В поисках музея Бунина в городке Елец Липецкой области я два раза, не заметив его, прошла мимо. Потому что стоит он в ряду таких же древних домишек, и кажется, что Иван Алексеевич мог бы жить в любом из них. Много музеев в Ельце: композитора Тихона Хренникова, народного художника Николая Жукова, а еще елецкого кружева, рояльных гармоней, воинской славы, добрых услуг и даже музей истории КПСС — но ни один не сравнится по народной любви с бунинским. В литературно-мемориальном музее писателя принимают до 15 тыс. человек в год, а бывает, в очереди томятся по три-четыре автобуса туристов. Здесь и цены на билет как из другой жизни: взрослым 60 рублей, детям — 20. И по словам начальника городского отдела полиции Сергея Чаплыгина, за последние 20 лет в Ельце обокрали только один музей — бунинский.
Может, обокрали и не из-за любви, но — с любовью.
Много лет прошло с той эпохальной кражи, а заведующая музеем Татьяна Газина помнит обо всех 80 предметах, которые вынесли воры: три иконы, старинная лампа, пять картин по шелку, фрагмент кирпича, кованый гвоздь… Она до сих пор пытается понять их логику: почему вытащили из копилки "Помощь музею" 200 рублей и зачем прихватили современное издание "Темных аллей"?
Газина заведует музеем 30 лет, а любит писателя намного дольше.
Городок провинциальный
Возле домика глаз радуется: слева церковь Успения Богородицы в строительных лесах, справа по дороге к рынку колымага с тыквами, рядом под небом василькового цвета дремлет пятнистая дворняжка. На слух же город резковат: музей Бунина стоит на улице Горького, музей Хренникова — на улице Маяковского, а храм Покрова Пресвятой Богородицы — на пересечении Карла Маркса и Советской.
Я стою перед входом в музей и читаю плакат: в пандемию вход только в маске. В Ельце около 100 тысяч жителей, при Бунине было намного меньше. В остальном за полтора века городок, наверное, не изменился.
— Что вы, Елец очень изменился: был очень богатый купеческий город, и во времена Бунина в нем достраивали 32-ю церковь — Елецкой Богоматери, ее в 1914 году освятили. А еще было два монастыря, немецкая кирха, польский костел и еврейская синагога, — удивляет Татьяна Газина.
В советские годы Елец славился продукцией 40 заводов — выпускали батарейки и батареи, в том числе для подводных лодок, кинескопы для телевизоров, медицинское оборудование, гидроприводы для тракторов. Пищевая промышленность работала с размахом: перерабатывали и упаковывали все, кроме рыбы. С любовью к старине было сложнее: в середине 1960-х годов обвалилась баня, устроенная в бывшей синагоге, погибли люди, а елецкий глава по фамилии Безуглов стал сносить церкви. Но про это безобразие сняли выпуск сатирического тележурнала "Фитиль" — и многое успели спасти. В том числе и храм Покрова Пресвятой Богородицы, о котором Бунин написал рассказ "Над городом".
Чемодан без ручки
Музей ограбили темной ночью, проникнув в окно комнаты с названием "Бунин и Елецкий край" с нежилой стороны улицы, где ни одного фонаря. Сигнализация взвизгнула, охранники пулей примчались в музей, но ничего подозрительного не нашли. А воры дождались их отъезда и выставили стекло, бережно прислонив его к стене.
— Ничего не разбили и не нарушили, такое впечатление, что поделили пополам. У нас было два карандаша Бунина — воры забрали только один, было два конверта от его писем — они взяли один, было две ручки — одну нам оставили. Пенсне взяли — видимо, думали, что золотое, но оставили очки. А еще у нас портмоне, расческа в футляре, бритвенные и письменные принадлежности Бунина, — рассказывает Татьяна Газина.
Удивительно, но воры не взяли ружье — подарок от Евгения Демкина, семья которого хранила писательскую двустволку пять поколений, передавая от отца к сыну и пряча в Гражданскую, Финскую и Великую Отечественную войны.
— Бунин был заядлый охотник, приезжал в село Глотово, где жила его родственница Софья Николаевна Пушешникова. Навещал в нем и деда Таганка — такое прозвище было у Федора Федоровича Демкина, про которого он написал рассказ. А внук Демкина — Сергей Стефанович — в 14 лет очень хорошо стрелял и за это получил в подарок от Бунина ружье, — ведет меня по музею Газина.
С тех времен в доме площадью около 120 кв. метров сохранилась только планировка. В одной из восьми крошечных комнат жил гимназист Ваня Бунин, а теперь в них собрали более 10 тысяч единиц для музейного хранения. В их числе было два чемодана, с которыми писатель ездил за Нобелевской премией, остался один — воры не взяли тот, что с наклейками заграничных отелей.
— Милиционеры сказали, что воры не взяли чемодан потому, что он без ручки. А на другом чемодане ручка была, — объяснила заведующая.
У этого чемодана, как она говорит, посетители музея замирают и интересуются: не в нем ли писатель вез те самые деньги Нобелевской премии? Нет, разочаровывает их Газина, он вез чек.
Еще здесь часто спрашивают: где гарантия, что вещи в музее принадлежат именно Бунину? В ответ людям рассказывают, как бунинский архив и часть его вещей попали к британской исследовательнице творчества писателя Милице Грин, а та передала некоторые из них в Елец. Готовы здесь и к вопросам о танке, самолете, корабле, которые писатель якобы купил в годы Великой Отечественной войны на Нобелевскую премию. С 1988 года, когда в Ельце открыли первый в СССР музей Бунина, здесь научились развенчивать мифы и часто проводят экскурсии не по 45 минут, а до последнего вопроса.
А ночами кто-то шалит
Отец Бунина владел хутором Бутырки под Ельцом: господский дом и несколько хат, зимой одинаково заметаемых снегом по самую крышу. После смерти бабушки они поселились в ее имении — деревне Озерки в 35 километрах от Ельца. Отсюда сейчас до Воронежа, где родился будущий нобелевский лауреат, два с половиной часа на автобусе.
— Семья приехала в Воронеж ради учебы старших сыновей и купила дом, потому что еще были деньги. Там родился Иван и его сестра Мария. Но Ивана учить в Воронеже уже не могли: семья была разорена, отец любил выпить, сходить на охоту, сыграть в карты, поэтому спустил и свое имение, и имение жены, — рассказывает заведующая музеем. — Человек он был добрый, никогда не унывающий, смотрел на все сквозь пальцы, семья разорялась.
В Елецкой гимназии Бунин учился восемь лет, потому что два года из-за математики просидел в одном классе. Ему снимали комнаты в доме у мещанина Бякина, у кладбищенского ваятеля памятников Студеникина, у дальней родственницы Петиной-Орловой, у мещанки Ростовцевой. Именно в бывшем доме Анны Осиповны Ростовцевой, расселив коммуналку, и устроили музей писателя.
Наверное, он не любил этот дом — и мечтал уехать. Потому что 10-летний мальчик, влюбленный в литературу, историю и географию, не мог не мечтать о путешествиях. К тому же он был остроумен и дерзок. В комнате Бунина, где он прожил три года, дубовые стены очищены от штукатурки — человека нет, а дерево как новенькое. Тут же чьи-то чернильные перья, гимназические билеты, дневники, прописи, образец формы мальчиков-гимназистов. А еще кровать на колесиках с покрывалом, которое девочка-гимназистка связала крючком на уроках труда в XIX веке. А в соседней комнате фотографии любимых женщин Бунина, в том числе Варвары Пащенко и Анны Цакни, его рано умершего сына Николая.
Газина заводит вековой граммофон, звучит вальс "Амурские волны", диск скрипит под острием мощного гвоздя, и кажется, что это тяжелые колеса времени поворачивают его вспять. И моя экскурсовод вдруг вспоминает, что иногда в музее происходит необъяснимое: ночью со стены срывается портрет писателя и, вопреки законам физики, падает совсем не туда, куда должен был. Охрана прилетает на звон сигнализации и удивляется диковинной траектории полета, но Газина уверяет, что это совсем не призрак Бунина.
Жить как Бунин
Нобелевская премия не сделала писателя богаче — более 700 тысяч французских франков ему хватило на три года.
— Другому бы этих денег хватило на всю жизнь, да еще бы и осталось, — вздыхает Газина. — Но Бунин большую часть отдал нуждающимся эмигрантам. В прошлом году приезжала группа французов, потомков русских эмигрантов. Одна очень пожилая женщина плакала и говорила, что родители их учили: "Живите так, как жил Бунин". А он жил с девизом: дай Бог дать, но не дай Бог взять.
Он мог купить дом и не купил, хотя виллу "Жанетт", где писатель жил с женой во Франции, готовы были продать очень недорого. Зато если просили денег — он сразу выдавал; спасал, покупая одежду, оплачивал счета в санатории. И еще он не был постным: его дом всегда был открыт для гостей.
— А потом схватился за голову. Ему пришлось ездить на заработки — выступать за границей. Затем война, которая съела и остатки, — снова вздохнула моя экскурсовод.
На стене музея — копия диплома Бунина к Нобелевской премии. Русский эмигрант, обладатель нансеновского паспорта, он и диплом получил без герба страны и без флага. У одного этого диплома такая история, что на полчаса хватит, а то и больше.
А еще к 150-летию Бунина в его музее придумали театрализованные экскурсии: гостей встречает хозяйка дома — это Татьяна Газина облачается в старинный костюм мещанки — и рассказывает историю живущего у нее удивительного мальчика Вани. Ваню по очереди играют ученики местной театральной студии Никита Иванов и Арсений Дудин. Гостям рассказывают про тайны плетения елецкого кружева, а маленький артист читает бунинское стихотворение "Кружево".
После музея я долго искала в Ельце знаменитую антоновку, воспетую писателем в рассказе "Антоновские яблоки". Обошла рынок, пометалась среди прохожих на улицах, заглянула в магазины. Одни сказали, что для антоновки еще рано, другие — что поздно, третьи предложили поискать в соседних деревнях, но не факт. Как писал Бунин, "запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб". На автовокзале, протянув билет контролеру, я в отчаянии спросила об антоновке. И она вдруг достала из кармана зеленое чуть вытянутое яблоко, кисло-сладкое, с тонким ароматом.
— Дарю! — протянула и засмеялась.
Елена Рузанова
