былички. То есть живые и яркие впечатления автора от интересных людей, времён, домов, вещей, встреч, книг, антикварных штучек разного рода… Это – эскизы, этюды или зарисовки. Это – не упрек или подколка, это – констатация.

Автор – человек яркий, живой и интересный. Удачливый и фартовый! Он – и замечательный букинист – книжник, и оригинальный писатель, да еще и коренной нижегородец до глубины своих потрохов. Это я говорю не понаслышке. В 1970-е годы, будучи студентом Горьковского университета, я дружил и общался с ним на почве книголюбства. И, надо сказать, он много мне дал как старший наставник на книжном фронте. Очень благодарен.

Нижегородская струя в его жизни и творчестве ой как сильна! Река, я имею в виду Волгу, была в этом городе одним из градообразующих символов в течение многих столетий. Она несла новые идеи, изобретения, деньги, товары, бедовых – не верящих ни в Бога – ни в Чоха людей. Волга здесь выковала за столетия особый тип человека: рисковый, предприимчивый, шумно-веселый, ершистый, ухватистый и острый как ухо эльфа... Такому - палец в рот не клади – без руки останешься. Временами настоящий нижегородец грубоват и завистлив к чужим успехам, резок и безжалостен, любит «залезть под шкуру» (высмеять, подколоть). В одном случае последнюю рубаху с себя снимет и тебе отдаст, а в другом – последние порты с тебя же сдерёт.

Сразу скажу – к нашему автору ничего из отрицательных черт нижегородца не прильнуло, только положительные. Обратимся же к текстам. Они живые и своеобразные. Стиль легкий, с быстрым скоком мысли и читается без тяжести, модернистской тягомотины. Автор нашел себя и свою тропку в литературе. Пишет, как живет – делает то, что ему интересно. Кажется, порой при чтении – и земли-то под ногами писателя нет. Так быстро и легко все это проплывает. Ан - нет! Как очевидец из 70-х могу засвидетельствовать – правду человек пишет. Бывали такие случАи, люди и судьбы. Конечно, местами автор и присочинит-приукрасит кой-что, – но ведь немножечко, и от души - это молодцу не в укор!

Книга сложилась в единое целое, поскольку это история становления Олега Рябова как писателя. Первые в книге исторические былички («Соляной мужик», «Царские знаки»…) очевидно, написаны давно – на заре его писательской карьеры. Автор еще стесняется себя много давать, боится, что уязвимым окажется перед внешним миром, если душа нараспашку. Его пленяет экзотика давнего прошлого, какого-то местного устного предания или тайного документа. Так, рассказе «Китеж камень» речь идет о древнем поклонном камне в нижегородской глубинке, а в рассказе «Соляной мужик» про именитых людей Строгановых, что на соли сделали невероятное свое состояние.

Много Олег Алексеевич за свою долгую жизнь, богатую на интересных людей, необычные штуки и встречи, - увидел, запомнил, понял. В своих начальных рассказах делиться всем этим он не спешит. А если и делится, то строго дозирует меру выдаваемую. Как ни странно, про людей у него часто получается рассказ лучше, чем про вещи, хотя я всегда думал, что старинные вещи и книги он любит больше чем людей (как всякий настоящий антиквар с нюхом, чутьем и интуицией).

Вот, например, рассказ «Африканский след» про пушкинские корни простого сельского мужика – сторожа из музея. Очень тепло подан автором Александр Ильич Ниточкин из Большого Болдино, считавший себя мордвином, с грехом пополам закончивший сельскую школу и внезапно заподозривавший себя потомком Пушкина. Вот только не надо проводить параллелей тут с Василием Шукшиным или какими-то другими деревенщиками. Автор сугубо городской житель и деревня для него – это только дача, охота и рыбалка. А рассказ тёплый, живой, интересный.

С течением времени по рассказам видно, что автор меняется как бегун, который сперва бежит только на короткие дистанции, а потом выходит и на длинные.

Вот рассказ «Быльё» – попытка понять нехитрую русскую душу волжского купца, щедрого и тароватого для своих людей. Тут душа самого автора явно с резонировала. Нравится ему самому этот купецкий размах и удаль. Во многом рассказы начала книги – это моментальные снимки старого фотоаппарата Полароид. Пусть резкости иногда маловато (мутновато) и перспектива не видна – но мгновение запечатлено верно.

А вот вообще чудный рассказ – «Борода», когда автор немеряную экзотику речи своего героя, летавшего еще в 1920 году на самолете и спавшего по очереди с Тухачевским на одной койке, – передает.

Очень интересны рассказы про былых книжников нижегородских. Это автора явно всю жизнь волновало – старая книга. В это он явно был влюблен. Этому (старинной книге) он посвятил многие годы своей жизни. А этой теме, соответственно, давно уже ставшей бестселлером, свой не один раз переизданный «Когиз».

У автора есть свои изюминки; необычный взгляд на вещи, природу, людей, время. Поразило меня в его рассказе «Шура и Машка» рассуждение – как пахнет бедность? До чего же верно, остро и самобытно! Есть у автора какой-то звериный нюх на вещи. Наверное, он не курил всю жизнь… Поэтому напрашивается другая ненаписанная книга автора - «Рассказы о старых вещах», и её конечно теперь мы будем ждать.

А в книжных текстах, надо сказать, впечатления детства, юности, взрослой жизни автора даются с теплотой сопонимания, сопереживания. В общем даже неважно, что местами банальный, угловатый сюжет былички в текст рассказа не укладывается. Как-то выпирает. Поэтому одни рассказы автору удаются больше, а другие меньше. И даже непонятно почему. Но есть что-то живое в них и подлинное, сила реальной жизни и живых людей. Вон - какая теплота сопереживания в рассказе «Уроки грузинского»! Там мальчишка ездит на рынок, чтобы поговорить по-грузински с земляками…

Нижегородчина у него прекрасна, потому что узнаваема. Тут мы видим и послевоенные годы, 50-е и 60-е , 70-е и новорусскую эпоху 90-х… Везде есть свои маркеры подлинности жизни. Это действительно нижегородцы и действительно воздух эпохи, а не фантазия, пускай и замысловатая. И этим книга Олега Рябова ценна. Нет в ней и натурализма, столь любимого краеведами и графоманами. Автор как-то переплавил в себе свои кусочки жизни; – чувства, эмоции, мысли - и выдал вещь художественную и литературную.

Ближе к середине книги темы рассказов стали более разнообразны: про старые дома с их загадками и про старых людей с их фобиями, радостями и воспоминаниями далёкого детства. Как всякий антиквар Олег Рябов умеет увидеть мелкую деталь, её запомнить, верно оценить и вкусно подать. У него есть вкус к старой жизни, и он понимает в ней толк. Тут есть всё: рестораны и забегаловки, подвалы и коммуналки, барские хоромы и жалкие дачки, бомжи и алкоголики, поэты и профессора, инвалиды и спортсмены. И у каждого есть своя изюминка и неожиданность в жизни. Это живые нижегородцы с запахом перегара после пьянки и щетиной на щеках: пьющие и хамоватые, добрые и жадные, бедные и богатые. В основном, мужчины. Женские образы у автора чаще как-то схематичны и невыразительны. Но главное – воздух жизни есть.

В целом же могу снова сказать – книга удалась. Это, действительно, «Нижегородские были». Удивительно верно она вписалась в эту превосходную серию книг, в которой вышло уже сорок томов. Запечатлел автор свою эпоху, своих горьковчан и нижегородцев в память нам и следующим поколениям. Честь ему и хвала!